Я держу тебя (ЛП) - Уильямс Стейси

Это то, чего он ожидает. Он ожидает, что я уйду, сбегу, но нельзя упускать что — то такое прекрасное и хорошее, потому что это становится тяжелее. Мне было больно, что он не рассказал мне о штате Огайо, но иногда такое случается. Мы причиняем боль друг другу. Всё зависит от того, что мы делаем с этой болью.

Попросив Гвен приготовить детям обед, я приняла душ, готовясь выполнить просьбу Шейна. Я стою перед его комодом, уставившись на него, неуверенная, что найду внутри. Я знаю, что бы ни было в письме, это важно для Шейна, и он доверяет это мне. Это кажется важным. Если у меня есть хоть какой — то шанс защитить его огромное, нежное сердце, мне нужно знать, что в письме. И я буду защищать это. Я буду охранять его.

Я открываю ящик, лезу в заднюю часть и нахожу конверт. Я присаживаюсь на край кровати, осторожно держа его в руках. Сделав глубокий вдох, я открываю и разворачиваю единственный лист изношенной тетрадной бумаги.

«Мой мальчик. Что я могу сказать? Есть так много всего, и все же ничего не может быть достаточно. Я знаю, у тебя всегда будут вопросы и, вероятно, ты будешь сердиться на меня всю свою жизнь, но единственное, что я знаю с абсолютной уверенностью, это то, что это самый бескорыстный поступок, который я когда — либо совершала.

Я надеюсь, что когда — нибудь ты сможешь мне поверить. Я пыталась, о, как я пыталась избавиться от демонов, которые преследуют меня. Очистить себя и сделать себя достойной тебя. Не пройдет и дня, чтобы я не пожалела, что не могла быть для тебя чем — то большим, что я могла бы поступать правильно, чтобы иметь возможность провести свою жизнь, показывая тебе, что ты значишь для меня. Но вот я здесь, делаю единственное, что, как я знаю, поможет тебе жить той жизнью, которую ты заслуживаешь.

Я знаю, ты можешь мне не верить, но ты — свет в моей жизни. Единственное светлое пятно. Я не прекращу пытаться и не сдамся, но я должна отказаться от тебя, чтобы, надеюсь, дать себе шанс, и единственная причина — это ты.

То, что ты есть в моей жизни — это единственное, что я сделала правильно, и, похоже, это единственный проблеск того, что Бог действительно существует. Я недостойна тебя и, конечно, не заслужила тебя, но ты был у меня. Единственное, что заставляет меня верить.

Это заставляет меня понять, что дать тебе шанс в этом мире — единственно правильное решение. Шанс, которого у меня никогда не было.

Я знаю, ты можешь этого не чувствовать и не понимать, но я люблю тебя всем сердцем. Может быть, однажды наступит время, когда ты столкнешься с такими обстоятельствами или возможностью, когда ты просто поймешь, что пожертвовать — это единственное правильное решение. Делать что — то ради другого, потому что другого выбора нет.

Лети, мой милый мальчик. Воспари к величайшим высотам. Я буду любить тебя до скончания времен и даже дольше. Ты всегда будешь моим.

Мамочка»

Я сажусь на кровать, пытаясь не дать слезам упасть на страницу. Я перечитываю это дважды, впитывая слова и задаваясь вопросом, как к ним относится Шейн. Я хочу знать. Я хочу знать всё. Когда он получил это? Помнит ли он её? Поэтому он женился на мне?

Мой разум вращается, ожидая, когда понимание придет ко мне. Боль в этом письме живая и реальная. Такая сильная, как будто кровь, пот и слезы сочатся со страницы, но это ничего не меняет для маленького мальчика, которого отдали. Он всё ещё был брошен той, кто должна была всегда заботиться о нем и лелеять.

Мне хочется плакать за него. Я хочу обнимать его, заботиться о нем и любить его до тех пор, пока он не перестанет чувствовать себя одиноким или нежеланным. Я хочу показать ему, что добро и справедливость существуют и что, несмотря на то, что мы проходим через боль, страдания и ужас, иногда это делает нас теми, кто мы есть, чтобы мы могли стать теми, кем нам нужно быть.

Мне срочно нужно его увидеть. Я складываю письмо и кладу на место так, туда, где я его нашла. Я знаю, что это мало что не меняет для нас, и есть нечто большее, но он дал мне это. Только одно, и это важное. Я люблю его, и я покажу ему, на что похожа любовь. Я буду цепляться за надежду, что однажды он поймет, даже если не сможет объяснить, что он тоже любит меня.

∞∞∞

Когда Шейн идет по боковой линии, мужчина, идущий мне навстречу, преодолел так много, и я знаю, что не знаю даже половины из этого. Он храбрее, чем он сам осознает, и, несмотря на то, что он думает, в его мускулистом теле огромное сердце. Мне просто нужно, чтобы он увидел, что в нём всё ещё течет жизнь. Он так полон любви, и он дарил её, ничего не принимая взамен.

Он останавливается напротив наших мест и смотрит на меня. Он не настроен на игру, и это меня беспокоит. Я улыбаюсь, дергаю себя за его майку и одними губами говорю: ‘У тебя всё получится’. Я вижу, как он расслабляется, и слегка кивает, прежде чем повернуться ко мне спиной, сосредоточившись на своей команде.

Я смотрю, как Коул разминается, и он в хорошей форме. Я сажусь на своё место, и, хотя мне не терпится понаблюдать за ходом этой игры, мне ещё больше хочется, чтобы она поскорее закончилась, чтобы я могла обнять своего мужа и попытаться успокоить его.

Матч начался, и когда Коул выходит на поле, мы скандируем его имя. Игра против наших соперников, как и ожидалось, захватывающая, и в итоге я больше стою, сжав руки, чем сижу. Я наблюдаю за Шейном в действии, он кричит своим парням и помогает им не дать соперникам набрать несколько ярдов.

Пару часов спустя наша команда выигрывает. Мы стоим и кричим, пока фанаты сходят с ума. Я вижу, как Коул поднимает руку в воздух, трижды взмахивая кулаком, точно так же, как это делал наш отец. Я так много плакала сегодня, и у меня такое чувство, что я начну плакать снова.

Я ищу Шейна и вижу его посреди поля, он пожимает руки и поздравляет свою команду. Затем я вижу, как он поворачивается и, пробираясь сквозь толпу, направляется в мою сторону. Я больше не могу ждать. Я говорю Хэнку присмотреть за детьми, и перелезаю через ограждение, встречаясь с ним на поле.

Он поднимает меня и крепко прижимает к себе.

— Я так горжусь тобой, — говорю я ему на ухо среди хаоса вокруг нас.

— Ты прочитал его? — спрашивает он.

— Да. Спасибо, что доверяешь мне, — я чувствую, как его грудь вздымается и опускается рядом с моей с облегчением.

— Мы можем поговорить об этом позже?

— Мы можем поговорить об этом, когда ты захочешь, — я сжимаю его так крепко, как только могу.

— Это только начало, — тихо говорит он.

Я отстраняюсь и обхватываю ладонями его потрепанное лицо, желая увидеть его лицо под кепкой. Я улыбаюсь.

— Да, это начало, — я снова крепко обнимаю его. — А теперь иди праздновать со своей командой.

— Подожди меня, — говорит он, и я знаю, что он имеет в виду нечто большее, чем просто ожидание окончания интервью. Я прижимаюсь своим лбом к его.

— Всегда, — я прижимаюсь губами к его губам, мягко и нежным. Когда я собираюсь отстраниться, он тянется ко мне, углубляя поцелуй, и я с радостью отвечаю взаимностью. Я так долго хотела быть вот так близко к нему, и думаю, что, возможно, он наконец впустит меня, пусть даже совсем ненадолго. Я была бы не против, если бы он захотел повторить это позже, когда мы останемся одни.

Отстраняясь, я вижу легкую улыбку, как будто он всё ещё немного не уверен. Он опускает меня всего на секунду, прежде чем подхватить и перебросить через ограждение. Лив прыгает в его объятия, и он прижимает её так, словно она самое дорогое, что у него есть, одновременно давая каждому из мальчиков пять, а Хэнку что — то вроде рукопожатия, прежде чем трусцой вернуться к команде. Я просто наблюдала за их взаимодействием и удивлялся, как он может не осознавать, что делает. Что он делал всё это время.

Я знаю, что он напуган. Он в полном ужасе. Прочитав письмо, я теперь ещё больше понимаю, что он не хотел никого впускать из страха. Что в любой момент у него может быть отобрано то, чем и кем он дорожит, или, что ещё хуже, может просто уйти. Но он сделал это. Он совершил большой скачок, но сделал это по одному крошечному шагу за раз, даже не осознавая этого. Мне нужно, чтобы он обернулся и увидел, как далеко он продвинулся. Всё, что мне нужно сделать, это набраться терпения и ждать.