Хизер Грэм - Смертельный дар
— Уверен в этом, — сказал Зак лишенным всякой уверенности голосом. — Где же доктор? — продолжал он. — Я бы хотел с ним поговорить. Кэт просто голову мне оторвет, если я не вернусь домой с подробным списком необходимых лекарств и предписаний: что вам можно делать, что — нельзя.
Каэр услышала в коридоре шаги. Возможно, это был доктор Шона. Она скользнула за угол и направилась к кабинету Майкла.
— Помогите. Там кто-нибудь есть? — донеслось из какой-то палаты.
Каэр помедлила, обернулась и вошла. На одной из кроватей лежала хрупкая слабая женщина. Она выглядела так, словно прожила несколько жизней и каждая из них была невероятно трудной.
— Здравствуйте, вам что-нибудь нужно? — вежливо спросила Каэр.
— Всего лишь пульт от телевизора, дорогая. Я терпеть не могу пользоваться звонком и беспокоить сестру по таким пустякам, но не могу до него дотянуться. Он упал.
Каэр улыбнулась и наклонилась за пультом.
— Он должен висеть на шнуре рядом с кроватью, — сказала она. — Я поищу кого-нибудь, кто мог бы закрепить его там.
— Благослови тебя Бог, милая, — сказала женщина.
Каэр посмотрела на нее. Старая, изнуренная женщина. И при этом — яркие живые глаза. Рука, которую она уронила на ладонь Каэр, была иссохшей, костлявой, покрытой пятнами, но удивительно сильной. Старушка прищурилась и посмотрела на свою помощницу. Казалось, ее что-то беспокоило, но она робко улыбнулась.
— Ты милая и добрая.
Каэр слегка сжала руку женщины и быстро направилась обратно, бросив мимолетный взгляд на карту женщины, где было написано ее имя.
— Миссис Макгилликатти, когда вам что-нибудь потребуется и вы не сможете достать вещь самостоятельно, нажмите кнопку звонка. Вы слышите меня?
— Я не хочу доставлять неудобств.
— Вы не доставляете никаких неудобств. Поэтому гоните эту мысль из головы, — твердо произнесла Каэр. — Я сейчас же пришлю кого-нибудь закрепить пульт на шнуре.
Когда она выходила из палаты, ей навстречу попалась еще какая-то женщина, которая торопливо вошла. Лет сорока или около того. И очень красивая, несмотря на усталый, измученный вид. Она застенчиво улыбнулась.
— Все хорошо? Мама, все?.. — Ее улыбка постепенно исчезла.
— Прекрасно, просто прекрасно. Ей нужно только одно совершенно пустячное приспособление — шнур для ее пульта, — уверила Каэр.
Женщина снова улыбнулась. Нерешительно. Вздохнула и села у кровати. Поцеловала старушку в щеку и взяла ее за руку.
— Мэри, моя любимая. Так приятно видеть тебя.
Миссис Макгилликатти сжала руку своей дочери. Ее глаза были ясными и сияющими.
Каэр с удивлением почувствовала, как тоненькие струйки слез потекли по ее собственным щекам. Она поразилась такому несвойственному ей проявлению эмоций и стала торопливо вытирать лицо. Но какая в этом была красота! Какая нежная привязанность и любовь друг к другу! Мать и дочь…
— Эта милая сестричка проследит, чтобы я могла достать до своего пульта, — заявила счастливая миссис Макгилликатти и обернулась к Каэр: — Мэри унаследовала паб моего мужа после его смерти и ведет все дела, — с гордостью сказала она. — Вам непременно надо заглянуть туда. Это недалеко. Вниз по улице. Называется «Ирландские глаза».
— Мама, — обратилась к женщине Мэри, — я думаю, можно найти и более интересные занятия.
— Да нет, я с удовольствием. Зайду сегодня же вечером. — Каэр тепло улыбнулась.
Щеки Мэри слегка порозовели от смущения.
— Это место — исключительно для рабочего люда.
— И для работающих женщин, — отчеканила миссис Макгилликатти.
— Я всего лишь хотела сказать, что это — паб. Семейного типа. Ничего особенного.
У Каэр возникло такое ощущение, что заведение старомодно и очаровательно, не похоже на все эти построенные без души и без вкуса новые бары, которые разбросаны по всему городу.
И еще, с раздражением подумала она, если уж все равно надо отправляться в Америку, пусть Майкл хоть повесится, а она заслужила провести вечер так, как ей хочется, накануне своего отъезда. У нее был битком набитый деньгами конверт. На скромные расходы. И она вольна была тратить их как ей заблагорассудится. И почему бы не в пабе у Мэри?
Она, конечно, не проверяла, сколько там. Но сомневалась, что только на «скромные» расходы. Сегодняшний день она проведет в походах по магазинам и устроит небольшое расследование в отношении еще одного члена семейства О’Райли. А потом можно и в паб.
— Еще увидимся, — с улыбкой сказала Каэр.
— Замечательно, — ответила Мэри.
Наконец Каэр вышла из палаты и сразу же отправила туда санитара, чтобы все уладить с пультом от телевизора. А сама торопливо переоделась. По дороге к выходу она остановилась у двери Шона. Он по-прежнему разговаривал с Закари Флинном, но настолько тихо, что она не могла их услышать.
Каэр покинула больницу и пошла бродить по улицам. Она покупала то, что могло ей понадобиться в Америке, но, откровенно говоря, понятия не имела, какая одежда нужна для род-айлендской зимы. Она жалела только об одном: слишком редко ей удавалось надевать обычные вещи для улицы.
Нагруженная покупками, она отправилась в отель, где остановились Шон и его жена. Аманды в номере не было. Она не ответила и на телефонный звонок. Решив, что та по-прежнему находится в спа-салоне, Каэр подумала, что пора бы проверить, какие услуги предлагает это модное богатое заведение.
И все это на деньги Майкла, подумала она. И удовлетворенно улыбнулась.
Она сдала вещи на хранение у стойки администратора и прямиком направилась в салон. Очевидно, потребность в экзотике свойственна каждому, поскольку везде рекламировались какие-то особые мандаринские штучки. Каэр умудрилась украдкой взглянуть в регистрационный журнал и узнала, что Аманда О’Райли принимает апельсиново-травяные ванны. К счастью, она была в состоянии позволить себе такой же уход.
Ее препроводили в комнату, где играла нежная тихая музыка. Ситар. Предложили тапочки, банный халат и чашку травяного чая. Каэр попросила вместо травяного ирландский для завтрака. Ей приготовили такой чай, но перед этим как-то странно на нее посмотрели. Очевидно, некоторые люди все-таки отвергали травяное разнообразие. Потом ей принесли клубнику. Восхитительную. Она не помнила, чтобы когда-нибудь пробовала столь сладкие и душистые ягоды. После она оказалась в другом помещении. Сбросила халат и скользнула в огромную ванну, наполненную горячей водой, травами и апельсиновыми корками. Здесь слух ублажала другая музыка — играли арфы, и, к счастью, она оказалась в соседней с Амандой ванне.
Белокурая женщина лежала на спине. Волосы аккуратно обернуты полотенцем, чтобы не намокли. Так же, как у самой Каэр. Под головой — подушечка. Но она сняла кружочки огурцов, лежавшие у нее на веках, и болтала со своей соседкой с другой стороны.
Вода действовала успокаивающе, а благодаря сильным струям находилась в непрерывном движении. В сочетании с апельсиновыми корками и невероятной смесью трав, плавающих на поверхности, все это смягчало кожу… и казалось крайне приятным. Она не стала трогать огуречные кружочки и оставила их на веках. Вслушалась. Хотя ей с трудом верилось в то, что если Аманда каким-то образом имела отношение к причине болезни Шона, то она будет признаваться в этом первому встречному.
— Эдди такой славный. Плохо, что пропал именно он, а не Марни, женушка Кэла. Очень много говорит. У нее собственный муж имеется, но она всегда ищет возможность излить свои медоточивые речи на моего. Я ее не обвиняю, нет. Вам надо знать Шона, чтобы понять, какой он потрясающий человек. Хотя он намного старше меня, но здоров как бык. Никогда не болеет. Обычно. Честно говоря, я не имею понятия, что же с ним все-таки произошло.
Каэр подумала, что женщина не на шутку озадачена и обеспокоена.
— Все это так сильно расстроило меня. Мне надо было отвлечься. Абсолютно необходимо отвлечься от угнетающей атмосферы… этой захудалой больницы.
От возмущения Каэр села в своей ванне. Допустим, в ней не хватало сотрудников. Но больница была хорошая, и те, кто трудился в ней, добросовестно выполняли свои обязанности. Для людей, которых она повстречала там, это была не просто работа — образ жизни, посвященный заботе о других…
Угнетающей атмосферы? Захудалой больницы?
До Рождества оставалось еще несколько недель, но персонал больницы в свободное время был занят украшением елок на каждом этаже и в каждой палате. На стенах развешивали гирлянды. Делали все возможное, чтобы больные почувствовали приближение праздника, чтобы прикованные к постели люди среди боли и страданий могли отвлечься на что-то приятное, радующее глаз и душу.
Ей не было дела до Аманды, когда она впервые увидела ее, и ничего из того, что она услышала сейчас, совершенно не повлияло на мнение Каэр об этой женщине. Она не была похожа на ту, что Шон мог бы выбрать себе в жены.