Дж. Уорд - Короли Бурбона (ЛП)
— Нам стоит поговорить.
— Он не заплатил за твое освобождение?
— Конечно, нет. Он же всегда ненавидел меня. Я бы даже не удивился, что похищение — это его рук дело.
Лейн молча моргал, стоя перед ним, уставясь во все глаза на брата, как в пробке в час пик.
— Но... он сообщил прессе… и нам… что вел переговоры с похитителями…
— И я слышал все, что он говорил на другом конце телефона. Все было несколько по-другому. И могу тебя заверить, предполагались... последствия… если он не выполнит их требования.
Лейн просто зарычал и воскликнул:
— Они могли убить тебя!
После очередного глотка, Эдвард расслабился в кресле и взглянул на него.
— Разве ты еще не понял, брат... они и убили меня. Теперь, что за черт ты несешь?
32.
Джин чувствовала какое-то странное, ранее неизведанное состояние, будто она была под кайфом, пока передвигалась со своим новым женихом среди гостей, кивая знакомым, которые попадались ей на глаза.
Ощущение, словно она находилась в коконе из ваты, окутывающем все ее тело, напоминало будто она вдупель напилась или наглаталась целой упаковки Ксанакса, она видела окружающих, как в замедленной съемке, сквозь пелену, и ее тело утратило все восприятие, замерло, словно заледенело.
Ричард рядом с ней, со стороны казался очень внимательным, сообщая всем о помолвке, на его лице отражалась гордость, как у человека, который только что приобрел новый дом в Вейле или яхту. Он, казалось, совершенно не замечал ее шока, с которым она пыталась совладать… или, скорее всего, его это совсем не заботило.
«Ты выиграла».
В голове у нее постоянно крутились слова Самюэля Ти, она сделала глубокий вдох.
«Время неумолимо бежит вперед, — подумала она. — А сейчас время было всем».
И деньги.
Самуэль Ти и его друзья были очень богатыми по любым меркам, но у них не было необходимых пятидесяти или шестидесяти миллионов, чтобы залатать дыру в балансе ее семьи. Только Ричард Пфорт IV имел такие деньги, и Джин собиралась воспользоваться своей новой ролью, в качестве жены это ублюдка и помочь своим близким.
Но ей придется подождать, пока у нее не будет кольца на…
Он крепко сжал ее локоть, и она обратила на него внимание.
Ричард наклонился к ней.
— Я сказал, пойдем сюда.
— Я хотела бы на минуточку пойти в дом.
— Нет, ты останешься со мной здесь.
Глядя ему прямо в лицо, она сказала:
— У меня пошла кровь между ног, и ты знаешь почему. Я с трудом могу игнорировать этот факт.
У него на лице отразился шок и отвращение, которое она уже ненавидела.
— Да, позаботься об этом.
Он произнес эти слова так, словно ее тело было машиной с вмятиной, которую следовало отремонтировать.
Проходя мимо людей, она слышала их слишком громкие разговоры о ее свадьбе и такой же слишком громкий смех, что был для нее причиной еще большего беспокойства… и в таком рассеянном состоянии она вошла в прохладный холл Истерли, с интерьером в спокойных тонах.
У нее пошла кровь, после секса с Ричардом. Но она уже позаботилась об этом, используя прокладки.
Нет, она вошла в дом по другой причине.
И она знала, куда ей следовало пойти.
В последний раз у нее был секс в этом доме (если не учитывать быстрый трах в саду вчера вечером, и того, что произошло в ее спальне только что) два года назад: она перестала предаваться сексуальной возне в Истерли, как только Амелия стала постарше, чтобы ее дочь не узнала, что за шлюхой была ее мать.
Не стоило дорогой дочери быть свидетелем ее шалостей, об этом могли ей рассказать и другие, причем, рассказать многое о ее непутевой матери. По крайней мере, Джин всегда так думала, что если что, она сможет все отрицать.
Но... два года назад, в четверг вечером, после беспрецедентно скучного ужина, она кралась… в винный погреб.
И сейчас ступая по коридору для обслуживающего персонала, она прошла мимо офиса Розалинды… и мистера Харриса, вернее, дворецкого, и главного бухгалтера… открыла широкую дверь, ведущую вниз в подвал.
Она совсем не удивилась, когда заметила, что там горит свет.
Существовала единственная причина, по которой там мог гореть свет, так как бурбон, шампанское и Шардоне было доставлено уже на кухню для бранча, и конечно же совершенно не предполагалось пополнить запасы кухонные запасы из частной коллекции семьи, повода не было.
Она тихо спускалась вниз, зная все скрипучие деревянные ступеньки наперечет, которые выучила, еще будучи подростком, воруя бутылки из глубин огромного погреба. Достигнув нижней ступеньки лестницы, она скинула туфли и поставила их в сторонку. Неровный шероховатый бетон холодил подошвы ног, а в носу свербило от затхлости воздуха, она с трудом сдерживалась, чтобы не чихнуть.
Двигаясь вглубь подвала, построенного в сороковых годах со стенами под прямым углом, она бесшумно передвигалась, обхватив рефлекторно себя руками, здесь было прохладно.
Она по-прежнему ничего не чувствовала.
Винный погреб был отделен от большого подвального помещения пуленепробиваемыми стеклянными стенами, укрепленные полированными деревянными опорами и дверью, открывающаяся с помощью кода. Внутри, находилась комната, поблескивающая панелями красного дерева, с самодельными полками с тысячами бутылок бесценного вина, шампанского и ликера, защищенных от смены температуры, пожаров и воров.
В центре стоял стол для дегустации, окруженный красными стульями… и она была права, стол использовали, но не по назначению.
На нем происходила дегустация другого вида.
Жертвенный агнец Самюэля Ти растянулась на глянцевой поверхности стола, ее светлые волосы свисали с края, ее обнаженное тело поблескивало в слабом свете медных светильников. Она была совершенно голая, платье персикового цвета небрежно брошено на стул, а голова Самюэля Ти была у нее между ног, сжимая руками ее бедра, пока он работал над ней.
Отступив в темный угол, Джин сначала наблюдала за ним, а потом перевела взгляд на женщину. Грубо он освободил свою эрекцию и вошел в нее.
Женщина громко закричала, ее хриплый голос слышался даже на другой стороне, через стекло.
В этот раз Джина не стала представлять себя на месте этой женщины.
Она много раз наблюдала за ним, когда он занимался сексом с кем-то другим… иногда он знал об этом, иногда нет… и, неизбежно, ее тело всегда откликалось, представляя, как будто это она под ним, над ним или зажата к стене.
Сейчас нет.
Ей было слишком больно.
Она понимала, что больше никогда не получит его.
