MarInk - Жизнь в зеленом цвете - 4
- Именно так, - Гарри старательно заулыбался и кивнул. Если они примут его за идиота, тем лучше.
Но они, к сожалению, были слишком умны, чтобы принять его за того, кем он не был. Возможно, они даже больше него самого знали о том, кем он являлся на самом деле.
- Странная история, Гарри, - директор встал и принялся собственноручно возиться с чайником и чаем. - Ты отказался от сладостей, Гарри, быть может, хотя бы просто выпьешь чаю?
Жидкость не помешала бы Гарри сейчас; он согласился.
- Что ж, мой мальчик, я думаю, после уроков тебе стоит зайти к мадам Помфри и провериться у неё, - вновь заговорил директор, вручив Гарри чашку с горячим чаем; пальцы Гарри были холодными, и он грел их о бока чашки, гладкие, керамические, разрисованные какими-то листиками-цветочками.
- Совершенно с Вами согласен, сэр, - Гарри надеялся только, что мадам Помфри не станет брать кровь на анализ. Если она обнаружит там яд василиска, хай поднимется страшный.
- Что ж, как ты чувствуешь себя теперь?
- Вполне хорошо, спасибо, сэр, - Гарри обхватил губами толстый край чашки и глотнул немного, подержал чай на языке, смакуя.
Чай был травяной. Но была в нём ещё одна резкая нотка, к которой травы имели отношение весьма косвенное. Гарри помнил эту нотку с прошлого года, с тех самых пор, как рассказывал Дамблдору о встрече с Сириусом.
Терять времени было нельзя.
Усилием воли Гарри заставил своё горло сжаться, дёрнулся, уронил чашку и буквально выпал из кресла на колени, издавая не принятые в приличном обществе звуки. Он опустил голову достаточно низко, чтобы стороннему наблюдателю казалось, что он усердно зажимает себе рот руками; на самом же деле Гарри двумя пальцами с силой надавил себе на корень языка.
Его вырвало желчью и чаем с Веритасерумом прямо на ковёр в кабинете директора. Портреты шумно возмущались; в ушах у Гарри звенело, в глазах плыло.
- П-простите, - выдохнул он, ловя воздух губами. - Я… я не хотел… Tergeo!
Рвота втянулась в палочку Гарри. Во рту поселился отвратительный привкус, но оно того стоило.
«Он думал, я Веритасерума не распознаю? Во-первых, сам же меня поил им год назад… во-вторых, не такой уж я тугодум в Зельях. Впитаться Веритасерум не успел… и пить что-то из рук Дамблдора я больше не буду».
- Мне, наверно, всё ещё плохо… простите… - Гарри кое-как встал. - Мне стоит пойти к мадам Помфри прямо сейчас…
- Да, Гарри, - вполне мирно согласился директор. - Тебе действительно плохо, отложим разговор на потом. Северус, останься, пожалуйста. Я думаю, Гарри без труда дойдёт до больничного крыла.
Гарри вышел на винтовую лестницу; дверь за ним закрылась.
Хмм…
Мантия-невидимка, как и прочие немногочисленные ценные вещи Гарри (за исключением одной только метлы), хранилась в сумке Гарри с того самого последнего учебного дня перед пасхальными каникулами. И сейчас был просто исключительный случай для того, чтобы использовать её с толком.
Дверь Гарри приоткрыл совсем немного, на щелочку с волосок. Этого хватило, чтобы услышать голоса.
- Почему бы Вам просто не напоить его Веритасерумом, Альбус? - сердито вопрошал Снейп, сопровождая свои слова звуком шагов и шорохом мантии. - Просто и прямо… мальчишка так обнаглел, что даже не потрудился сочинить сказочку поправдоподобней!
- Боюсь, мы теряем его, Северус, - со светлой грустью отвечал Дамблдор. - До сих пор мне ведомо было о каждом шаге Гарри… даже если это был шаг с Астрономической башни… теперь же и я не знаю, где он был в течение этой недели…
- С Астрономической башни? - Снейп резко остановился. - Он что, хотел покончить с собой?
- О да… к счастью, он превратился в дракона вовремя, и моё вмешательство не понадобилось…
- Но… почему? Чего ему не хватает?
- Это личное дело Гарри, Северус. Быть может, он расскажет тебе сам, если спросишь.
Выразительный фырк без слов дал понять, что Снейп думает о доверительной беседе с Гарри Поттером.
- Тем не менее, Альбус, зачем Вы с ним так миндальничаете? Мальчишка совсем отбился от рук…
- Не нужно так остро реагировать на естественную ершистость юности, Северус, - успокаивающе почти замурлыкал директор.
- Так или иначе, Альбус, меня это беспокоит. Давайте всё же дадим ему Веритасерум.
- Северус, применять Веритасерум к ученикам негуманно, - с мягкой укоризной напомнил директор Снейпу. - Это не тот педагогический метод, которым нам следует руководствоваться.
- Хорошо, хорошо… но я всё ещё не понимаю, почему Вы даже не стали расспрашивать его как следует, а отправили к Поппи!
- Видишь ли, Северус, мальчик мой, Гарри не расположен сейчас рассказывать. К тому же вполне возможно, что он действительно плохо помнит эти дни. Поппи, думаю, без труда установит это.
Снейп вздохнул.
- Вы слишком мягко к нему относитесь…
- Отчего бы и нет, Северус? Гарри в свои юные годы пережил столь многое, что только естественно благоволить к нему немного больше, чем его собственная судьба.
- Вы о пророчестве? Действительно, трудно быть к нему более жестоким, чем это…
- Но довольно слов, - оборвал Снейпа директор. - Иди сюда, Северус.
При звуке поцелуя Гарри аккуратно прикрыл дверь и сбежал вниз по лестнице, стараясь касаться каменного пола как можно бесшумнее.
Мадам Помфри, дай ей Мерлин всяческих благ, не стала брать у него кровь - только помахала над ним палочкой, диагностируя истощение и прочие несмертельные, но неприятные вещи, и напоила его множеством лечебных зелий. Если она и устанавливала как-то степень целостности его памяти, то он никак этого не заметил.
Он остался в лазарете на ночь, и, когда пришло время засыпать, по привычке окружил кровать Locus Singularis.
Спалось ему хорошо.
* * *
В чём Гарри нуждался - так это в хорошем плане действий. Он готов был ждать несколько лет, прежде чем отомстить, но эта месть должна была быть стоящей того, что ему причинили. И Малфой бледнел всякий раз, натыкаясь взглядом на Гарри, совершенно напрасно. Гарри был настолько счастлив возможностью не думать всерьёз о самоубийстве, что только благодушно ухмылялся в ответ, не собираясь прямо сейчас вытаскивать палочку и произносить одно за другим заклятия, расцененные законом как Непростительные. Правда, почему-то, чем благодушнее была ухмылка, тем бледнее делался Малфой. Возможно, он решил, что Гарри уже перешёл грань обычной злости и всерьёз ступил на тропу войны. Если так, он был прав. Но говорить ему об этом Гарри не собирался.
Солнечный апрель сменился жарким маем, а Гарри всё продолжал порхать по Хогвартсу, иногда не касаясь пола. Полученного от нежданного излечения заряда хватило надолго; каждое утро он встречал с радостью и благодарностью за то, что оно есть, и оно такое, какое есть - с ярким солнцем, с прохладной водой в ванной, с мягким ворсом ковра, со свежевыстиранной эльфами мантией, со сладким тыквенным соком и хрустящими тостами. Учёба давалась играючи, слизеринцы с заметной опаской сторонились его. Всё было не так уж плохо, как могло бы.
