Александра Соколова - Просто мы разучились прощать
Виталик еще что-то объяснял про перспективы с работой, про брата, про разваливающийся дом, еще про что-то умное и правильное, но Женька слышала только, как где-то далеко гудит трамвай и солнце лучами разбивается о летний асфальт.
2
– Какой срок?, – Кристинка, казалось, совсем не удивилась. Может, ждала, что нечто подобное произойдет? Или это у всех бывает?
– Четыре недели. Или что-то около того, – Женя подняла на подругу опухшее от слез лицо и сжала губы, – Что мне делать, Кристя?
– А Виталик знает?
– Знает.
– И что говорит?
– Денег дал… На аборт.
И – снова прорвало. Зарыдала, уронив голову на стол и почти не чувствуя Кристиных рук, обнимающих, успокаивающих, заставляющих выпить валерьянку.
– Денег, понимаешь? На аборт… Дал… И уехал… Насовсем…
– Скотина! Господи, ну какая скотина!
– Нет!, – внезапно рыдания стихли, и Женька зверем посмотрела на Кристину, – Он хороший, правда. Просто он… испугался, что ли.
– Жень, так нормальные люди не поступают. И что ты решила?
– Не знаю.
– Но ты же понимаешь, что сейчас тебе ребенок совершенно ни к чему?
– Понимаю. Я боюсь, Кристя…
Кристинка задумалась. Поставила чайник. Достала из тумбочки бутылку водки и разлила по рюмкам.
– Давай. Надо стресс снять.
– Не хочу.
– Жень, пей давай – я знаю, как это бывает. Сама в прошлом году…
– Что? Ты тоже?, – Женька всё-таки выпила, сморщившись.
– Тоже. Все мы, бабы, дуры. Сначала летаем, а потом плачем. Слушай, – Кристя тоже выпила и быстро сунула в рот кусочек хлеба, – А Ленка в курсе?
– Нет, конечно.
– Почему «конечно»? Расскажи ей все сегодня же!
– Ты с ума сошла? Ни за что.
– Да почему же?
– Потому… Потому что нельзя, понимаешь? Нельзя…
И заплакала горько-горько. А Кристина молча обняла за плечи и погладила по голове:
– Ничего, Жень… Не ты первая, не ты последняя. Выживешь.
И выжила. На двое суток уехала вместе с Кристиной, вернулась бледная и изможденная какая-то. На все вопросы отвечала просто: «Устала». Старалась пореже видеться с Лёкой, впрочем, та вскоре собрала рюкзак и отправилась куда-то под Ростов, готовиться к июльской игре.
Ксюха уехала на каникулы домой, иногда приезжала, высиживала протокольные два часа и убегала от пустых Женькиных глаз.
От Виталика вестей не было – только однажды Димка, забежав на минутку, сказал, что он продает свою квартиру и собирается покупать новую в Новороссийске.
Юлька заходила пару раз, но, осознав, что Лёка вернется не скоро, улетела вместе с родителями в Крым, отдыхать.
Опустела общага, исчезли все вокруг, и осталась только пустота. Часто Женька видела во сне своего ребенка – она почему-то была уверена, что это девочка. Малышка шла к ней, протягивая руки, а потом вдруг всё закрывала темнота и девочка исчезала, зато появлялся отпечаток ноги – огромный и страшный. Она боялась выходить на улицу, потому что стоило увидеть малыша в коляске или песочнице – и прорывались судорожные рыдания. Порой Жене казалось, что еще вот чуть-чуть осталось, совсем немножко – и будет конец… А чему конец – она и сама не могла понять.
***Когда Женька была совсем маленькой – она, как и большинство детей, искренне верила в чудеса. У неё даже был свой собственный, секретный способ вызова разных чудес. Девочка забиралась на дерево в теткином дворе, прижималась щекой к шершавой коре и, закрыв глаза, сильно-сильно просила лесного духа о чуде.
И дух не подводил. В школе учителя ставили пятерки, соседский мальчик переставал быть врагом, а в день рождения под подушкой обнаруживались самые замечательные и желанные подарки.
И только один раз дух не смог ничего сделать.
В тот день вместо папы за Женькой пришла в школу тетка. И отвела почему-то не домой, а к маминой подруге. Девочка не могла понять, почему на неё все смотрят так странно и что за запах, терпкий незнакомый запах витает вокруг.
К вечеру Женька затосковала и, потихоньку одев сандалии, выскользнула на улицу. Она весело бежала по остывающему асфальту, предвкушая, как обрадуется и удивится мама, увидев на пороге свою дочку.
Но мама не обрадовалась.
Проскользнув между спинами каких-то незнакомых людей, Женька зашла в комнату и зажала нос. Мама и папа лежали на кровати, почему-то одетые и накрытые каким-то покрывалом. Кто-то схватил Женю за плечи, но она вырвалась и дернулась к маме. Её поразил холод обычно такой теплой маминой руки и её неестественно сжатые губы.
Женька закрыла глаза и обеими руками с силой закрыла уши. Кто-то шумел, кричал, пытался увести девочку, но она как будто окаменела. Наконец теткин муж, дядя Олег, просто поднял застывшую Женю и вынес в другую комнату.
Там уже не было этого противного запаха, там пахло листьями алоэ и фиалками и Женька открыла глаза.
– Дядя Олег, а где мама?, – испуганно спросила девочка. Та тетя, что лежала на кровати, никак не могла быть её мамой – она просто была на неё похожа. Совсем немножко похожа. Совсем чуть-чуть.
Олег присел рядом с девочкой, прижал её к себе и долго рассказывал о том, что бывает в жизни большое горе, о том, что люди иногда уходят. Уходят насовсем, но всегда остаются в памяти. О том, что мама теперь будет смотреть на Женьку с небес и улыбаться ей в солнечные дни.
Женя слушала, кивала головой, не понимая даже половины из того, что говорил дядя Олег. А потом вдруг спрыгнула с кровати, посмотрела на дядю и спросила весело:
– Дядя Олег, а можно пока мама не придет я на улице погуляю?
Олег молчал, а Женька вдруг по его глазам прочитала всё то, что он так долго пытался ей сказать. Маленькие черные зрачки вдруг начали расширяться, глаза наполнились слезами, а в Женином сердечке что-то больно-больно сжалось в кулачок.
Она вздрогнула. Раз. Другой. И, резко развернувшись, побежала вон из квартиры.
Женька неслась по улице, одной рукой поддерживая подол платьица и ревела навзрыд. Кто-то большой громко топал позади неё, но девочка не обращала внимания. Она добежала до теткиного двора, перелезла через забор, царапая ноги и подбежала к дереву. Как обезьянка, забралась наверх и прижалась к холодной коре.
Женя долго-долго сидела наверху и умоляла духа вернуть ей маму и папу. Она обещала хорошо учиться, всегда мыть за собой посуду и чистить на ночь зубы. Обещала слушаться всех взрослых и никогда не без спроса не брать конфет.
И дух тихо-тихо кивал Женьке, и плакал вместе с ней, но ничего не мог сделать.
И уже когда стемнело, дядя Олег снял с дерева зареванную Женю и унес её домой.
