Шайла Блэк - Строгий запрет
– Наш дядя считает, что я герой, и хочет устроить в мою честь прием. Вот чертовщина!
Кира улыбнулась. Ради нее Дариус совершил нечто очень смелое и самоотверженное, и ей нравилось, что другие люди тоже высоко ценят это.
– Это же просто чудесно!
Дариус с укором взглянул на сестру.
– Я преследовал лорда Венса, чтобы доказать твою невиновность, а не чтобы стать героем.
– И все равно это героизм. Почему бы не позволить свету похвалить тебя за это?
Дариус нахмурился.
– Гораздо больше они гордятся сами собой. – Он покачал головой. – Мы не пойдем.
– А я думаю, мы должны пойти. Если прием в твою честь, как ты можешь отказаться?
Дариус пожал плечами и снова начал перебирать почту.
– Это из Персии, для тебя. – Он протянул ей конверт.
У Киры замерло сердце.
– Неужели от мамы? – Дрожащими руками она взяла письмо и открыла его. Мать несколько лет не имела с ними никаких контактов, и Кира уже решила, что они с Дариусом просто перестали быть частью ее жизни. Возможно, она ошиблась. Внутри у нее все затрепетало, когда она начала читать письмо.
Оно было очень длинным, больше десяти страниц. Мать писала о себе и спрашивала об их жизни. Когда Кира подняла голову, на бумагу, размывая чернила, капнула слеза.
– Что там говорится? – допытывался Дариус.
– Мама пишет, что скучает по нам. – Кира шмыгнула носом, стараясь, чтобы голос не подвел ее. Слишком много переживаний обрушилось на нее в последнее время. Она не получала от матери ни строчки почти пять лет, и это письмо явилось для нее очень желанным.
А вот Дариус выглядел равнодушным. Ему едва исполнилось семь, когда отец вернул их из Персии в Англию. Брат скорее всего мало что помнил о матери. Но Кира помнила.
– Мама считает, что самой большой ошибкой ее жизни было то, что она покинула нас.
– Жаль, что только теперь, когда мы выросли и больше не нуждаемся в ней, она это поняла.
Кира тронула брата за руку.
– Ну хватит! Я ухожу в мою комнату, хочу немного подремать. Только бы дождь кончился до вечера. Меня уже тошнит от этого дождя.
Дариус кивнул, и Кира вышла из комнаты. Ей хотелось еще раз наедине перечитать то место, которое тронуло ее больше всего. Мать писала:
“Много лет назад я говорила тебе, моя дорогая дочь, что невозможно смешать разные культуры, но годы и мудрость заставили меня усомниться в этих поспешных словах. Смешение культур может привести и к чему-то замечательному. Вы с Дариусом доказали это. Я сожалею, что покинула Англию раньше, чем поняла: ключ к признанию и пониманию находится в нас самих”.
Кира снова перечитала эти строки. Что мать имела в виду? И что значит: “ключ признанию находится в нас самих”? Всем сердцем она хотела, чтобы мама была сейчас с ней – тогда она смогла бы сама спросить ее.
Чтобы не видеть дождь, Кира задернула шторы и легла на кровать, уютно свернувшись на белом стеганом покрывале. Запах влажной земли и сырого воздуха убаюкивал ее, и она закрыла глаза.
Несколько долгих минут она слушала свое дыхание. Обычно этого было достаточно, чтобы заснуть, но сегодня беспокойные мысли мешали ей расслабиться.
“Я никогда не буду настоящим английским денди. Ну и что такого? Что плохого в том, чтобы быть другим? Не позволяй никому говорить тебе, что это плохо”. Ей вспомнились слова брата. Какое счастье, что его происхождение ничуть не тревожит. На самом деле люди редко укоряли этим Дариуса, хотя ее они донимали постоянно. Почему? Неужели только потому, что он мужчина?
“Ключ к признанию лежит в нас самих”. Слова матери искрой вспыхнули в ее мозгу. Возможно, дело в том, что Дариус никогда не позволял себе тревожиться из-за персидской крови – он уже усвоил урок, который мать поняла через столько лет.
Кира с нежностью вспомнила время, проведенное в Персии. Они часто спали в шатрах, и красивый голос матери пел ей колыбельные песни. Каждую ночь они с Дариусом выглядывали наружу, чтобы полюбоваться на широко распахнутое небо и мерцающие над головой звезды. Утром они, переехав на новое место, начинали жизнь заново, но при этом Кира чувствовала уверенность, потому что ее всегда сопровождало пение матери и ее уроки музыки. Она видела вещи и встречала людей, которых обычные англичанки не увидят никогда. Тогда почему она должна чувствовать себя ниже этих людей из-за того, что выросла, понимая Восток и Запад и с радостью принимая все хорошее, что есть в них?
Кира нахмурилась. Действительно, почему? Если она принимает себя, свои отличия, с какой стати мнение других должно иметь для нее значение? Ее мать была из другой страны, а не с другой планеты. И даже если бы мама была с Луны, она все равно не смогла бы изменить этого.
Кира решительно встала и поспешила к стоящему в комнате небольшому секретеру, чтобы написать матери благодарное письмо. Ключ к признанию лежит в ней самой, и теперь она понимала это. Она не позволит миссис Бейклиф или этим леди Уэстленд, леди Литчфилд нарушить ее покой. Да, она наполовину персиянка, но в этом нет ничего плохого.
Он любит Киру? Боже, помоги ему! Сколько Гевин ни думал, он так и не смог прийти ни к какому другому выводу. Он думал о ней по меньшей мере десять раз в минуту, скучал по ней так, что боялся сойти без нее с ума. Он был готов пренебречь общественным мнением и всем, что ему дорого, лишь бы назвать ее своей.
Увы, теперь она не хочет разговаривать с ним, и что с этим делать, он просто не знал.
Гевин ходил взад-вперед по кабинету, периодически останавливаясь, чтобы глотнуть бренди. Кого волнует, что еще нет и двух часов пополудни? У него уже давно половина черт знает какого.
Он не мог больше уклоняться от правды: все дело в его упрямстве. Он обдумывал все негативные последствия женитьбы на Кире, прежде чем взвесить все хорошие, и был слишком надменным, считая, что наполовину персиянка не может стать женой английского герцога. Теперь это звучало для него просто глупо. К тому же Кира наполовину англичанка. Почему он не подумал об этом раньше? Она стала бы его прекрасной герцогиней. Проклятие, да будь она хоть наполовину зулуской – разве ему не все равно? Она была чудесной, и он любил ее.
Но теперь все шансы на счастье, похоже, ускользнули. Гевин тяжело вздохнул. В конце концов ему все же придется найти себе другую невесту. Он герцог, и это его долг перед семьей. Свой главный шанс он уже упустил и вряд ли мог надеяться, что когда-нибудь полюбит другую женщину так, как любил Киру.
Выругавшись, Гевин швырнул хрустальный бокал в камин, но это не помогло ему успокоиться. К счастью, в этот момент звук шагов в холле привлек его внимание. Он обернулся и увидел тетушку Кэролайн.
