Кукольный Дом (СИ) - "kisvatera."

Слишком неравноценный обмен.

Клятва у алтаря теперь казалась чёртовой издёвкой. Смерть разлучила нас практически сразу.

Сначала врачи дали мне надежду, сказав, что успели спасти Аллена в промежутке клинической смерти. Однако тот впал в кому. А после из-за халатности медиков скончался от сепсиса. Так глупо. Так беспощадно по отношению ко мне.

Мой траур продлился слишком долго, да, пожалуй, длится и по сей день. Я отреклась от всех и вся, погрузившись вглубь собственного развалившегося мира. Днями на пролёт находилась в художественной мастерской, стараясь ощутить присутствие мужа, видела его отпечатки и частички души в каждой картине и пыталась прочувствовать все вылитые на них эмоции. Его эмоции. Потратила даже несколько попыток на то, чтобы по памяти нарисовать мужской портрет — всё без толку. Только лишний раз злилась на саму себя, а после это всегда заканчивалось слезами отчаяния.

Очень часто и подолгу сбегала к берегу моря, где Аллен сделал мне предложение. Могла сидеть там даже до промёрзлых костей, лишь бы водная стихия подарила мне хоть одну мысль, что однажды посещала и его голову. В моменты особенного отчаяния хотелось передать своё тело океану, чтобы глубины забрали всю невыносимую боль, нескончаемую тоску, убийственное бессилие. Но я знаю, что он бы этого не одобрил. Он верил, что я могу привести людей к великому, потому что в груди пылает невероятной силы огонь. И я докажу это всем остальным тоже. Ради него.

Наверное, было бы правильнее похоронить Аллена рядом с родителями. Но мне хотелось иметь возможность приходить к нему в любое время, когда становилось совсем невмоготу. Высказать всё, что терзает душу, или получить невидимую поддержку и успокоение. Поэтому его могила расположилась в самом дальнем краю сада — под грушевым деревом. Ему бы наверняка понравился этот символизм.

После гибели супруга начала всё чаще ловить себя на мысли, что мы не успели продолжить его род. Поначалу я действительно не хотела ребёнка, радуясь, что каждый незащищённый половой акт не перерастал в беременность. Сейчас же неимоверно печалило тот факт, что у меня не получилось выносить нашего ребёнка под сердцем. И уже никогда не получится.

Через несколько месяцев близким людям наконец удалось заново наладить со мной контакт и вытащить из бездонной пучины траура. Лишь спустя долгое время я осознала, сколько всего они для меня делали и как страдали сами от произошедшей трагедии. И были просто не в силах оставить меня одну наедине с мрачными мыслями. Лейя и помощники Лангергов временно взяли на себя все дела по бизнесу, также свой вклад в это внесли отец и Кай. Джованни старался навещать меня каждый день и, как минимум, узнавать у слуг о моём самочувствии. А ещё оставлял невероятно вкусную выпечку, которая, к сожалению, долго оставалась нетронутой — кусок в горло просто не лез. А Лилу посчитала, что в первые недели меня не стоит трогать, но всегда узнавала у брата о моём состоянии. А когда услышала, что я наконец-то вновь начала хотя бы минимально контактировать с людьми, то в тот же миг приехала в гости, хоть и получила потом довольно жесткий выговор от Ричардсона.

Эти люди показали мне: чтобы быть семьёй, не обязательно иметь кровные узы.

А когда я более-менее пришла в себя, то разум и сердце обуздало одно и то же чувство. То самое, что терзало моего мужа почти всю его жизнь.

Месть.

***

Полгода после смерти Аллена

Только совсем недавно я узнала невероятно важный аспект, о котором умолчали от нас с супругом. Благодаря Ричардсону вместо тюрьмы Кристофера упекли в больницу для душевнобольных. Откуда он с лёгкостью сбежал с помощью хитрости и навыков обольщения. Когда от зевак Нойл узнал о моей свадьбе, то у него случился очередной приступ психоза — со слов санитаров. До сих пор понятия не имею, откуда он достал пистолет, но факт остаётся фактом. Если бы директор «Кукольного Дома» не вмешался, Аллен остался в живых. Однако его время ещё придёт.

А сейчас хореограф наконец там, где ему самое место.

Охранники подвели меня к его небольшой камере и остановились поодаль, а я только сделала шаг вперёд. Как только юноша увидел меня, то обомлел. Скованные в наручниках руки не располагали к особому простору для действий, поэтому он подполз к решётке на четвереньках.

— Офелия…

Услышав своё имя, я со всей силы пнула заключённого в лицо. Он резко отпрянул назад, а из носа уже закапала кровь.

— Знай своё место, ничтожество.

В жилах раскалялась жажда мести, подстёгнутая слишком долго копившейся ненавистью. Кристофер выглядел как уличный бродяга, помотанный жизнью. И сейчас я чувствовала к нему только отвращение, презрение и ярость.

— Госпожа Лангерг… — послышался удивлённый голос одного из охранников. Видимо, не ожидал увидеть подобного представления.

— Пошли вон, — обратилась я к обоим, заметив, как те заколебались. — Живо.

Уже спустя несколько секунд двое мужчин исчезли.

— Фели, мне правда жаль… — неуверенно заговорил Нойл, встав на колени, но я не дала ему возможности продолжить.

— Неужели? — Я саркастично усмехнулась, чувствуя, как руки начинают трястись, а к горлу подкатывает ком истерики. — Это мне жаль, что ты вообще до сих пор существуешь!

— Но я…

— Закрой свою пасть! — Рявкнула я, и слёзы уже туманили мой взор. — Ты больной маньяк! Боже, как ты мог!? Зачем, чёрт возьми!?

— Я… не мог себя контролировать… — испуг вперемешку со смятением так и сквозили в мужском голосе, — был в состоянии аффекта…

— Нет! — Мои кулаки больно врезались в решётку, а глаза злостно впились в юношу. — Ты был, есть и всегда будешь выродком! Это ты должен был умереть! Ты, а не он!

Всего на секунду мне показалось, что Кристофер поник в искреннем сожалении. А потом ненависть вспыхнула с новой силой, когда я увидела таблетки на столе в камере. Легко дотянувшись между балок рукой до пузырьков, я со всей силой кинула их об стену. Те лопнули и рассыпали пилюли по всему полу.

— Надеюсь ты сгниёшь здесь в муках.

Последнее, что прорычала я, на выходе позаботившись о том, чтобы этому убийце ни в коем случае не предоставляли ни одни медикаменты. Полноценное успокоение так и не пришло, но толика облегчения всё же частично освободила меня от разрушительных душу чувств.

Полтора года после смерти Аллена

В тот день я как раз собиралась проводить в библиотеке детский литературный кружок. И почти перед самым моим уходом в дом заявился посланник.

— Госпожа Лангерг? — Удостоверился он в личности и после моего кивка продолжил. — У меня для вас послание из тюрьмы. Кристофер Нойл скончался сегодня утром, предположительно, от сифилиса. В камере заключённого нашли письмо, адресованное вам.

Моё сердце на мгновение взволнованно сжалось, когда я взяла в руки листок. Не думала, что отреагирую на кончину юноши так бурно.

“Дорогая Офелия,

Пишу тебе это письмо в мгновении просветления разума между приступами лихорадки и психологическими припадками. Нет, я не буду давить на жалось и обвинять тебя в принятом решении, потому что понимаю его причину. Единственное, что я хотел бы успеть, так это извиниться перед тобой за все злодеяния. На момент вашей с Алленом свадьбы, клянусь, я понятия не имел, что ты моя кровная сестра. Наверное, будь у меня это знание тогда, ничего бы не произошло. Понимаю, глупое оправдание, и всё же мне захотелось рассказать тебе об этом. Я искренне сожалею о содеянном и каюсь. Вероятно, мне нет прощения, но я чувствую, что моё время на исходе, и объясниться с тобой — стало последним желанием. Продержаться так долго у меня получилось только благодаря Лейе, она тайком проносила мне лекарства. Ты уж не ругайся на неё сильно, она хотела как лучше.

А тебе я желаю только счастья. Надеюсь и верю, что твоя жизнь ещё сложится.

— твой брат К.”

Одинокая слеза скатилась по моей щеке от обрушившихся общих воспоминаний с Нойлом младшим, но я быстро смахнула её ладонью. Всего на мгновение моё сердце заколебалось, не поступила ли я слишком жестоко? Может, стоило дать ему хотя бы шанс объясниться тогда, год назад? Последние сказанные Кристоферу слова были поистине безжалостными.