Мой Злой Принц (ЛП) - О&#39

— Жениться ради денег? Ты не можешь быть такой наивной. Моя работа - жениться на женщине, которая спасет Васгар.

По официальной традиции я надел перчатки. Они должны были быть белыми, но черные смотрелись лучше с моей униформой. Они были из молодой кожи, мягкие, как… Бренна.

Я прикоснулся пальцами к внутренней стороне ее локтя, длинной волочащейся щеткой прямо по этой чрезвычайно чувствительной коже. Она ахнула, и я ждал, что Бренна отпрянет от моего зловещего прикосновения. Но она этого не сделала.

И на один долгий удар сердца я почувствовал ее сквозь свои тонкие перчатки.

Биение ее пульса. Напряжение ее мышц.

И Бренна оставалась там, позволяя мне прикасаться к ней, позволяя мне чувствовать ее, не потому что она была обеспокоена сценой. Или парализована и не знала, что делать.

Бренна стояла, покраснев еще больше, и у нее перехватило дыхание, потому что она хотела, чтобы я прикоснулся к ней.

Ну-ну. Это интересное развитие событий.

— Желаю хорошо провести вечер, Бренна, — прошептал я ей на ухо. Достаточно близко, чтобы мне показалось, что она чувствует запах спиртного Алека в моем дыхании, потому что я чувствовал его в ее. — Ты прекрасно выглядишь.

Это заставило Бренну отпрянуть, странно сжимая руку, как будто я причинил ей боль.

Я вышел из тени и поймал взгляд отца. Бренна вышла из тени позади меня и направилась в другую сторону, и я знал, о чем думает мой отец там, на балконе.

Грозный, неодобрительный взгляд сказал все.

5

Тогда

Бренна

Свадьба была назначена через две недели после гала-ужина, и я изо всех сил старалась держаться подальше от всех. И под всеми я подразумевала Гуннара. Весь этот разговор на гала-ужине заставил меня чувствовать себя неловко. Было немного страшно, насколько небрежно жестоким он мог быть. Как он использовал свои слова и прикосновения в качестве оружия, и как легко я могла быть ранена и тем, и другим.

Гуннар был придурком. Никаких сомнений.

И он пробудил во мне самое худшее. Я не была бойцом и не хотела никого обидеть. То замечание о том, что он должен жениться на ком-то из-за денег, было ужасно. И это причинило ему боль.

Но на самом деле, что было чертовски неприятно, так это то, что под прикосновением этих пальцев в кожаных перчатках я была такой же, как и любая другая девушка в мире, к которой он прикасался.

Бездыханной.

Не имело значения, что я считала его довольно отвратительным, а как члена королевской семьи - невероятно разочаровывающим. Его палец коснулся внутренней стороны моего локтя, и я растаяла.

И Гуннар знал это.

На самом деле было слишком неловко даже думать об этом. Поэтому я сделала все, абсолютно все, что было в моих силах, чтобы избегать встречи с ним. Включая, к моему большому огорчению, пропуск урока танцев, на который мы должны были пойти. Казалось, нам придется танцевать вальс на свадьбе наших родителей.

А этого никогда не случится.

Если бы мне пришлось, я бы притворилась, что сломала ногу на свадьбе, чтобы избежать этого танца.

Однако мне удалось уговорить Ингрид заменить Бриджит, и моя жизнь стала намного лучше. Ингрид, по крайней мере, посвятила меня в сплетни и заставила отлично выглядеть на всех бесконечных приемах и фотографиях.

Прозвища в прессе прекратились, и я стала чем-то вроде пустышки.

Дейтер из «Таймс» действительно брал у меня интервью. Настоящее. Больше часа мы беседовали в дворцовой библиотеке о моих мыслях и планах, и о том, как становление принцессой даст мне платформу, которой у меня никогда раньше не было, чтобы помочь как можно большему количеству людей.

Все прошло, как мне показалось, очень хорошо. Я предполагала, что узнаю, когда статья будет напечатана, если Дейтер проделал со мной топорную работу.

А самое прекрасное в чем? В том, что я больше не терялась в лабиринте дворцовых комнат.

Нате, выкусите!

За несколько дней до свадьбы я рано спустилась к завтраку, что обычно означало, что я побуду в одиночестве. Именно так, как мне нравилось. Я, весь этот кофе и пряные булочки, которые приготовил шеф-повар, по которым я буду скучать, как по любимому человеку, когда вернусь в Шотландию.

Моя мама и король обычно приходили в девять, и было загадкой, когда появится Гуннар. Итак, когда в семь утра я распахнула богато украшенные резьбой двери в семейную столовую, представьте себе мое потрясение, когда все уже собрались там.

А-ля счастливое семейство в сборе с королем во главе стола. Мама на другом конце. Мой сводный брат, принц, сидел за столом напротив пустого стула, который явно предназначался для меня.

Мы не ели все вместе наедине. Ни разу. Как будто в глубине души мы все понимали, что мы не семья, и притворяться, что мы семья, было ниже нашего достоинства.

Но, видимо, нет.

— Мы делаем это сейчас? — спросила я.

— Бренна! — воскликнула мама, глядя, если я правильно поняла, с редко встречающимся на ее лице выражением гордости за меня. Она бросилась обнимать меня.

Моя мать сменила духи с тех пор, как приехала сюда. До этого момента я этого не замечала, и мне казалось, что я обнимаю незнакомку.

Король улыбнулся и откинулся на спинку стула, а Гуннар, безразличный ко мне и гордости моей матери, перевернул страницу газеты, которую читал.

— Что происходит? — спросила я, похлопав маму по плечу.

— Интервью, — сказала она, обнимая меня за плечи и провожая к столу, как обычно провожала меня домой из школы. — В «Таймс»?

— Да? — вот что я спросила. Скажи мне, что Принцессы-жиробасины и близко не было. Я думала, все прошло так хорошо.

— Оно так хорошо! — воскликнула мама. — Ты говоришь так умно, дорогая.

Я очень неловко рассмеялась. Потому что я почувствовал облегчение и легкую боль от “звуковой” части этого предложения.

— Корона очень гордится тобой, — сказал король.

— Благодарю вас, сир.

Не было буквально никакого способа контролировать потоотделение и покраснение, которые случались, когда король говорил со мной. И я никогда не перестану называть его «сир». Я не любила этого парня и, конечно же, не уважала его. Но он был королем.

— Хорошая работа, сестренка, — сказал Гуннар, делая какой-то издевательский акцент на слове «сестренка», и мой мозг буквально закоротило от воспоминания о его прикосновении к внутренней стороне моего локтя. Он сделал его еще более запретным.

Гуннар встал из-за стола с газетой под мышкой.

— Сядь, Гуннар, — сказал король. — Нам нужно кое-что обсудить.

— И это необходимо сделать сейчас? — спросил Гуннар, взглянув на часы.

— У тебя есть дела поважнее? — спросил король.

— Ты даже не представляешь, Отец, — сказал Гуннар, и мы с мамой слегка отступили назад, словно надеясь выйти за пределы досягаемости взрыва.

Королевская борода с проседью не могла скрыть стиснутых челюстей.

— Сядь, — сказал он, и наступил дикий момент, напряженный и взрывной, когда Гуннар не захотел садиться, а король стукнул кулаками по столу. И казалось, что в королевской столовой может разразиться война.

Мама открыла рот, как будто собиралась пробраться прямо в это ужасное, наполненное угрозой пространство между королем и принцем, но я сжала ее талию, вероятно, спасая ей жизнь.

Гуннар даже не присел, а прислонился к стулу, но королю этого показалось достаточно, и угроза насилия миновала, но задержалась ненадолго на волосах у меня на затылке. Звенела в мышцах вокруг моих коленей. В пространстве между моим желудком и сердцем.

Как Гуннар жил так, я даже представить себе не могла.

Я взглянула на маму, и она улыбнулась, как в детстве, когда в доме отключали электричество. Все в порядке. Все в порядке.

Эта улыбка была фальшивой.

— Бренна, пожалуйста, сядь, — сказал Король, и я села так быстро, что чуть не опрокинула стул. Мне не нравился этот парень, но он все равно был королем, понимаете?