Удиви меня (СИ) - Юнина Наталья

За несколько секунд преодолеваю расстояние до гостиной и как одержимый начинаю всматриваться через окно во двор. Сколько прошло минут? Две, три? Пять? Пешком бы уже спустилась. На лифте и подавно. Что бы сначала сделала обычная девушка в таком положении? Присела бы на скамейку и вызвала такси. Полина — в этом случае не исключение. Только около подъезда и в видимом глазу пространстве — ее нет. Тру лицо руками, чтобы окончательно прийти в себя и не раздумывая иду в прихожую. Надеваю обувь, беру свой мобильник и выхожу из квартиры. Не успел ступить и шагу, как завибрировал телефон. Стою как вкопанный, рассматривая до боли знакомое имя. Страшно открывать это сообщение. Чувствую себя даже не трусом. Хуже. Что может быть хуже трусливого мужика, который еще на минутку — врач? Ладно, даже, если что-то есть, без гистологии нет никакого диагноза. Всего лишь догадки. А смс все равно придется открыть. Сжимаю со всей силы мобильник и, глубоко вдохнув, открываю сообщение.

«У меня все хорошо с головой. Точнее с головой-то давно беда, а с мозгом все хорошо:) Нет никаких опухолей на МРТ. УЗИ еще делали. Вроде как сосуды шеи, на наличие каких-то штук на букву «с». И в вену какую-то фигню вводили. И еще какими-то штуками по шее водили. В общем, поимели весь мой верх, раз низ не могут:)))) Бестужев хоть и гад, но в этой же клинике он отправил меня к грозному дядьке — неврологу. А тот сказал, что это мигрень. Я думала, что умираю, а это мигрень, представляешь? Я, правда, так и не знаю, что это такое на самом деле. Врача не слушала, витала в облаках на радостях, что это не то, чего боялась. А в интернете все туманно и ничего непонятно. Да и по фиг, главное же, что не рак. Мне таблетки дали. Так вот, есть оказывается волшебство на свете. Голова вот уже как час не болит. Чего я терпела? Дура, короче, говорю же с головой беда. Зато сейчас такое облегчение. Уж лучше без ног, но с головой. Ты только не обижайся на меня, я не знала, что он приедет за мной. Не знала, что так получится. И с папой больше не говори, Сереж. Он тут уже ни при чем. Это теперь только мое желание. Правда, чем хочешь поклянусь. Я, кстати, скоро перееду к Бестужеву. Так что приходи, но теперь уже к мерзавке Дашке. Буду рада, если ты ей все же накостыляешь:)»

Сказать, что я испытал облегчение — ничего не сказать, хоть одна хорошая новость на сегодня. Спускаюсь вниз по лестнице и на ходу строчу первое, что приходит на ум.

«Я очень рад, Соня. Ты даже себе не представляешь, как рад. Обязательно накостыляю. Ты тоже можешь присоединиться при желании, вот тебе еще один стимул усерднее заниматься:)»

Отправил сообщение и спустя несколько секунд, оказавшись на втором этаже, на глаза попалась зареванная, сидящая на подоконнике, Полина, со стекающими по щекам слезами. Плачет так, что аж захлебывается. И пытается что-то бормотать, копошась в сумке. Знаю, что сейчас мне прилетит очередная порция словесного поноса, наверняка, даже больше, чем обычно, но смотреть на этого зареванного, шмыгающего носом… ребенка, а именно так она сейчас и выглядит, нет сил. Жалко ее, несмотря ни на что. В этом соленом потоке, если уж быть объективным, определенно есть и моя вина, как бы я этого ни отрицал.

— Как говорят опытные дамы — не сиди на холодном подоконнике, тебе еще детей рожать, — шутник на пару с воспитателем из меня сейчас хреновый. И то, каким говорящим ненавистным взглядом на меня взглянула Полина — это только подтверждает. — Поль, пошли домой.

— Верни мой телефон, урод, — после минутной заминки, во время которой успела отложить в сторону сумку и вытереть тыльной стороной ладони щеки, сквозь зубы процедила Полина.

— Во-первых, у меня нет твоего мобильника. Во-вторых, предупреждаю и, надеюсь, в последний раз — думай, прежде чем говоришь.

— Это ты меня будешь учить, что говорить?! Ты что реально думаешь, что после того, как ты меня выгнал как какую-то блохастую шавку, я тебя буду слушать?! Пошел в жопу со своими предупреждениями, понял?! И говоря твоими словами — повторяю последний раз: верни мне живо мой телефон, урод. А потом можешь идти вон, — по слогам проговаривает Полина с точно такой же интонацией, как еще несколько минут назад я выгонял ее из квартиры. Мстительная, обиженная девчонка. В принципе ничего нового нет. Я знал с кем имею дело.

— Ну что ж, пусть будет один — один. По твоей версии, я трахаюсь со своей сестрой, и у нас с тобой просто секс, против моего дважды «пошла вон». Будем считать, что словесный понос вничью сейчас обнулился. А то, что ты будешь ляпать своим языком дальше, уже пойдет категорически против тебя. Все, остынь, Поль, и пошли домой. Там всяко лучше говорить, — беру чемодан за ручку, но не успеваю его сдвинуть, как Полина со всей силы впивается ногтями мне в руку.

— Я в твой дом не то, что больше не зайду, я там гадить не стану, даже если снова припрет подружка под названием диарея, понял?!

— Нет, — с силой отцепляю ее руку, чтобы перехватить Полину за запястье. — Не понял.

Не думал, что вести брыкающуюся и вопящую Полину будет настолько трудно. Еще этот дурацкий чемодан совершенно не к месту.

— Пусти меня, придурок. Мне больно!

Не знаю, как я пропустил этот момент, но как только я освободил Полино запястье, она со всей силы вцепилась зубами в мою руку. Такого я уж точно не ожидал. Этот укус, пожалуй, отрезвил меня больше всего. Желание оттолкнуть эту маленькую заразу сдерживало лишь то, что от моего толчка она может еще упасть или вообще полететь кубарем с лестницы. Спустя несколько секунд Полина сама отпускает мою руку, скорее всего из-за того, что ей тупо не понравилось отсутствие хоть какой-либо реакции с моей стороны. Ну да, не каждый будет спокойно держать руку, когда ее, к чертовой матери, прокусывают. Да уж, постаралась, так постаралась. Не было следа от укуса собаки — зато теперь есть кровавый след от зубов Полины. На всю, так сказать, жизнь.

— Ненавижу. Ненавижу тебя. Ты мне всю жизнь испортил. Как же я тебя ненавижу, Алмазов. Кто тебя вообще просил появляться в моей жизни? — всхлипывает, растирая уже внутренней стороной ладони вновь мокрые от слез щеки.

— Успокойся, пожалуйста. Нам остался один лестничный пролет. Давай поднимемся в квартиру, ты умоешься и чуть позже, когда остынешь, мы поговорим.

То, что это самая что ни на есть истерика, я понял спустя несколько секунд, когда в ответ на мои слова Полина наклонилась вниз и скинула с себя обувь, чтобы в следующий момент запустить в меня босоножкой.

— Ты больная?! А если бы попала каблуком мне в глаз?

— А хорошо бы и попала, тогда бы ты точно показал свое истинное лицо. Ненавижу тебя! — хватает очередную босоножку и с разгона замахивается на меня. Желание получить еще одну дырку, только уже в другом месте — нет. Вовремя отскочил. А вот Полина — не среагировала. Шмякнулась коленями на пол, вдобавок задев рукой свою же босоножку.

— Я сейчас полицию вызову, если вы не прекратите, — слышу приглушенный женский голос в одной из квартир. — Камеры в подъезде есть, наркоманы обдолбанные!

На эти слова Полина реагируете не только истерическим смехом, но и громким:

— Шли бы вы на хрен, бабуля. И выпей шишки хмеля, спокойнее будешь.

— Поль, вставай, — приподнимаю ее за руку, та, как ни странно, больше не брыкается и не пытается прокусить мне снова руку. Молча встает и кое-как надевает босоножки.

Оставшийся лестничный пролет мы поднимаемся вполне мирно. Полина не вырывает руку, все так же тихо заходит в квартиру, скидывает с себя обувь и, не обращая ни на что внимания, идет в ванную. Жду минут пять, сам не знаю чего. Все происходящее напоминает какой-то бред. Перевожу взгляд на свою руку и теперь уже я начинаю истерически смеяться. Жесть какая-то, до такой херни докатиться не из-за чего. Иду на кухню, беру из морозильника замороженное мясо и, не стучась, захожу в ванную. Полина сидит на бортике ванной, устремив свой взгляд на колени. Почти целые.

— Держи, — подаю ей замороженное мясо.

— А что, твои старушки-соседи не знают, что ты врач? — поднимает на меня голову, одновременно перехватывая мясо. — Наркоманом тебя кличут.