Билет в один конец (СИ) - Гейман
Смотря на всё это, я даже не хотел задаваться вопросом, что же тогда ждало меня внутри. Я испытывал навязчивое желание отряхнуться от невидимой пыли своего бедного существования, которая будто бы осела на мне самом и моей одежде толстым грязным слоем. Мучимый этим неприятным ощущением, я в самом деле потёр свои щеки и пару раз похлопал по куртке и штанам, надеясь, что это поможет избавиться от гнетущих мыслей.
В это время подёргавший ручку Марк убедился в том, что калитка была заперта. Достав из кармана рюкзака ключи, он открыл дверь и, приглашая меня жестом, сообщил:
— Проходи, не бойся. Кажется, мама ушла к соседке, а отец с работы обычно поздно приезжает. Тебе повезло.
Новость была весьма приятной и, услышав её, я действительно смог почувствовать себя немного лучше.
Через пару минут мы зашли в дом. Как и ожидалось, внутреннее убранство ничуть не уступало внешнему фасаду. Стоя на пороге прихожей, которая через арочный проём плавно перетекала в гостиную, я окинул взглядом просторную светлую комнату. Высокие потолки делали и без того не маленькое пространство дома вовсе огромным, а до блеска натёртые паркеты отражали в себе дневной свет, проникающий в помещение через большие овальные окна. Почти вся мебель была деревянной, но, хоть я и не разбирался в сортах древесины, понимал, что стоила она, наверное, как весь моей клоповник целиком. Посередине гостиной стояли внушительного вида кожаный диван и пара таких же кресел, разделяемые резной столешницей прямоугольного кофейного столика. В задней части комнаты, скрытые за многочисленными книжными полками, прятались винтовая лестница на второй этаж и дверь на кухню.
— Заходи, не стесняйся, — поторопил меня Марк, который уже успел повесить плащ на вешалку и теперь кружил по гостиной, поправляя диванные подушки и занавески на окнах.
«И ради кого старается только», — вздохнул я и скинул на банкетку видавшую виды куртку, едва ли заслуживавшую, чтобы её вешали.
— Руки можешь помыть на кухне, — Марк указал мне на замеченную ранее дверь. — А потом подожди меня здесь, я пока поднимусь в комнату и переоденусь.
Я сделал, что мне сказали, и после того, как, чуть случайно не свернул на кухне кран, который, как выяснилось, не поворачивался, нерешительно опустился на холодный диван. Барабаня пальцами по коленке, я всё ещё оглядывался по сторонам и пытался представить себе, каково было быть человеком, который живёт в такой обстановке. Я решил, что, будь я на месте Марка, я был бы намного более заносчивым и, имея такой дворец, зазнался бы настолько, что едва ли согласился ходить в обычную общеобразовательную школу, где учились дети из более простых семей.
Однако Марк был не таким. После нашего знакомства я в результате довольно быстро рассказал ему о том, в каких условиях жил и какие у меня были взаимоотношения с матерью, которая то по пьяни напрочь забывала о моём существовании, то постоянно колотила, когда была трезвой. Я думал, что из-за этого признания Марк станет меня презирать, но он лишь посочувствовал моей ситуации и, чего я вовсе не ожидал, крепко обнял меня после того, как услышал мой рассказ. Хоть он и жил идеальной жизнью в роскошном доме и всегда одевался с иголочки, в конечном счёте это нисколько не отражалось на его открытой и светлой душе.
Какое-то время наверху было тихо, но потом до моих ушей стали доноситься звуки передвигаемых стульев и громкое хлопанье створок ящиков. «Он там ищет праздничный смокинг, что ли?» — недоумевал я.
— Марк, ты где застрял? Спускайся, я тут скоро состарюсь уже!
— Сейчас, иду!
За криком последовало шуршание переставляемых с места на место коробок. Спустя некоторое время, послышался ещё один хлопок дверцы шкафа, и наконец всё стихло.
Марк спустился вниз с небольшой пожелтевшей коробкой в руках. Но, признаться честно, на неё я обратил внимание только в последнюю очередь, потому что до глубины души был поражён внешним видом Марка. Пусть он и не обрядился в смокинг, выглядел он невероятно.
В тот раз я впервые увидел Марка в домашней одежде. Я привык к тому, что он независимо от времени года и погоды был облачён в серую школьную форму, в которую его будто обрядили сразу после рождения и запретили когда-либо снимать. Разумеется, было глупо полагать, что Марк ходил так всегда. Но из-за того, что я постоянно видел его только в рубашках и брюках, мне уже не представлялось, что он мог одеваться как-то иначе, словно весь его гардероб состоял только из однотипных комплектов строгой формальной одежды.
Теперь же Марк был одет в светло-голубой джемпер и бежевые штаны. Пастельный оттенок кофты придавал юношескому лицу бодрости и свежести и резко контрастировал с рыжими волосами. Из-за этого яркость внешности Марка, которая прежде терялась на фоне мышиной школьной формы, стала как никогда бросаться в глаза. Более того, несмотря на то, что Марку даже в домашней одежде по-прежнему удавалось придерживаться аккуратности и сдержанности, он в целом наконец-то стал походить на обычного подростка, и это ему невероятно шло.
Я закашлялся и прикрыл рот рукой, отводя взгляд в сторону. Ещё не хватало, чтобы Марк обратил внимание на то, как я его рассматривал.
Мне повезло, потому что Марк витал в каких-то своих мыслях и не заметил моего изучающего взгляда. Он поставил коробку на кофейный столик и, сев в кресло напротив, выжидающе посмотрел на меня.
— Это то, что я хотел тебе показать. Открывай.
— Только попробуй мне подсунуть один из этих приколов с краской или током, — пробубнил я, приоткрывая крышку.
Марк молча наблюдал за мной, и в его глазах весело поблёскивали огоньки нетерпения. Когда же я наконец осторожно снял крышку и даже толком не успел изучить содержимое коробки, он восторженно спросил:
— Тебе нравится?
Внутри коробки лежал фотоаппарат. У
