Эрика Йонг - Сердце Сапфо
(Но что Овидий и Менандр знать могли о жаре поэтического сердца, пылающего в женской груди?)
Забери ты этого Фаона!Агатоглазого стареющего Адониса,охмуряющего меня словами!Но вот я это говорю,а ты самым потаенным своим взглядом ловишь мой.«Ну, еще разик, насладись, — поддразниваешь ты меня.— Кто знает, какие гимны в мою честьТеперь ты сложишь,Высот достигнув мастерства?Что есть поэта жизнь,как не жертва богине, которой служит он?Ты думаешь, что это твой свободный выбор?Но и бессмертные покорны ее капризной воле».
II. Кровь Адониса
В апреле, когда на каждом склоне Средиземноморья кровь Адониса кипит, закипает и моя.Не истекая кровью,никто любить вот так не может.Даже Афродита истекает кровью в том месте, где кабан громадный клыком пронзил ее любовь.Но она живет в извечной боли —проклятии богинь.Адонис спит.Лета — вот смертных молоко.
III. Афродита объясняет
Говорят, Фаон был не обычный лодочник,а демон,что бороздил поверхность вод между Большой землей и Лесбосом.Я как-то появилась в обличий старухи:из подбородка поросль волос,во рту зубов гниющих остатки,грудь коровьем выменем волочится чуть не по земле,ноги жёлты и в мозолях,а в руках коричнево-крапчатых— лира с оборванными струнами.Но Фаон мне улыбнулся так,будто была я двадцатилетней девой.Сиянье глаз его опять в меня вдохнуло молодость.О поцелуе одном просил он лишь, меня доставив назад на Лесбос.И за труды дала ему я алебастровую шкатулку с волшебным снадобьем для приворота женщин.Фаон вполне срывать бы мог без счета юности цветыИ если он в Сапфо влюбился,то влюбился искренно и не за юность ее,а за поэзию и дар предвидеть.Но Сапфо была мнительности рабой,как и все вы, поющие себя.И вот когда он как-то поздно,сверкая потом мускулистым рук, пригнал,причалил лодку, полную цветов,она меня, дочь Зевса, прокляла как обманщицу,и прокляла Фаона за ложь,и щеки обожгла его жгучими слезами почти старухи.Она вообразила дев,ровесниц ее дочери,на его постели из морских цветов —и с Левкадийской скалы навстречу смерти прыгнула,чтоб насолить ему.Я — Афродита,я объезжаю небеса в золотой колеснице,влекомой воробьями,что биеньем крыльев покоряют воздух.Я вижу прошлое и то, что лишь грядет,и если захочу, сердца мужчин могу я наклонять к покорности.Но власти здесь моей предел:Я не могу спасти поэта,которая своими песнями себя же соблазнила.
IV. Когда?
Когда мы расстаемся с любовью?Моя дочь пустилась в приключенье с петухом, что неустанно,утром, в полночь, в полдень своим кукареку окрестность оглашает,и ни я, ни Афродита не в силах отменить вечностоянья волшебство с каплей лунной росы на головке.Но я мудра,хотя еще и не старуха,и жажду я стихов сильнее,чем любовник жаждет слов,сильнее, чем та липкая роса,которую мужчины выделяют из интимных мест своих.Качаюсь на обрыве любви, решая,отдаться ли полету.Кровь моя вскипает только к поэзии и власти.Мой черный хмель ночной —он может удовольствоваться и одиночеством.А ты, златая Афродита,с твоими лебедями,важнее для меня как муза,а не герольд любви.Розовоногие грации станцуют для моего пера,даже если я буду танцевать в одиночестве.«Не спеши, жрица, — остерегаешь ты меня. —Разве пел бы Орфей так сладко,если бы сама вернулась Эвридика из Аида?Разве Персефона была бы «девой, чье запретно имя»,если бы проводила весь год,срывая маргаритки с Деметрой?Разве Пигмалион создал бы Галатею такой прекрасной,если б я его не вдохновила?Златокопытные тёлки,серебророгие снежные бараны неслись по улицам в мой праздник,а девы благовонья жгли —ваниль, и мирру,и лепестки редчайших лидийских роз,лиловых, голубых,но все же не благословляла я всех коленопреклоненных,влюбленных безответно.Я не щедра на милости.Их получают только те, кто смел».
V. Смех Афродиты
Внезапный гром крыл воробьиных —и я проснулась.Небеса украшены рубиновым, оранжевым и алым,лиловые знамена разделяют ядро расплавленное летучих облаков —и вдруг она здесь:летит по небесам в колеснице, сверкающей золотом,горит ее высокая корона,как город, преданный огню мятежной армией,и лоб ее — чреда летучих сцен войны Троянской.О госпожа моя, Венера, Афродита,прекраснейшая из богинь,одной ногой ракушечного цвета в Эгейском море ты стоишь,а пальцы длинные и тонкие ты окунаешь в Балтийское,твое чувствилище — великое Южное море жидкого жемчуга;весь мир ты искушаешь проказами своими,и население все множится —земле уж не по силам его нести.Смеешься беззаботно ты —то смех богини.Геката прислуживает тебе с ее пантерами — они черны как смоль.Поэты жаждут стать голосом твоим и петь хвалу тебе.Гимены опадают,как гиацинты, затяжелевшие сверх прочности стебля.Все в алых пятнах небеса.Богиня посещает миры другие и там легко находит себе последователей.Земля уже твоих благодеяний вкусила сверх всякой меры.Рваной пены клочья на берегу полны умирающих существ:оторванные ноги крабов,черепахи, потерявшие панцири,засыхающие устрицы на обрушающихся песчаных замках…Отправляйся на луну, Афродита,и пусть она затяжелеет!Лети на Марс — на красную планету твоего любовника — и марсианский планктон обрати в галактовид мужчин и женщин!Если по силам это кому —то лишь тебе!Но нас, землян,оставь хоть ненадолго —хоть дух перевести.Опять смеешься ты,мне сердце опаляя.Ты задираешь свой хитон,колени розовые обнажаешь и шепчешь, чуть ли не шипишь:«Кончина для смертных хороша.Не для богов.Планеты — моя забава,их обитатели — мои игрушки.Кто ты такая, чтобы меня учить?Сапфо, намучившись,с утеса сиганула,и Сильвия — в духовку головой,оставив супруга-поэта, чтоб в лауреаты вышел.Анна завернулась в шубу и уснула вечным сном,дочерей оставив разгадывать ее шифрованные послания.А ты хочешь быть поэтом и жить?»Смех Афродиты сотрясает небеса.
VI. День Афродиты
