Няня Боссов Братвы (ЛП) - Райли Селеста
— Это правда? Какое отношение к этому имеет твоя сестра?
— Никакого, — защищаясь, отвечает Эмма. — Она просто моя сестра. Послушай, я не знаю, чего ты добиваешься, но мне не нравится, когда меня так допрашивают.
— Я просто пытаюсь разобраться в этих загадочных сообщениях, которые мы получаем, — говорю я, мой голос низкий и серьезный. — А ты, похоже, единственный посторонний человек в этой организации, который может быть с ними связан.
Эмма на мгновение замешкалась, явно просчитывая свой следующий шаг.
— Послушай, я ничего не знаю о каких-либо сообщениях. Я почти никого здесь не знаю. Все, что я пытаюсь сделать, это позаботиться о ребенке и получить деньги.
Я подхожу ближе к Эмме, настолько близко, что чувствую, как учащается ее дыхание.
— Заботиться о ребенке и выполнять свою работу также означает подчиняться мне, — говорю я, мой голос понижается на октаву.
— А что будет, если я этого не сделаю? — Она бросает вызов. Люблю яростных.
— Ты знаешь, Эмма, — начинаю я, убирая ее волосы с лица, чтобы я мог ясно видеть ее, — что случилось с отцом Алины?
Она заикается:
— Н-нет.
— Тебе лучше не знать. — Я ухмыляюсь, позволяя подтексту повиснуть в воздухе. Как раз когда я собираюсь продолжить, мой телефон вибрирует в кармане.
Я не разрываю зрительного контакта, когда достаю его. Не сводя с нее взгляда, я нажимаю на кнопку ответа.
— Что? — Я говорю отрывисто, не желая разрывать напряжение между мной и Эммой дольше, чем это необходимо.
Это Алекс.
— Что-то пошло не так, — говорит Алекс, и в его голосе слышны нотки срочности. У нас могут возникнуть проблемы с операцией "Ледяной укус".
Я скрежещу зубами, чувствуя, как учащается пульс.
— Что за проблема?
— Нарушение безопасности. Нас скомпрометировали. Возможно, это внутренняя работа. Сходи к Трэвису.
Эти слова ударили по мне, как тонна кирпичей, и на мгновение я отвел взгляд от Эммы, мои мысли разбежались. Может ли она быть замешана? Нет, это не сходится. Она была со мной все это время.
И язык ее тела говорит мне, что она не лжет.
— Я разберусь с этим, — говорю я и вешаю трубку.
Вернув все свое внимание Эмме, я убираю устройство в карман.
— Послушай, Эмма. Ты заслуживаешь того, чтобы знать, во что ввязываешься. Ты уже должна была понять, что работаешь не с обычными людьми.
Ее брови нахмурились.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты рискуешь, Эмма. — Я смотрю, как ее глаза перебегают с одного на другое, ища правду в моих словах.
— Рискую чем? — Ее голос дрожит, но она держится уверенно. Смело.
Я делаю паузу, позволяя напряжению нарастать, прежде чем продолжить:
— Риск опасности от наших врагов. Но не волнуйтесь. Мы защитим тебя и ребенка. Здесь никто не сможет причинить тебя вреда. До тех пор, пока ты не предашь нас.
Мой взгляд опускается к ее губам, затем возвращается к глазам. В этот миг я представляю, какими будут эти губы, прижатые к моим. Как ее тело отреагирует на мое прикосновение. От этой мысли у меня замирает сердце, но я сохраняю невозмутимое выражение лица.
— Все ясно, Эмма?
Она кивает, ее глаза не отрываются от моих.
— Кристально чисто, — говорит она, ее голос едва превышает шепот. В глубине ее глаз я вижу страх, но также и твердую решимость. Она не боится рисковать, ставить себя на кон ради того, что правильно.
— Хорошо, — говорю я и отступаю от нее, давая ей возможность отдышаться. — Теперь о бреши в системе безопасности. Мне нужно, чтобы ты помогла мне выяснить, кто за этим стоит.
Эмма смотрит на меня скептически.
— Я? Как?
— Ты — наш лучший шанс выяснить, откуда идет утечка, — объясняю я. — У тебя есть доступ к информации, которой нет у остальных. Если ты заметишь что-то необычное, что-то, что не сходится, немедленно сообщи об этом. Ты сможешь это сделать?
Она колеблется, но кивает.
— Я постараюсь.
— Умница, — говорю я, сверкнув редкой улыбкой. Она раскраснелась, ее щеки окрасились в мягкий румяный оттенок, и я не могу не найти это чертовски очаровательным. Но дело не только в этом. Несмотря на опасность, несмотря на все, она стоит здесь, желая играть в игру. Готова помочь нам. И это не просто интригует, это чертово откровение.
Не говоря больше ни слова, я ухожу, оставляя ее в комнате, которая вдруг кажется слишком маленькой, чтобы вместить энергию между нами. Бог знает, что я хотел с ней сделать. Научить ее настоящему послушанию, и я научу ее, что это значит, и буду наслаждаться каждой чертовой секундой. Но мне нужно сосредоточиться на текущей задаче. Нарушение безопасности должно быть устранено немедленно. Мы не можем допустить, чтобы что-то осталось незамеченным.
Когда я вхожу в комнату управления, меня встречает обычный хаос из пищащих экранов и бешеных техников, пытающихся починить все и сразу.
— Докладывай, — рявкаю я на Тревиса, сгорбившегося над монитором.
— Мы отследили взлом компьютера, принадлежащего одному из наших агентов, — говорит он, не отрывая глаз от экрана.
Я чувствую, как в животе завязывается узел. Мы доверили этим людям свои жизни, и теперь, похоже, это доверие было неуместным.
— Кто это? — Мой голос низкий и серьезный.
— Грейс, — говорит Трэвис через мгновение.
— Грейс, — повторяю я с неверием в голосе. — Как она могла это сделать?
— Она отвечала за поддержание связи с одним из наших контактов, — объясняет Трэвис. — Мы считаем, что она сливала им информацию.
Грейс. Разве не она нашла для нас Эмму? У меня в животе завязывается холодный узел. Если Грейс скомпрометирована, что это значит для новой няни? Для Алины? Все может оказаться под угрозой.
ГЛАВА 6: ЗАСАДА
ЭММА
— Ладно, Алина, давай попробуем налить этот сок вместе, — предлагаю я, протягивая ей небольшой пластиковый кувшин, наполненный яблочным соком.
Мы находимся на огромной кухне, в помещении с полированными столешницами и приборами из нержавеющей стали, которые сверкают так, будто не видели ни одного дня использования.
Сейчас почти полдень, и работники кухни ушли на перерыв, оставив нас с Алиной наедине — редкий кусочек нашей свободы.
Ее маленькие ручки обхватывают сок. Я направляю ее руки, наклоняя кувшин к открытой чашке. Но для таких маленьких ручек держать тяжело, и не успеваем мы оглянуться, как сок каскадом переливается через бортик, проливаясь на мраморный пол внизу. Алина смотрит на меня расширенными от страха глазами. Она отступает назад, прикрывая голову руками, готовясь к удару. Мое сердце сжимается от этого зрелища.
— Эй, эй, все в порядке, — мягко говорю я, протягивая руку, чтобы нежно погладить ее по голове. — Это просто сок, ничего страшного.
Я беру несколько бумажных полотенец и опускаюсь на колени, показывая ей, как все убрать.
— Видишь? Это легко исправить.
Алина выглядывает из-за своих рук и, увидев улыбку на моем лице, расслабляется. Неуверенно она присоединяется ко мне на полу, берет бумажное полотенце и подражает моим движениям.
— Вот так! Все как новенькое — подбадриваю я, когда мы заканчиваем вытирать разлившееся пятно.
Она сияет, призрак ее прежнего страха сменяется чувством выполненного долга.
— Чисто! — Восклицает она, ее произношение немного шатается.
— Вот именно, чисто! Ты так быстро учишься, Алина. Я горжусь тобой.
И вдруг маленькие ручки Алины крепко обхватывают мою шею, ее объятия становятся неистовыми и цепкими. В этом объятии чувствуется отчаяние, которое задевает мои сердечные струны.
— Ладно, ладно, — говорю я с мягким смешком, но улыбка исчезает, когда я обнимаю ее в ответ, ее потребность в ласке задевает меня до глубины души.
Она через многое прошла, но страх в ее глазах от того, что она просто пролила сок? Это заставляет меня задуматься. Те трое мужчин хоть раз прикасались к ней? Сама мысль об этом вызывает во мне дрожь гнева.
Прижимая ее к себе, я шепчу:
