Билет в один конец (СИ) - Гейман
— Ну, ты чего? Доставай! Разве тебе не хочется пофотографировать?
«С чего ты это взял? Ничего такого мне не хочется», — чуть было не произнёс я, но вовремя прикусил язык.
Марк, видя моё замешательство, признался:
— Я видел пару раз, как ты реагируешь, когда сталкиваешься с фотографом нашей школьной газеты. Ты в такие моменты выглядишь так, будто собираешься забрать его камеру себе, ограбив человека среди бела дня. Да и на улице пару раз замечал, как тебе нравиться смотреть на то, как кто-то фотографирует. Думая об этом, я вспомнил, как мама однажды перебирала вещи дедушки и, наткнувшись на фотоаппарат, не стала его выкидывать. Я вчера нашёл его и решил, что ты захочешь попробовать поснимать.
Я был приятно удивлён. Не только тем, что Марк захотел помочь исполнить моё давнее желание подержать в руках фотоаппарат, но и тем, что он был таким внимательным по отношению ко мне и подмечал те вещи, которые я никогда не говорил вслух.
Я действительно хотел бы, чтобы у меня был свой фотоаппарат и я научился съёмке, но эта детская мечта казалась мне ужасно глупой затеей. Иногда у меня не было денег даже на мелкие повседневные нужды, не говоря уже о том, чтобы я смог каким-то образом накопить на покупку собственной камеры.
— Ну же, доставай!
Я медлил, а Марк, наоборот, стремился поторопить меня. В результате мы в один момент потянулись к коробке, и наши руки столкнулись. Мы резко одёрнули их и, пытаясь избавиться от возникшей неловкости, одновременно выпалили:
— Давай поснимаем сад!
— Хочу сфотографировать тебя!
Настал черёд Марка впасть в ступор.
— Кхм, розовые кусты ещё не зацвели, но…
— Сдались мне твои розовые кусты. Даже если бы на них уже были цветы, я терпеть не могу розы, — фыркнул я, чувствуя, как кровь прилила к щекам. — Другое дело — фотографировать людей, это намного интереснее.
Я надеялся, что Марку хватит такого объяснения, потому что не хотел раскрывать факт того, что мне очень нравился его преобразившийся внешний вид и я считал попросту необходимым запечатлеть его на память.
— Со мной ты только память зря забьёшь, я не очень фотогеничный, — смущённо возразил Марк.
Я уже привык к тому, что ему была свойственна самокритика, и научился закрывать на неё глаза. Я всё-таки взял фотоаппарат и, примерно представляя, как он устроен, нажал кнопку включения и снял крышку с объектива.
— Я могу сам придумать, как тебя сфотографировать?
— Да, — отозвался Марк, осознавая, что теперь он вряд ли от меня отделается. Если мне что-то взбредало в голову, то я не отступал от своей идеи, пока не реализовывал её. С вымученной улыбкой он сказал: — Говори, что делать.
Я вновь оглядел гостиную, и мой взгляд зацепился за одну из книжных полок. Корешки стоящих на ней книг были пёстрыми и отлично бы добавили ярких акцентов на фотографию, сбалансировав светлые оттенки одежды и кожи Марка.
Поднявшись с дивана, я кивнул в сторону полки:
— Давай туда.
— Зря ты это затеял, — проворчал Марк, с недовольным лицом вставая на фоне книг.
— Не так, — я подыскал нужный ракурс и прикинул, какая поза будет смотреться лучше всего. — Встань полубоком ко мне и сделай вид, что достаёшь с полки книгу.
Марк нахмурился ещё больше, но молча последовал моим указаниям. Он со слишком напряжённым лицом уцепился за жёлтый томик какого-то сборника стихов над своей головой и выжидающе замер.
Я посмотрел на Марка в видоискатель и покачал головой. «Так никуда не годится», — подумал я и подошёл к чересчур зажатому парню.
— Расслабься. На тебя будто прицел винтовки навели, а не объектив камеры.
Желая сделать хороший снимок, я отбросил какое-либо стеснение и прикоснулся к занесенному над головой запястью Марка. Я поправил его руку, придав тянувшимся за корешком пальцам более естественное положение, а затем немного приподнял острый подбородок. Марк был крайне собран и, едва ли реагируя на мои прикосновения, застыл в новом положении как статуя.
— Так-то лучше. Ты хорошо выглядишь, только постарайся сделать лицо попроще.
В итоге сделать более расслабленное выражение, как он ни старался, у Марка так и не получилось. Однако я решил, что это было не так уж и критично, учитывая, что он и в жизни практически всегда выглядел довольно серьёзным.
Я сделал пару снимков и, боясь забить слишком много места в памяти, протянул фотоаппарат Марку, чтобы он оценил получившийся результат.
Рассмотрев сделанные фотографии, Марк категорично заявил:
— Нет, мне не нравится. Сама задумка неплохая, и ракурс ты подобрал хороший, но я отвратительно получился.
— Да брось, ничего подоб…
Я потянулся за фотоаппаратом, чтобы самому посмотреть снимки, но не очень удачно перехватил его из чужих пальцев.
Камера с грохотом полетела на пол.
— У тебя что, руки не из того места растут?! — больше с досадой, нежели со злостью воскликнул оторопевший Марк.
От удара об пол коробка фотоаппарата треснула пополам. Труба объектива откололась от корпуса и медленно подкатилась к моим ногам.
— Прости… Я не знаю, как так вышло…
Договорить я не успел. Мы услышали звук входной двери и нервно переглянулись. На лице Марка на какое-то мгновение отразилась паника. Его мать вернулась домой в крайне неподходящий момент.
В гостиную вошла миссис Прескотт. Стоило мне ощутить тяжёлую ауру, исходящую от этой маленькой на вид женщины, как мне резко захотелось вытянуться по струнке. Не зная, куда деть руки, я сцепил их в замок за спиной, но тут же одёрнул себя и быстрым движением попытался пригладить торчащие во все стороны непослушные волосы, чтобы привести себя в более божеский вид. Это едва ли помогло, потому что точно так же напрягшийся Марк шепнул мне на ухо: «Не трогай лучше, тебя и так как будто молнией ударило».
Прошедшая в комнату женщина была невысокого роста. Она выглядела почти хрупкой, однако строгость длинного шерстяного платья, которое полностью скрывало её стройную фигуру, придавала ей сходства с палачом в чёрном плаще. Рыжий цвет волос Марк явно унаследовал от матери, однако, в отличие от сына, глаза у миссис Прескотт были зелёными и источали холодность, которая никак не сочеталась с вежливой улыбкой на губах.
— Добрый вечер, милый. Почему же ты не предупредил, что у нас будут гости? Я бы приготовила
