Дж. Уорд - Темный любовник

Роф окинул комнату свирепым взглядом, отнес Мариссу к постели и уложил.

— Спасибо, мой повелитель, — пробормотала она. — Я доберусь домой.

Он помедлил. А потом натянул ей на ноги простынь, перед тем как подойти и раскрыть дверь.

Фритц был чем-то взволнован.

Роф выскользнул наружу, плотно затворив за собой дверь. Вампир начал было интересоваться, какие, к черту, у старика имелись снования прерывать его, когда аромат дворецкого проник сквозь его недовольство.

Даже не спрашивая, он знал, что смерть нанесла еще один визит.

И Дариус ушел.

— Хозяин…

— Как? — зарычал он. С болью он позже разберется. Сначала ему нужны подробности.

— Э-э, машина… — дворецкий явно с большим трудом взял себя в руки, его голос казался столь же хрупким и слабым, как и его старческое тело. — Бомба, мой повелитель. Машина. Рядом с клубом. Звонил Тормент. Он видел, как это случилось.

Роф подумал о лессере, которого уничтожил. Как бы он хотел знать, не он ли был исполнителем.

У ублюдков больше не было чести. По крайней мере, вспоминая прошедшие столетия, их предшественники сражались, как воины. А эта новая порода — трусы, прячущиеся за техникой.

— Созови братство, — выдавил он. — Вели им немедленно приехать.

— Да, конечно. И, хозяин? Дариус попросил меня отдать вам это, — дворецкий что-то протянул, — в случае, если вас с ним не будет, когда он умрет.

Роф взял конверт и вернулся в комнату, не имея сочувствия ни для Фритца, ни для кого-либо другого. Мариссы уже не оказалось внутри, и для нее же это было к лучшему.

Он засунул последнее послание Дариуса за пояс кожаных брюк.

И высвободил свою ярость.

Свечи разлетелись на части и упали на пол, когда вокруг него взвился ураган жестокости, становясь все сильнее, быстрее и темнее, пока над полом не взмыла и не закружилась мебель. Вампир откинул голову и издал рев.

Глава 4

К тому времени, как такси высадило Бет у «Скримера», место преступления было наводнено людьми. На перекрывших доступ к переулку полицейских машинах вспыхивали сине-белые сигнальные огни. Показался бронированный автомобиль команды взрывотехников. Повсюду слонялись копы, как в униформе, так и в штатском. И неизменная толпа пьяных зевак устроилась у магазина неподалеку от гущи событий, куря и болтая.

За время своей репортерской деятельности Бет обнаружила, что убийство в Колдвелле было общественным событием. Ну, конечно, для всех, кроме тех бедняг, мужчин или женщин, которым не повезло оказаться мертвыми. Девушка полагала, что для жертвы смерть свершалась в одиночестве, даже если он или она смотрели в лицо убийцы. Некоторые мосты вы пересекаете одни, независимо от того, кто подвел вас к краю.

Бет поднесла рукав ко рту. Запах горелого металла, резкая химическая вонь заполнили нос.

— Эй, Бет! — один из полицейских помахал ей. — Если хочешь глянуть поближе, пройди через «Скример» к задней части. Там есть коридор…

— Вообще-то я здесь, чтобы встретиться с Хосе. Он поблизости?

Коп вытянул шею, прочесывая толпу.

— Он был здесь минуту назад. Может, отправился обратно в участок. Рикки! Ты видишь Хосе?

Батч О’Нил заступил ей дорогу, хмурым взглядом заставив замолчать другого копа.

— Какой сюрприз.

Бет отступила назад. «Крутой мэн» был мужчиной во всех смыслах. Крупный, с низким, часто строгим голосом. Она предполагала, что множество женщин находили его привлекательным, видит Бог, ему так шел этот грубый, жесткий образ. Но Бет никогда не ощущала искры между ними.

Не то что бы она вообще ее когда-либо ощущала в отношении мужчин.

— Ну, Рэндалл, как дела? — он сунул в рот пластинку жвачки, скатав фольгу в твердый маленький шарик. Его челюсть заработала так, будто он был расстроен и не столько жевал, сколько перемалывал.

— Я здесь из-за Хосе. А не ради места преступления.

— Конечно, как иначе, — прищурившись, Батч посмотрел ее в лицо. Со своими темными бровями и глубоко посаженными глазами он всегда выглядел немного сердито, но внезапно выражение его лица стало еще более хмурым. — Ты не могла бы отойти со мной на секундочку?

— Я действительно хочу увидеть Хосе…

Ее рука оказалась зажата в его сильной хватке.

— Просто иди сюда, — Батч отвел ее в укромное местечко в переулке, подальше от суматохи. — Что, черт возьми, случилось с твоим лицом?

Бет подняла руку и прикрыла свою разбитую губу. Должно быть, она все еще в шоке, так как совершенно забыла об этом.

— Дай-ка я повторю вопрос, — сказал он. — Что, черт возьми, с тобой случилось?

— Я, э-э… — в ее горле словно ком стал. — Я была…

Она не станет плакать. Только не перед «Крутым мэном».

— Мне нужен Хосе.

— Его здесь нет, так что ты не можешь его заполучить. Теперь рассказывай.

Батч положил руки на кирпичную стену, удерживая ее в их цепком капкане, как будто ощущая, что она может сбежать. Он был всего на несколько дюймов выше нее, но в нем было, по крайней мере, на семьдесят фунтов[22] больше мускулов.

Страх пронзил ее грудь, но на сегодня с нее уже достаточно угроз физической расправы.

— Отвали, О’Нил, — она положила ладони прямо ему на грудь и толкнула. Он едва сдвинулся.

— Бет, рассказывай…

— Если ты не дашь мне пройти, — ее взгляд задержался на его лице, — я всем расскажу о твоих методах допроса. Знаешь, тех, после которых требуется рентген и протезирование?

Он вновь прищурился. А потом отдернул свои руки от ее тела и поднял их вверх, сдаваясь.

— Прекрасно, — он оставил ее и вернулся на место преступления.

У здания клуба Бет совсем пала духом, чувствуя, что еле держится на ногах. Она опустила взгляд, пытаясь собраться с силами, и мельком заметила что-то металлическое. Присев на корточки, девушка заметила боевую метательную звездочку.

— Эй, Рикки! — позвала она. Коп подошел размашистым шагом, и она указала на землю. — Улика.

Она оставила его выполнять свою работу и заспешила к Трейд, чтобы поймать такси, ибо просто не могла больше здесь находиться.

Бет подаст официальное заявление завтра, с Хосе. Первым же делом с утра.

Когда Роф вновь появился в гостиной, он уже вернул над собой контроль. Оружие было пристегнуто, а куртка, напичканная его любимыми метательными звездами и ножами, тяжело висела в руке.

Тормент оказался первым прибывшим из братства. Его глаза полыхали, боль и месть заставляли темно-синий жар гореть так ярко, что даже Роф заметил их отблеск.