Моя дикая страсть
— Мои подчиненные слушаются меня беспрекословно, в отличие от жены. Не вижу причин отменять свой приказ. Твой отъезд пойдет на пользу всем, — в лице привычная холодная сдержанность и отстраненность, как в наши первые встречи.
— Почему, говоря это, ты не смотришь мне в глаза? — провожу рукой по колючей щеке. Чувствую, как сжимается челюсть и дергается кадык. Ловлю себя на мысли, что до дрожи хочу ощутить тепло его рук.
Наконец-то черты лица смягчаются от моих ласк. Ледяной взгляд, пронзивший меня насквозь, начинает оттаивать. Пальцы запускает в мои волосы и больно сжимает, притягивает к себе, впечатывая в стальную грудь. Не сопротивляюсь, потому что мне нравится его грубость и напор. Муж не терпит возражений, и он может легко их пресечь. Сказать, что я волнуюсь, значит ничего не сказать. Я дрожу не только от волнения, но и возбуждения, которое разрастается в груди и отдает горячей пульсацией внизу живота. Но я абсолютно убеждена только в одном. Я должна остаться и быть рядом с ним. Обвиваю руками шею, тянусь за поцелуем, но в последний момент Батур останавливает, сжимая пальцами мои скулы.
— Еще пару дней назад ты кричала, что ненавидишь меня. Что же изменилось? — в мужском голосе уже не слышно строгости.
— Женщинам свойственно непостоянство. А ты говорил, что я не нужна, что ты со мной из-за жалости. Батур, повторишь мне это глядя в глаза? — шепчу на ухо, каждым движением поднимая градус происходящего. Я готова сдаться, подчиниться ему, забыть обиды, дать все, что он хочет, потому что хочу не меньше.
Расстегиваю верхнюю пуговицу его рубашки и нетерпеливо целую оголенную кожу, упиваясь мужским запахом, на очереди следующая пуговица. Пальцы горят от прикосновения к его сильному телу.
— Почему молчишь? — провоцирую его и спрашиваю с вызовом.
— Иди собирай вещи, Марина, — голос звучит тише и мягче. Чувствую на талии его ладонь. Пусть говорит что угодно, но победа уже у меня в кармане. Облизав губы, медленно провожу рукой по его голому торсу. Он напряжен как сжатая пружина, еще немного и рванет.
— Марина, я не железный. Остановись. Это запрещенный прием, — рычит мой зверь. — Решение свое не изменю. Можешь не стараться.
В ледяных глазах вместо ярости уже вовсю бурлит похоть и голод, я задыхаюсь. Осыпаю медленными поцелуями шею, грудь, провожу руками по спине. Стальные мышцы плавятся от нежных прикосновений моих рук. Снимаю рубашку, осторожно, чтобы не потревожить рану, спускаю ее с плеч. Батур не сопротивляется.
— Ты уедешь. Я своего решения не поменяю, — сипло на выдохе говорит муж. Он стоит неподвижно, убрав руки в карманы.
— Конечно, уеду, я ведь послушная девочка. Только завтра, а пока у нас вся ночь впереди, — Батур не видит моей хитрой улыбки, я стою уже за его спиной. Едва дотрагиваясь до горячей кожи, вожу пальчиками по его рукам, спине, стараясь не задеть повязку на ране. Муж дышит часто, но все равно не сдается. У меня есть целая ночь, чтобы переубедить моего упрямого мужчину и доказать, что без меня он уже не сможет.
— Я знаю, чего ты добиваешься, — говорит, стиснув челюсть. Возбуждение стягивает живот, и я трусь об его упругие ягодицы. Ткань раздражает напряженные соски. Мысленно умоляю Батура содрать с меня ночную рубашку.
— Всего лишь хочу сделать тебе приятно, я ведь хорошая жена, — мурлычу ему в ухо.
Батур запрокидывает голову, и я оставляю засос на его шее. Ну же, помоги мне, возьми инициативу в свои руки, моей смелости и раскрепощенности на многое не хватит. Я дрожу от смущения. В глазах темнеет и шумит в ушах. Расстегиваю брюки, с пряжкой приходится повозиться. Батур смотрит с вызовов, как бы говоря: ну и что дальше, девочка? Опустив глаза вниз, сглатываю, глядя на массивную выпуклость в черных боксерах. Я в нерешительности смотрю ему в глаза, что мне делать, снять с него белье, раздеться самой? Муж наконец-то приходит на помощь. Притянув меня за шею, одним движением стирает ладонью вишневую помаду с моих влажных губ.
— Больше не крась. Я балдею от вкуса твоих губ без этой химозы, — Батур грубо вторгается языком в мой рот. Меня ведет от его жадных губ, которые пожирают меня. Отвечаю со всей накопившейся во мне страстью. Не прерывая поцелуя, он одним резким движением срывает с меня сорочку. Ненужная ткань летит на пол. Батур осматривает мое возбужденное тело, изнывающее по его ласкам. Под его жарким грозным взглядом дыхание ускоряется. Одну грудь он мнет, другую с жадностью берет в рот. С протяжным стоном выгибаюсь навстречу его губам. Между ног пульсирует до сладкой боли.
Несмело опускаюсь перед ним на колени и стягиваю боксеры, освобождая налитый член. Новая волна возбуждения накрывает меня с головой. Вбираю член в рот, пока он не упирается в небо, от чего мощная грудь мужа вздымается еще сильнее. Смотря в глаза Батура, обвожу головку языком, посасываю. Она горячая, слегка солоноватая. Мне безумно нравится вкус, и я бесстыдно наслаждаюсь процессом.
— Да, моя хорошая, вот так, — Батур смотрит на меня затуманенным взглядом, а у меня адреналин начинает бурлить по венам от его слов и появляется уверенность в своих действиях. Он надавливает пальцами на щеки, вынуждая открыть рот и взять его еще глубже.
Мужские руки поднимают меня с колен и разворачивают спиной. Батур начинает тяжело дышать, когда ласкает пальцами шею и прикасается к моей плоти. По телу расползаются мурашки, когда он трется каменным членом о мою попку. Пальцы проникают в мое горячее лоно, заставляя трепетать от сладких судорог.
— Дикая, как же в тебе горячо и узко, я сейчас рехнусь, — ведет носом по моим волосам, целует за мочкой.
Его слова отзываются в теле приятной пьянящей дрожью и вынуждают протяжно скулить.
— Батур, пожалуйста, не могу больше терпеть, — пьянея от мужского пряного запаха и ощущения тепла сильных рук, умоляю, потому что хочу его почувствовать внутри.
