Омега для Омеги
Руфус опять вернулся в амплуа холодного недотроги. Лишь с Оливером он был ласков, разговорчив и весел, а со мной держался вежливо и спокойно. Никаких больше предложений выйти в лес и выяснить отношения, поэтому я заподозрила, что Альфа завел кого-то на стороне. Когда он возвращался уставший со встреч, переговоров и других своих очень важных дел я незаметно принюхивалась к воздуху, чтобы подтвердить догадки, но на расстоянии нескольких шагов я не могла уловить чужого запаха.
— Признавайся, — спросила я однажды у Оливера, похрустывающего сырой ножкой дикого зайца, — от Руфуса пахнет шлюхами?
— А шлюхи пахнут как-то по-особенному? — Омега удивленно посмотрела на меня и облизнулся.
— Завел он себе бабу или нет? — я сунула в пасть заячье сердечко.
— Я не спрашивал, — ответил Оливер и поковылял прочь, лениво помахивая хвостом.
— Спроси!
— А мне неинтересно, — зевнула волчица. — Завел и завел.
Омега замер у дверей и заскулил, упав на спину:
— Во мне что-то шевелится! Как жутко!
Я подскочила к Оливеру и в любопытстве положила ладошки к немного раздутому пузу, но ничего не почувствовала.
— Вот! Опять!
Волчий живот булькнул, и я в восторге приложила к нему ухо, восторженно шепнув:
— Привет.
Конечно, мне никто не ответил. Да и шевелений я никаких не заметила, что было очень обидно. Я успела привязаться к тому, кто захватил мое бывшее тело и жутко пугал Оливера.
— Я не хочу рожать, — просипела волчица. — Не хочу. Мне страшно, Нелли.
— У тебя все получится, — я с улыбкой посмотрела в жалобные звериные глаза. — И я буду рядом. Да, я приму у тебя роды. Не бойся.
— Я не хочу, чтобы ты принимала роды! — обиженно взвизгнул Оливер. — Я хочу, чтобы это ты рожала, а я твою пузико чесал и песенки пел! Понимаешь?! Это ты женщина у нас! Ты, а милый и смешной Омега мужского пола! Моя задача вас развлекать, но никак не рожать.
Живот под ладонью заурчал, и я уловила слабый и нерешительный толчок.
— Руфус! — крикнула я. — Хватит в бумажках копошится! Твое дите толкается! Иди сюда!
— Нет! — рявкнул Оливер и забился в угол. — Нет! Он не должен этого знать! Нет!
Но было уже поздно. Руфус явился в гостиную и кинулся Омеге, который нехотя и лег на спину. Мужчина в сосредоточенном ожидании прижал ладонь к волчьему животу и замер.
— Мне впервые стыдно, — прошептал Оливер и закрыл глаза.
— Толкается? — я присела на корточки рядом с Полуночным Клыком. — Чувствуешь?
— Вот! Шевелится! — вздрогнула волчица и в испуге уставился на Руфуса. — Какая жуть! Во мне кто-то живет!
— Милостивая Луна, — прошептал Альфа с глупой улыбкой. — Я ведь до самого конца не верил.
— А я до сих пор не верю, — прохныкал Оливер и откинул голову на паркет.
— Мальчик мой, — мужчина пропустил пальцы сквозь шерсть на звериной шее и обхватил ладонями морду Омеги. — Олли…
— Если ты счастлив, то и я доволен, — смилостивилась волчица, и хвост глухо ударил по полу.
Полуночный Клык прикоснулся губами к покатому лбу и в невыносимой печали сказал:
— Как жаль, что я не могу тебя сейчас поцеловать, чтобы выразить свою радость.
— Раз у нас тут очень романтичный момент, — хитро отозвалась сука и облизнулась, — то целуй Нелли.
— Что? — не поняла я, взглянув на Оливера.
— Только ради тебя.
Мужчина улыбнулся, и не успела сообразить, что происходит, как в мои губы въелся жадный рот. Кожу неприятно царапнула жесткая короткая щетина, и с удивленным вскриком повалилась на пол. В смущении отползла от Руфуса к софе и кинула в него бархатной подушкой. Затем нервно поправила предательски восставший в штанах член и поджала губы.
— Кушать хочу, — Оливер неуклюже поднялся и засеменил к дверям столовой, помахивая хвостом.
Руфус последовал за волчицей, бросив на меня разочарованный взгляд, и я торопливо покинула гостиную, чтобы вбежать по лестнице на второй этаж и юркнуть в покои Полуночного Клыка. Я обязана выяснить, изменяет ли этот кобель Оливеру. Раскрыла шкаф и тщательно обнюхала рубашки, пиджаки и сама не заметила, как увлеклась. Терпкий парфюм с нотками древесной смолы, сандала и мужского духа.
В бурлящем потоке черного вожделения я приспустила штаны и в слепом неистовстве скользнула кулаком по каменной мужской плоти, уткнувшись носом в полы пиджака. Сильная болезненная судорога, и из меня вместе с громким стоном выстрелил вязкий снаряд прямо на темную ткань из тонкой шерсти.
Щелкнула ручка двери, и я в панике нырнула шкаф, скрывшись за мужской одеждой, и затаилась, прижав ко рту ладонь. Милостивая Луна, я полная идиотка, но зато никаких чужих запахов я не учуяла. Умница, етить колотить! Приглушенные шаги, и мое сердце пропустило удар. Меня грела слабая надежда, что Руфус решит принять душ или посетить уборную, и я тихо-мирно слиняю, прихватив испачканный пиджак, чтобы сжечь постыдную улику.
Дверцы шкафа распахнулись, и Руфус решительно раздвинул плечики с рубашками и пиджаками. Если умирать, то прямо сейчас. Как после подобного жить и выделываться, что я гордый самец? Мужчина вскинул бровь и хмыкнул:
— Привет.
— Привет, — икнула в ладони.
Полуночный Клык скользнул взглядом по белому пятну на пиджаке. С визгом, недостойным для смелого и сильного мужика, кинулась из шкафа, оттолкнув оборотня, и увальнем упала на ковер, запутавшись в спущенных штанах.
— Это приглашение? — хохотнул надо мной оборотень, взирая на мою голую пятую точку.
— Давай сделаем вид, что ты ничего не заметил и меня здесь не было, — я спешно натянула штаны и перевернулась на спину.
— Но ты здесь, — Руфус насмешливо улыбнулся и указал на пиджак с влажными пятнами. — И ты наследила.
— Мне очень жаль. Я отстираю, — медленно отползла от оборотня.
— Тут только химчистка поможет, — мужчина прищурился и сделал ко мне шаг. — Ткань очень деликатная.
— Хорошо, — загнанно проскулила я. — Попрошу Галу отвезти в химчистку.
