Пэппер Винтерс - Слезы Тесс (ЛП)

Брэкс больше не нуждался во мне.

Я свободна.

Миллионы эмоций поднялись огромной волной, вспениваясь и смешиваясь. Ниточка, которая соединяла меня с Брэксом, которая когда-то была соткана из благодарности и дружбы, была разрезана, оставляя меня не принадлежащей никому.

В первый раз в своей жизни, я владела собой. Совершенно одинокая. Ни у кого не было на меня прав. Я не была ничьей собственностью и никому не принадлежала. Сверкнувшая радость полностью рассеяла темную печаль, которая царила в моей душе, лишала меня обязательства заботиться о ком-то.

Я сама заботилась о себе. Je n’appartiens qu’à moi (прим. пер. фр. Я принадлежу только себе). Французское выражение было идеально для этой ситуации

Я прошептала его еще раз и от бесконечности возможностей, которые открывались передо мной, покалывало кожу.

— Je n’appartiens qu’à moi

Следующей ночью я сказала «прощай» Брэксу.

Пока он пошел выносить мусор и наслаждаться общением с соседкой, я вытащила старый чемодан из-под кровати. Делая радио погромче, устанавливая его на волне, которая вещала поп-музыку, я приветствовала новое начало своей жизни.

Вещи, которые мне не нравились, аксессуары, которые мне больше не нужны, я складывала в самый низ. Впервые в жизни я буду путешествовать в одиночку. Никакого запасного плана, не было человека, на которого можно положиться. Я надеялась только на себя.

У меня не было определенного плана, куда я поеду. Но я точно знала, что хотела выполнить свою клятву. Обещание, которое дала женщине, делавшей мне татуировку в Мексике. Я сказала ей тогда, что карма настигнет ее и схватит за задницу. Я хотела быть той кармой. Я хотела охотиться и настичь каждого подонка, который был вовлечен в эту грязь, я хотела отомстить за всех женщин, у которых не было «счастливого конца», как у меня.

Я перестала быть слабой и пассивной. Я больше не Тесси.

Смотря на свежезаклеенное пластырем запястье, я мягко улыбнулась. В течение последнего месяца, я удалила лазером среднюю часть татуировки штрихкода. Я приняла боль; в конце концов после всего, через что я прошла, Кью учил меня, боль — это удовольствие.

Его голос звучал в моей голове.

«Думай только обо мне и о том, что я делаю. В боли есть своя близость, эсклава. Позволь мне сделать твою боль моим удовольствием».

Я потрясла головой, прогоняя прочь воспоминания, игнорируя болезненную пульсацию между ног. Боже, как же я скучала по нему. По его эгоистичной холодности, его жестокой агрессивности.

Но я так же была очень благодарна ему. Без его жестокости я бы никогда не смогла обнаружить в себе сильный стальной стержень.

Улыбаясь, я провела пальцем по взмывающей ввысь птице, которая находилась между двух линий штрих кода. Под воробушком было число — пятьдесят восемь.

Это было ненормально. Неправильно по многим причинам, заклеймить себя как пятьдесят восьмую рабыню, но Кью был самым важным моментом моей жизни. Самым главным кусочком воспоминания, которое больше никогда не повторится.

Когда я буду старой, скучающей, замужней дамой, я хочу иметь что-то, что будет напоминать мне о нем. Татуировка с птицей и номером навсегда сохранит эти воспоминания. Маленькая шкатулочка, которая будет хранить садистские воспоминания удовольствия, но одновременно с этим будет спрятана глубоко в моем сознании, доступной лишь для меня, когда моему сердцу понадобится немного огня для поддержания жизненных сил.

Вздыхая, я схватила последнюю вещь из своего гардероба.

Серое платье, в котором я покинула дом Кью. Внезапно по радио зазвучала песня:

Твои прикосновения поглощают меня,

Пугают меня, лгут мне,

Ты хочешь пленить меня,

Я хочу быть твоей жертвой,

Ты хочешь разрушить меня.

Я же хочу быть сломленной тобой,

Ты показал мне свою тьму,

Я же отдала тебе свой свет.

Слова песни захватили меня, пробрались в мой разум, я остановилась в нерешительности, глядя на платье целую вечность. Мое сердце сжалось, оно было в замешательстве, что же ему делать дальше: биться или остановиться навсегда. И в этот момент отчаяния я подняла платье и втянула запах, исходивший от него. Мягкий шелк отдавал ароматом цитруса и сандала, этот запах скрутил мой живот узлами ненависти и любви. Два совершенно противоположных чувства, такие разные, но на данный момент не такие противоречивые, сплелись в один клубок — страсть.

Комкая платье, я почувствовала, как что-то смялось и зашуршало внутри него.

Хмурясь, я вытащила конверт, который Франко вручил мне в аэропорту. Но тогда я была слишком напугана, чтобы открыть и прочесть его. Вместо этого я спрятала его в платье, надеясь забыть о нем.

Но я никогда не забывала.

Теперь же у меня была сила. Я управляла своей судьбой. Сев на кровать, я просунула палец под приклеенный край, чтобы открыть.

Мое сердце бешено колотилось, когда я опрокинула конверт вверх тормашками. Оттуда выпал серебряный браслет Брэкса.

Он приземлился мне на коленки, и я могла только таращиться на него. Кью вернул мне браслет.

— Merde! (прим. пер. фр. — Черт) — выругался он. Встал, взял браслет с ковра и поднял его повыше. — Это мое. Ты моя. Уясни это в своей головке, если когда-то хочешь получить этот браслет обратно.

Это было ложью. Все это. Он так легко вернул браслет, будто я никогда и не была его. Если бы он по-настоящему взял на себя обязательства быть моим Господином, я бы не провела весь прошлый месяц в аду.

Я отбросила браслет, и он упал на подушку Брэкса. Я больше не хотела носить этот браслет. Он принадлежал двум личностям, которым я больше не подчинялась.

Я буду двигаться дальше, да поможет мне Бог. Я буду искать и спасать женщин, которые подверглись насилию и вынесли много страданий. Я стану худшим кошмаром торговцев людьми.

Даже при том, что ты отрицаешь его, ты становишься им.

Мои глаза расширились.

Кью спасал женщин, и я тоже хотела заняться этим.

Возможно, он и спасал их, но никогда не воздавал ублюдкам по их заслугам. Я же хотела следовать за чудовищами не просто так.

Я заглянула в конверт и вытащила клочок бумаги. Воздух просто отказался поступать в легкие.