Your Personal Boggart - Заставь меня жить
И вновь в мыслях единственная фраза, всё время одна и та же, яркая и неотступная: «Кто угодно, но только не Снейп».
Ухожу от Люпина под предлогом обеда, правда, он не старается меня задержать, лишь награждает напоследок характерным долгим взглядом.
Надо постараться успокоиться, надо отключить чувства и эмоции, трезво оценить ситуацию.
Да, он действительно Пожиратель Смерти, он искусно играет роль верного последователя Волдеморта даже после загадочного исчезновения последнего, он является тем единственным человеком, который способен сделать со мной всё, что угодно: и встряхнуть, и успокоить, и поругать, и окончательно запутать своей, казалось бы, незаметной и почти завораживающей заботой.
И он впервые что-то скрывает от меня. Или, скорее всего, я наивно полагаю, что до сегодняшнего дня профессор рассказывал мне абсолютно всё. Конечно же, не всё. Только то, что мне необходимо было знать, не более.
И он участвует в нападении на Сириуса, на последнего родного мне человека, которого сейчас уже могло не быть в числе живых.
Мерлин, моя голова сейчас лопнет.
Обед идёт насмарку в полном смысле этого слова, так как думаю я не о еде. Вилка замирает на полпути ко рту, а всё внимание сейчас нацелено на фигуру мастера зельеварения, который с присущей ему отрешённостью от окружающего мира заканчивает обед, будто нет в этом огромном зале десятков гудящих учеников. Пока Невилл жалуется на сложность и невыполнимость домашнего задания, я прокручиваю в памяти сегодняшнее утро. Какая всё-таки у Снейпа выдержка. Ходить вокруг да около, не затрагивая скользкую тему. Но если взглянуть на ситуацию с противоположной стороны, то его участие в нападении, по сути, не самое главное. У него действительно не было выхода. Именно он предупредил Орден о нападении на Нору. Если бы не он, тогда Сириус точно мог погибнуть. И, возможно, не только Сириус, ведь там были и родители Рона…
С силой сжимаю виски, абсолютно забывая о том, что я не один и наверняка привлекаю внимание друзей своим странным поведением.
Просто не могу понять: я правда верю в то, что Снейп не рассказал мне всего только из побуждений заботы о моей нервной системе или я стараюсь любым способом оправдать его?
Хотел бы я заглянуть в его мысли. Надо обладать великой проницательностью, чтобы по его поведению, выражению лица, интонации голоса, движениям и взглядам можно было хотя бы предположить, что он думает на самом деле, чем руководствуется, совершая тот или иной поступок.
Он - величайшая загадка, которую я страстно желаю разгадать.
* * *
Жар огня опаляет лицо, кажется, что даже выжигает меня изнутри. Я кричу изо всех сил, но не слышу собственного голоса. Я пытаюсь бежать, достигнуть пылающего дома, но не могу ступить и шагу. Я рву на себе волосы, слыша сводящие с ума крики мамы и папы, но ничего, совсем ничего не могу поделать…
Теперь же мой крик слышит вся спальня. Большие дрожащие ладони прижимаются к моему вспотевшему лбу, слева раздаётся чей-то свистящий шёпот, постоянно повторяя моё имя, сквозь тонкую кожу опущенных век замечаю, как справа вспыхивает маленький огонёк.
Дёргаюсь, как от сильнейшего Круциатуса.
- Потушите свет… - всё, на что хватает моих сил.
Тихое шиканье, ругань сквозь зубы - и вновь спальня погружается во тьму.
Только сейчас решаюсь открыть глаза. Испуганные Рон и Невилл по обе стороны моей кровати, ничего не понимающий Симус так и не смог подняться со своей.
- Мне приснился страшный сон. - Голос хрипит, а сердце стучит, как бешеное.
Друзья переглядываются, после чего Невилл качает головой и бредёт обратно к своей кровати. Рон о чём-то задумывается - я никогда ещё не видел его настолько удручённым - и, только когда он укрывается одеялом, раздаётся его негромкая фраза:
- Ты звал своих родителей.
Только это было лишь начало. Мой кошмар перекочевывает в реальность.
Сегодня Хэллоуин. Сегодня я говорю друзьям, что наш план с посещением Лондона отменяется. Много чего следует за этим: и непонимание, и недоумение, даже претензии, жестокие и обидные слова, обвинение в трусости и малодушии. Ситуацию спасает Гермиона, которая сразу же становится на мою сторону и убеждает Рона в том, что идея изначально была обречена на провал, что в плане были огромные недочёты и строился он в основном на одних лишь предположениях и надежде на удачу, а это весьма ненадёжно. Рон сдаётся, но весь вечер старается держаться от меня подальше.
Сейчас, когда только-только заканчивается праздничный ужин и все выходят на улицу, я сижу на камне и наблюдаю за тем, как ученики разжигают большой костёр, чтобы стало немного теплее, потому как вечера уже довольно-таки холодные. Неподалёку топчется Рон, усиленно разглядывая высохшую жёлтую траву, в то время как Гермиона что-то говорит ему с крайне обеспокоенным видом, то и дело бросая на меня короткие взгляды. Отворачиваюсь и запускаю пальцы в спутавшиеся пряди волос, едва заметно раскачиваюсь из стороны в сторону.
Дело не в том, что я испугался и даже не в том, что я опасаюсь за собственную жизнь. Конечно же, как любой нормальный человек, во мне есть чувство самосохранения, но помимо этого я до безумия боюсь, что с моими друзьями может что-нибудь случиться. Тем более, Гермиона, как всегда, права: наш план ужасно ненадёжный. Только это всё меркнет рядом с одной-единственной мыслью: мне пора научиться отвечать за свои поступки. Я остался один, у меня больше нет родителей, которые могли бы быть в ответе за меня. Теперь я и лишь я один должен осознавать всю серьёзность принятых решений и их возможные последствия. У меня больше нет права на ошибку - слишком многие я уже совершил в своей жизни: разрешил выбрать Петтигрю Хранителем, не поверил в то, что Снейп всё-таки на светлой стороне, легкомысленно отправился в Годрикову Впадину и попался в руки Волдеморту, заработал шрам, целый ворох пугающих изменений на эмоциональном и магическом уровне и дурацкую, искорёженную славу. Поэтому никакого Лондона, никаких бессмысленных рисков. В конечном счёте, Дамблдор обещал рассказать мне всё, что ему известно о Томе Риддле.
Чьё-то мощное Инсендио с треском поджигает огромную кучу дров, языки пламени взмывают высоко в ультрамариновое небо, принося с собой тепло и яркий свет. Ученики ликуют и хлопают в ладоши, откуда-то издалека начинает звучать музыка и голоса подпевающих, а я впиваюсь взглядом в огромный костёр, не в силах пошевелиться. Уже не различаю, где заканчивается реальность и начинается моё сумасшедшее воображение, рисующее пылающий дом Сириуса. Внутри разливается невыносимо-колючий холод, сжимающий внутренности, а в голове звучат крики родителей из моего сна.
