Вадим Шакун - Пятьдесят девственниц
— И еще один сверху от меня лично за ее девство, — напомнил я.
— Ах, сударыня, — потупилась служанка, — скажите «десять» и, пожалуй, не будет такого, в чем я бы вам не уступила.
— Я скажу «девять», потому что ведь еще один золотой дает, от себя, мой супруг! — рассмеялась Быстрые Глазки. — Только знаешь, Гарл тоже будет с нами. Должны же вы с ним помириться.
— Я выполню все с превеликим удовольствием, — согласилась служанка. — Если вы обещаете вести себя столь же нежно, как и прошлую нашу ночь, так я еще и получу очень много наслаждения.
— Обязательно хочу при всем этом присутствовать, — объявила наша маленькая невинная Трина и в этом ей никто не возразил.
88
Нет смысла описывать все, что произошло у нас той ночью с Лутой. Достаточно будет, наверное, сказать, что больше всех удовольствия доставила ей Глазки, я лишил юную служанку девства и Крикун получил свою толику счастья. Милая же Трина с удовольствием приняла участие в наших играх.
Следующим днем мы отбыли из города Свиное Копыто, благо, был это уже первый день лета и, как я всем и каждому рассказал, ждали меня в столичной академии.
Добираться на север пришлось, и впрямь, через столицу, причем, должен сказать, град этот мне не по нраву пришелся. Жители там излишне тупы и ленивы, а, к тому же, весьма в гордости пребывают от близости своей к королевскому двору.
Внимание же мое привлекли там две вещи. Во-первых, выставленное на главной площади колесо, которое, как всем и каждому объяснялось, предназначено для жуткого разбойника Беса В Ребро. Во-вторых, кукольные народные представления на столичной ярмарке. Особенно одно из последних, где рассказывается о судьбе некоего плывшего по Внутреннему морю корабля. Много там было всякого разного народа: некий любящий сын, чьего отца отравил подлый дядюшка, да еще взял и женился на жене покойного; некий ревнивец, что посреди действа задушил свою любящую супругу, и пара влюбленных, чьи семьи враждовали, а они не придумали ничего лучше, как удрать от родни на злосчастном судне.
Злосчастном потому, что в конце представления наткнулся этот корабль на пиратское судно, название коего было «Адская Калоша» и мачты которого все были обвешаны трупами висельников. Водительствовали же этим судном жуткие разбойники — Быстрые Глазки и Бес В Ребро.
Не то даже меня обидело, что упомянутый Бес, скакал по палубе с огромной кружкой приклеенной к его левой ладони, в правой держа суковатую дубину, был тощ и страшен, как смертный грех. А то, что покуда все, кто еще на злосчастном судне были на тот момент живы, пытались жизни свои спасти, влюбленные идиоты, взявшись в бездеятельности за руки, торчали на самом его носу, то есть там, где у всех мореплавателей находится гальюн — сиречь, отхожее место.
Быстрые же Глазки наслаждалась кукольным спектаклем во всю, не смотря на то, что кукла, ее изображавшая, была, пожалуй противней моей — с красной паклей, вместо волос, на голове, толстая, как надутая.
Ненадолго задержавшись в столице, мы покинули ее и направились севернее, благо было какими деньгами платить за проезд. Чем далее мы продвигались в этом направлении, тем прохладней становилось лето и вот, наконец, оказались мы уже в тех районах, где королевская власть ослабела изрядно, ибо местным жителям сам черт был не брат.
Жили тут все, исключительно, охотой и торговлей пушниной и именно здесь сбивались ватаги, уходящие каждую неделю на север, где и зверья и меха невпроворот.
Тут начали мы выспрашивать, какой такой бывает дальний север и услышанное меня немало огорчило, ибо все, в один голос, говорили, что место это то, где холоднее всего, и морозы там такие, что выплюнутая изо рта слюна превращается в лед, не успев еще долететь до земли.
Приставши же к одной ватаге и, обзаведясь телегой с лошадью, чтобы не идти пешком, мы долго не могли понять, почему в таком изобилии гонят наши спутники на север собак. Когда же, несмотря на лето, проснулись однажды среди снегов, тут все и разъяснилось. Оказалось, что собаки используются средь них как животные ездовые, ибо переносят тамошние морозы гораздо лучше, чем иная лошадь.
Добравшись до города названием Полынья, а был это последний город, где королевская власть хоть как-то себя проявляла и, даже, пыталась собирать налоги, мы за бесценок продали и лошадь, и телегу, приобретя сани и полтора десятка собак втридорога.
К тому моменту какого-либо желания двигаться еще севернее у меня не было, но спутники мои, прослышав, сколь дешево можно приобрести в тех краях пушнину, решили продолжить путешествие. К тому же, Глазкам очень хотелось, чтобы вышел я из своего, в Гильдии Магов, ученического состояния, ибо считала она, что, не сделав этого, я, рано или поздно, буду подвержен ужасной тоске.
Тем не менее, в граде сем мы решили задержаться, так как надо же было привыкнуть к местному климату и получше узнать, что ждет нас дальше.
Очень скоро я понял, что свободы здесь царят необычайные и, уже не таясь, расхаживал со своим жезлом. В местных же трактирах меня и спутников моих не раз угощали подогретым вином за одну только возможность посмотреть, как жезл этот светится. Причем, среди угощателей наших я могу назвать не только местного префекта и судью, но и местного священника, невесть за какие провинности в эти суровые края сосланного.
Овощи здесь, конечно, были дороговаты, но, вот, мясо и рыбу потребляли мы в изобилии, потому что платить за них приходилось сущую безделицу. Так же и меховая одежда, которой мы здесь обзавелись, стоила, по столичным меркам, совсем недорого. Собак своих кормили так же рыбой, что оказалось выгодно необычайно и каждый день совершали на них поездки, стараясь овладеть искусством управления ими.
Еще скажу про этот город одну особенность, которую людям нашего времени, возможно, и вовсе не понять. Не было вокруг него ни укреплений, ни стен, ни даже рва. Быть может, такое небрежение собственной безопасностью и покажется кому-то странным, но должен отметить, что, живущие вокруг, племена северных кочевников настолько миролюбивы и кротки, что я сам, ознакомившись с ними как следует, понял, что постройка каких-либо оборонительных сооружений была бы в здешних краях напрасной тратой сил.
89
Меж тем случилась со мной новая напасть и стал меня буквально преследовать некий местный юноша именем Рудерис. Имя это сегодня, быть может, многим знакомо, особливо, благодаря его «Запискам», без которых ныне ни одна уважающая себя библиотека не обходится. И впрямь, должен сказать, никто не сделал столько для того, чтобы магическая наука была во всем мире уважаема, как этот пылкий юноша. Мне же от пылкости его пришлось претерпеть немало стыда.
