Жестоко и прекрасно (ЛП) - Лейн Терри Э.

— Что это за взгляд? — он спрашивает.

— О ничего.

— Ага. У тебя что-то в рукаве.

Дженна, мама и Летти смеются.

— Вы все что-то приготовили для меня? Что-то вроде ловушки? Я знаю, какие вы, девочки, когда собираетесь, — говорит он.

Теперь мы все смеемся еще сильнее.

— Нет, никаких ловушек. Свали отсюда. Тебе нужно по тусоваться с парнями, и нам нужен наш девичник.

Он наклоняется и целует меня.

— Хорошо, но если ты нальешь краску в насадку для душа, кто-то за это поплатится.

— Эм, Дрю. Зачем мне это делать? Я тоже пользуюсь этим душем.

— Я знаю. Но ты бы просто устроила это и подождала с камерой, чтобы поймать меня на видео.

— Кейт, это неплохая идея, — задумчиво говорит Дженна.

— Дрю, тебе лучше убраться отсюда, прежде чем ты подкинешь ей еще какие-то идеи.

— О, не волнуйтесь. У нее их много. Разве она не рассказывала тебе, как однажды обмотала пищевой пленкой все туалеты в квартире Бена и моей?

Я смотрю на Дженну, приподняв брови.

Дженна хлопает себя по колену и начинает рассказывать.

— Мы поехали к ним в гости на футбольные выходные. Я знал, что они будут много пить, поэтому, когда никто не обращал на меня внимания, я схватил пищевую пленку с их кухни и накрыл их туалеты. Мы ушли, и когда они вернулись домой пьяными той ночью, вы можете себе представить.

— Фу. Это грубо.

Я смотрю на Летти и маму. Их выражения веселые. Мы все начинаем ржать.

Затем Дрю говорит:

— Что в этом такого отвратительного, так это то, что мы даже не осознавали этого, пока Бена не начало тошнить.

Я поднимаю руку.

— Остановись! Это отвратительно.

Дженна фыркает и держится за живот. Теперь выражения на лицах Летти и мамы ужасны. Слава Богу, мы закончили есть. Затем Дженна говорит:

— Десерт кому-нибудь?

Мы смотрим на нее, и теперь я действительно беру булочку для гамбургера и бью ее ею по голове. Остаток ночи идет от одной истории к другой, пока мы не устаем смеяться. Мы сидим снаружи на террасе, а я на коленях у Дрю, пока мы рассказываем свои истории. Какой отличный способ окрестить наш новый дом.

Десять дней спустя я иду по проходу под руку с отцом, пока Дрю ждет меня, и я становлюсь Кейт Макнайт. Сейчас середина июня, и для Чарльстона погода не может быть лучше. Здесь восемьдесят градусов тепла и низкая влажность, что довольно прохладно для этого времени года. Ветер слабый, хотя это не имеет особого значения, потому что все наши действия происходят в помещении. Никто из нас не хотел рисковать, опасаясь грозы.

Как только я вхожу в проход, чтобы спуститься к Дрю, я замечаю только его. Все остальное исчезает — люди, красивые цветы, свадебная вечеринка и даже мой папа, который то и дело плакал большую часть дня. Когда мы подходим к Дрю, папа передает мою руку, и я смотрю в кристально-голубые глаза Дрю, которые сияют от счастья. Его улыбка сияет, и я хочу, чтобы этот его образ навсегда остался в моей памяти — этот совершенный образ навсегда запечатлелся в моей душе. Его рука теплая, когда он берет мою, и его пальцы переплетаются с моими дрожащими. Он произносит слова «я люблю тебя», и мне нужно все, чтобы не поцеловать его. Затем он произносит: «Я ошибался насчет платья». Это вызывает у меня смех. Разворачиваемся и идем к алтарю. Епископальный священник ждет нас, чтобы провести церемонию бракосочетания, и я вручаю свои цветы Дженне, которая сверкает мне белозубой улыбкой.

В такие моменты забавно. Вы думаете, что будете так осведомлены обо всем, но правда в том, что все, о чем я могу думать, это мужчина, стоящий рядом со мной. Священник говорит о важности брака и близости друзей и семьи, но я молюсь о здоровье Дрю. Я прошу Бога, раз уж мы в Его доме, присмотреть за Дрю. Я не особо религиозный человек, хотя верю. Но если когда-либо и рождалось добро на этой Земле, то оно стоит рядом со мной. И я полагаю, это то, что беспокоит меня больше всего в его раке. Я знаю, что старая поговорка «только хорошие умирают молодыми» — это всего лишь поговорка, но, возможно, в этом есть доля правды. Может быть, Богу действительно нужны эти добрые души на небесах вместе с Ним. Но разве они не нужны и нам на Земле?

Мои болезненные мысли, к счастью, прерываются, потому что нам пора произнести наши свадебные клятвы. Мы думали над тем, чтобы написать свои собственные, но в конце концов решили позволить священнику использовать традиционные. Но Дрю меня удивляет. После того как я закончил со своими, и он сказал свои, священник смотрит на него и кивает.

Дрю поворачивается ко мне и говорит:

— Кейт, Кейтилин, в тот день, когда я увидел тебя, я понял, что мне конец. Ты поймала меня, только ты не знала. — Он смотрит вниз и закусывает губу. Затем его голова поднимается, и его глаза останавливаются на моих. Мое сердце ощущается как крылья колибри. Одна рука отпускает мою и обхватывает мою щеку. — О, Кейт, я надеюсь подарить тебе целый мир, и я сделаю все, что в моих силах. Ты могла бы сбежать, но не сбежала, что говорит мне обо всем. Теперь мне нужно все тебе рассказать. — Рука, которая была на моем лице, хватает мою свободную руку и кладет ее ему на грудь. — Это твое, пока в нем есть пульс. Все, что у меня есть, твое. Моя любовь, мое сердце, моя душа и моя жизнь, какой бы короткой или длинной она ни была.

Я не могу дышать. Мое лицо мокрое, и я знаю, что он вытирает мне слезы. Затем он наклоняется и шепчет:

— Дыши, Кейт.

Дышать? я даже глотать не могу. Моргать. Я могу моргнуть. Так что я продолжаю это делать, а он продолжает вытирать мне глаза. Наконец священник велит ему надеть кольцо мне на палец и говорит еще что-то, но его слова меня ошеломили. Мне нужно некоторое время наедине с ним. Как сейчас. Почему он сделал это со мной? Здесь?

Священник объявляет, что мы доктор и миссис Эндрю Стэндфорд Макнайт, и мы идем по проходу. Как только мы подходим к задней части церкви, он тянет меня в одну из боковых комнат. Мы все равно собирались туда спрятаться от толпы, чтобы потом сделать больше снимков. Там есть ванная, и я тащу его за собой, закрываю и запираю дверь и начинаю рыдать.

— Господи, Кейт, я не думал.

Я бросаюсь к нему и просто плачу. Мне нужен этот момент, чтобы очистить меня от этого.

— Просто обними меня, — говорю я. Мои слезы высохли, и я отстраняюсь. — Небольшое предупреждение было бы неплохо.

— Полагаю, что так. — Он выглядит наказанным. — Мне жаль. Я хотел, чтобы ты знала, как глубоко я чувствую, поэтому я подумал… достаточно сказано. Я тебя люблю. Ты знаешь, что я чувствую. Я больше не буду ломать дров.

— Дрю, все, что у меня есть, тоже твое. Ты знаешь это. Но твои слова были такими неожиданными.

— Я знаю. И я был неправ, что не беспокоился о твоем платье. Ты самое прекрасное, что я когда-либо видел этими глупыми старыми глазами. — Он целует меня. — Я не мог поверить, насколько ошеломляющей ты была, стоя в конце прохода. Ты — видение.

— Ты так думаешь?

— Да! Теперь давай умоем тебя, чтобы ты не выглядела так, будто плакала. Прости, что заставил тебя плакать, детка.

Он звучит так разочарованно.

— Ты можешь загладить свою вину.

— Я планирую это.

Моя косметичка здесь, так что я иду работать над макияжем глаз. Все не так уж плохо, потому что я использую водостойкую косметику.

— Как я выгляжу?

— Как принцесса.

Я закатываю глаза.

— На самом деле. Лучше любой принцессы, которую я когда-либо видел. Ты прекрасна, Кейт. И лучше всего-то, что ты моя жена.

Он снова целует меня.

Кто-то стучит в дверь.

— Эй, ты там в порядке?

Это Дженна.

— Ага.

И я открываю дверь.

— О, Боже, только не говори мне, что вы были… Я же говорила, что он сойдет с ума из-за этого платья и…

Я прерываю ее, когда вижу, что Шеннон стоит там.

— Достаточно, мисс Носи.

Дрю улыбается, подмигивает мне и выводит из ванной. Затем нас хватает фотограф, и какое-то время все заняты фотографированием. Мы делаем снимки в церкви, а потом еще снимки на улице, и я рада, потому что это отвлекает меня от всего остального.