Клубничный Яд (ЛП) - Кенна Дж. Л.

— Позовите ебанного врача! — голос Шона прорывается сквозь влажный лесной воздух. — Пусть он будет здесь, сейчас же!

Еще одни шаги приближаются к нам.

— Килл! — смеется Ребел, облегчение сквозит в его голосе. — Ты выбрался, брат. Ты выбрался.

Я не знаю, как Килл выбрался из особняка до того, как он взорвался. Я не знаю, как он остался жив, после того как получил пулю в бок почти час назад. Я не знаю, как он нашел в себе мужество прижечь собственную рану. Я не знаю, как, но он здесь. И он жив. Я уверена, что он расскажет мне потом, когда не будет терять сознание у меня на руках. Но сейчас… прямо сейчас я просто хочу любить его.

«Я переступлю через грань смерти, чтобы вернуться и любить тебя, Бьянка».

Эти слова окутывают мое сердце, возвращая его к жизни. Улыбка касается моих губ, и на этот раз я чувствую, что заслужила ее.

— Красной Шапочке не следовало влюбляться в Волка, — говорю я, прижимая свой лоб к его.

Льдистые глаза Килла встречаются с моими, и легкая улыбка озаряет его покрытые сажей губы.

— Глупая Рыжая, — шепчет он, нежно целуя меня в лицо.

— Прекрасный Волк.

— Не могу поверить, что ты прижег собственную пулевую рану, — качаю головой, улыбаясь от его безрассудства.

— Надо было остановить кровотечение, — отвечает Килл, лениво постукивая костяшками пальцев по рулю своего старенького «Capri» под ритм песни «The Summoning» группы Sleep Token. Его взгляд устремлен вперед, он сканирует окружающий пейзаж, — всегда настороже, всегда готовый к следующему шагу.

Я не могу отвести глаз от его профиля, как будто ищу признаки, что это всё не по-настоящему. После того как особняк Моретти взорвался, и я думала, что Килл мертв, я не могу перестать смотреть на него. Как будто он вот-вот испарится у меня на глазах, и всё это окажется сном. Местом, куда мой разум отправляется, чтобы пережить реальность его потери.

Но порой меня накрывает волна острого осознания, что судьба дала мне второй шанс быть с ним, и я захлебываюсь в благодарности. Еще один шанс любить этого человека, и я не собираюсь его упускать.

— Я знаю, — отвечаю я, глядя на крошечное сердечко, вытатуированное за его ухом, точь-в-точь как подвеска на моем ожерелье. Килл сделал его вчера — обещание, выгравированное на его коже. — Но ведь тебе нужна была кровь, переливание… Я всё еще не понимаю, как тебе удалось выбраться или даже доехать до Шона.

Наконец его голова поворачивается, и его стальные голубые глаза встречаются с моими.

— Я уже говорил тебе: чистое упорство, малышка, — его губы изгибаются в хитрой улыбке, и это зрелище… Боже, это зрелище значит для меня всё.

Килл рассказал мне, что произошло после того, как Ребел оторвал меня от него. Сказал, что это было самое трудное, что ему когда-либо приходилось видеть, но он знал, что если бы я осталась, один из нас бы погиб. Он выбрался сразу, через боковую дверь на кухне. Захватив металлическую ложку с кухонного столика, он подержал ее над огнем и прижег рану и выходное отверстие от пули. Он обыскал особняк в поисках последнего человека Моретти, но, не найдя его, решил, что тот остался в огне. Тогда Килл скрылся в лесу, направляясь к своей машине, пока вертолеты светили сверху, а сирены гудели со всех сторон. Сознание ускользало от него несколько раз по пути к дому Шона, но единственная мысль удерживала его…

Это была мысль обо мне.

— В меня уже стреляли, Бьянка.

— В ногу. Это совсем другое.

— Меня еще и в другой бок ножом ранили, — добавляет он с улыбкой, приобретающей оттенок забавы. — Это было куда хуже. Пуля прошла насквозь, чисто. Пустяки.

Он наслаждается каждой минутой моего изумления. В каком-то смысле я тоже — ведь видеть, насколько буднично он воспринимает свои ранения и необходимость помочь себе самостоятельно, это кажется мне чем-то невообразимым. Он едва не умер, а ведет себя так, будто просто попал в незначительную аварию на шоссе.

— Ты безумец, — тихо смеюсь я, выдыхая.

— А ты прекрасна.

Его улыбка расширяется, и мы оба наклоняемся, встречаясь в поцелуе над рычагом переключения передач.

— Моя Рыжая, — шепчет он, его теплое дыхание касается моих губ, а большой палец нежно поглаживает мою щеку.

— Мой Волк, — отвечаю я, целуя его.

Наши языки переплетаются, и тихий стон срывается с моих губ. Килл запускает пальцы в мои волосы, крепко держит мою голову, углубляя наш поцелуй. Но тут его телефон начинает вибрировать на коленях, и он, с легким недовольным рычанием, отрывается от моих губ, глядя на экран.

— Время, — говорит он, выпрямляясь на сиденье. — Ты уверена, что хочешь пойти?

— Более чем, — я собираю свои длинные клубнично-блондинистые волосы в высокий тугой хвост, готовясь к предстоящему. — Пойдем.

Килл и я выходим из машины. Я ступаю на бордюр и наблюдаю, как мой мужчина обходит капот, чтобы встретиться со мной. В такие моменты я понимаю, как много у меня есть. Килл в своих черных обтягивающих брюках, черной рубашке и кожаной куртке, стоящий рядом со своей винтажной черной машиной… Притяжение этого человека поражает меня, — это сильнее, чем я могу выдержать.

— Ты снова это делаешь, — говорит он, подойдя ко мне и взяв меня за руку, ведя за собой через пустую парковку.

— Не могу иначе, — улыбаюсь я беспомощно. — Ты здесь, живой. И ты мой.

Он останавливается, затем поворачивается ко мне.

— Бьянка, — он проводит рукой по моей щеке, притягивая мое лицо к своему, — мне жаль, что тебе пришлось через всё это пройти. Я пережил это с тобой, поверь мне, но знай одно… — он склоняется ближе, его губы почти касаются моих: — я не умру. Я не могу умереть. Поняла? Я никуда не уйду.

Я киваю, еле сдерживая подступающие слезы.

Благодарность. Необъятная благодарность. Единственный способ описать чувства, переполняющие меня.

— Хорошо, — говорит он, даря мне нежный поцелуй, а затем выпрямляется. — А теперь соберись. На убийство нельзя идти с эмоциями.

— Поняла, — отвечаю, отряхиваясь от своих переживаний. — Но я люблю тебя. Просто к слову.

Его улыбка становится еще шире, и он снова берет меня за руку, ведя к ресторану «La Bella Cucina».

— Я люблю тебя сильнее, — добавляет он, бросая на меня игривый взгляд.

Как только мы подходим к двери, она распахивается, и перед нами появляется Джино.

— Привет. Как ты? — спрашивает он Килла, пожимая ему руку.

— На ногах. Прорвемся.

— Знаешь ли, он бессмертен, — вставляю я, шутливо. — Невозможно его убить.

— Замолчи, — усмехается Килл, сужая глаза, глядя на меня.

— О, я этому действительно верю, — подхватывает Джино, приоткрывая дверь и жестом приглашая нас внутрь. — Он в конце зала, — говорит он, имея в виду нашего главного гостя.

Заходя внутрь, я сразу же ощущаю пикантный аромат тушеных томатов и орегано. Даже коридор, ведущий к уборным, пахнет соусом. Я не могу не вспомнить вечерние ужины по четвергам здесь, с моей семьей. Теперь же я здесь с Киллианом Брэдшоу, ирландским киллером. Становится почти смешно от такого поворота событий.

— Сколько? — спрашивает Килл, его глаза стекленеют, когда человечность исчезает из них.

— Трое. Брат и племянник Алессандро приехали из Италии, чтобы присутствовать на похоронах.

— Племянник — ребенок? — спрашивает Килл. — Я не убиваю детей.

— Нет, — отвечает Джино. — Взрослый мужик и настоящий сукин сын.

— Убить их всех? — спрашивает Киллиан, — теперь уже машина, а не человек.

— Альдо сказал убить всех. И, Жнец, он хочет, чтобы ты рассказал Алессандро, как именно погиб его сын.

Мы с Киллом проходим в ресторан, мимо нескольких столов, за которыми сидят люди из команды моего отца. Их взгляд тут же цепляется за наши сцепленные руки, и, встретившись с Гейбом глазами, я чувствую всплеск напряжения.

Моя первоначальная реакция — страх. Подсознательно вжимаюсь в плечи, ожидая угрозы, думая, что он сейчас вскочит и выстрелит в Килла на месте. Я так долго пряталась от семьи, от отца, что до сих пор не могу привыкнуть быть на виду, открыто показываясь с Киллом.