Сокрушенная империя - Джейд Эшли
Черт, я чувствую себя сиротой, поскольку мне пришлось отстраниться от отца, и, если бы не Джейс и Коул, спасшие мою задницу и приютившие у себя, я был бы совсем один.
– Господи, – рычит она. – Сделай что-то со своим больным помешательством на мне.
Помешательством? Скорее омерзением.
Тем не менее я знаю ее больные места.
– Не льсти себе, крошка. Я больше не бегаю за женщинами, которые любят спать с подростками, потому что посмотрели в зеркало и поняли, что уже давно не такие сексуальные, как раньше. – Я усмехаюсь. – Пошла ты со своим кризисом среднего возраста.
Звук, с которым ее ладонь приземляется на мою щеку, эхом отскакивает от стен кухни. И теперь уже Кристалл бьет по моим больным местам.
– Я каждый день благодарю Бога за то, что она не твоя.
К такому я не был готов.
Но она еще не закончила.
– Ты такое ничтожество.
Она права, я много раз ошибался в жизни. Ошибался так, что причинял боль людям, которых люблю больше всего. Но я больше не хочу этого. Я хочу стать лучше.
– Я понимаю, почему ты так думаешь. Но я пытаюсь…
Наклонив голову, она гадко ухмыляется.
– Правда? Как давно? – Ее глаза сужаются до крохотных щелок. – Ты так же, как и я, знаешь, что тебя не хватит надолго. Если бы тебе на самом деле было дело до твоего отца или сестры, или той новой девушки, ты бы ушел от них подальше и оставил в покое, поскольку рано или поздно ты снова облажаешься. Потому что ты всегда так делаешь. Рушишь чужие жизни и сбегаешь, заставляя остальных решать твои проблемы. Неудивительно, что мать бросила тебя. Возня с тобой того не стоит.
Каждое ее слово врезается в мою грудь, словно пуля, заставляя меня истекать кровью.
– Ты неудачник, Оукли. Всегда был и всегда будешь. Окажи миру услугу и сдохни уже от передоза.
С сердцем, разваливающимся на части, я бегу мимо нее к входной двери.
Папа паркуется, когда я сажусь в свою машину.
– Привет, Оук. – Он меняется в лице, когда понимает, что я сваливаю. – Что случилось? Почему ты уезжаешь?
Я не говорю ни слова и завожу машину.
Мне нечего сказать.
Потому что она права.
Глава пятьдесят девятая
Бьянка
Я вижу Оукли в комнате ожидания рядом с Дилан и Сойер. Он выглядит настолько разбитым, что у меня сердце разрывается от одного взгляда на него. Меня словно магнитом притягивает к нему, и я несусь со всех ног, чтобы поскорее оказаться рядом.
Заметив меня, он распахивает свои объятия, ловя меня в них. Я обхватываю его торс ногами, пока он впивается пальцами в мою спину, держась за меня так, словно я единственное, что заставляет его жить.
Он молча несет меня на стул в дальнем углу комнаты. Я прячу лицо в основании его шеи, и он садится.
Ему не нужно ничего говорить, чтобы я поняла, насколько ему больно. И я не стану сыпать глупыми словами поддержки и притворяться, будто все будет хорошо, потому что прямо сейчас весь его мир рушится.
Он слегка дрожит, вдыхая мой аромат.
– Ты пришла.
– Конечно, я пришла. – Усевшись поудобнее на его коленях, я обхватываю его лицо ладонями. – Я буду здесь столько, сколько потребуется.
Закрыв глаза, Оукли прижимает меня к себе крепче, и в таком положении мы проводим ближайший час.
* * *
– Вашего отца перевезли из операционной, – сообщает нам какая-то женщина в медицинском халате.
– Это значит, что он жив, да? – хрипит Оукли, бледнея. – Он выкарабкался?
Врач кивает.
– Операция прошла хорошо, мы смогли удалить все пули. – Она улыбается. – Вашему отцу сильно повезло. Одна пуля прошла в сантиметре от легкого, а вторая оказалась совсем рядом с позвоночником. Если все и дальше будет в порядке, он полностью восстановится.
Я чувствую, как облегчение наполняет его тело, пока Дилан и Сойер обнимаются.
– Я могу его увидеть?
– Конечно. Медсестры помогают ему устроиться в палате, так что дайте им пару минут. – Она осматривает нас. – Но пока по одному и только ближайшие родственники.
Оукли опускает глаза на меня.
– Ты не против, если я уйду?
– Ничуть.
Я начинаю вставать с его колен, но он берет меня пальцами за подбородок. Мгновение спустя наши губы встречаются в нежном поцелуе, а затем он отстраняется, чтобы посмотреть на меня.
– Спасибо.
Если бы момент не был таким серьезным, ситуация казалась бы комичной.
– Не за что.
Я слезаю с него и отпускаю к отцу. Чувствую, как Сойер и Дилан сверлят меня взглядом в тот момент, когда Оукли уходит.
– Это должно быть странным, – говорит Дилан Сойер, хотя ее глаза прикованы ко мне.
Сойер вздыхает.
– Я знаю, но это не так.
Дилан откусывает кусочек от своего Твиззлера.
– Ни капельки.
Я закатываю глаза.
– Вы двое уже закончили сплетничать?
Сойер берет один из Твиззлеров Дилан.
– Нет. Мы только начинаем.
Учитывая, что мои братья будут здесь с минуты на минуту, лучше уж пусть они выговорятся сейчас.
– Хорошо, валяйте, пока Джейс и Коул не приехали.
Они переглядываются, что только приводит меня в замешательство.
– Почему вы так на меня смотрите? – Я скрещиваю руки на груди. – Вы же рассказали им, что произошло, верно?
– Да, – тихо говорит Сойер. – Рассказали.
Не нужно быть ученым, чтобы понять, что что-то не так.
– Значит, они уже едут… так?
– Не совсем. – Дилан смотрит в пол. – Они сказали, что заняты.
Погодите-ка.
Я кладу руки на бедра.
– Заняты чем?
Что, черт возьми, может быть важнее, чем находиться здесь ради Оукли?
Сойер морщится.
– Тренируются в спортзале.
Ох.
Я знаю, что мои братья упрямы… отчего большую часть времени они еще и глупые. Но не быть здесь с Оукли – это уже край.
Собираюсь вызвать такси на своем телефоне, но понимаю, что это займет слишком много времени. Я не хочу, чтобы Оукли думал, будто я его бросила.
Поворачиваюсь к Сойер.
– Я могу взять ключи от твоего фургона?
– Конечно. – Сойер приподнимает бровь, когда достает их из сумочки. – Но зачем?
– Чтобы сказать своим братьям-идиотам, чтобы они тащили свои задницы сюда, прежде чем Оукли вернется и начнет спрашивать, где я.
Сойер смотрит на меня, как на сумасшедшую.
– То есть, ты хочешь, чтобы я разрешила тебе повести мой фургон?
– Да, – невозмутимо отвечаю я, не понимая, что в этом такого.
Сойер сжимает в руке ключи.
– Я даже никогда раньше не видела, как ты водишь машину, Бьянка. Я не хочу, чтобы ты разбила мою малышку.
– У меня есть права, – напоминаю я ей.
Ретроградная амнезия влияет только на воспоминания, а не на часть моего мозга, хранящую навыки, которым я научилась в прошлом. Поэтому снова сесть за руль – все равно что кататься на велосипеде. Примерно так я смогла понять такие вещи, как математика и естественные науки, когда вернулась в школу, и не отстала от программы.
Мой мозг уже знает, как это делается, единственное, что сейчас стоит у меня на пути, это… Сойер.
– Есть, – говорит Сойер. – Но я все еще думаю, что это рискованно.
Я смеряю ее взглядом.
– Ты водишь фургон, который старше меня. – Вырываю ключи у нее из рук. – Поверь мне, если я разобью эту чертову штуку, я только окажу тебе услугу.
Шагаю к выходу, но какая-то женщина врезается в меня.
– Господи. Если уж надеваете пару Лабутенов, научитесь сначала в них ходить.
– Ты, – оскаливается она, проводя пальцем вверх и вниз. – Какого черта ты здесь делаешь?
Я быстро оглядываю ее, но не могу припомнить, чтобы когда-нибудь встречала ее раньше. Хотя она выглядит как более старая версия Дилан. Неважно. У меня есть дела поважнее, чем какая-то стервозная дамочка, интересующуюся моим местонахождением.
Откидывая волосы назад, я рявкаю:
