Эммануэль Арсан - Эммануэль
И Ариана так закончила свою исповедь:
– Жильбер был моим первым и самым лучшим другом. Лучшим даже после всех, кого я знала потом. И когда я вижу его нагим в моих объятиях, это решает проблему, вызванную двойственностью моего прежнего воспитания, ибо голого любовника не отличишь от голого друга. Скажи-ка мне, Эммануэль, повернешься ли ты ко мне спиной сегодня ночью, если я признаюсь тебе, что ты для меня одна и та же женщина, зову ли я тебя своей любовью или своим другом?
Возраст мудрости
– А мы уже все решили, что вы пропали, – говорит Анна-Мария, выходя из машины и вытаскивая мольберт и ящик с красками.
– Может быть, – отвечает вялым голосом Эммануэль.
– Куда идти?
Эммануэль взмахивает рукой:
– Вот сюда, на террасу.
На этом месте, вспоминает она, передо мной открылись прелести Мари-Анж. Но Анна-Мария не ведает об этом.
Мимоходом Эммануэль берет шоколад и кока-колу, распоряжается, чтобы Эа приготовила свежий лимонный сок.
– С тех пор, как я стала к вам присматриваться, – сказала Анна-Мария, взяв Эммануэль за плечи и усаживая ее посреди раскиданных подушек, – я знаю, что вы не можете обойтись без различных эскапад.
Эммануэль упрямо покачала головой.
– Смотрите на меня, – гостья твердыми пальцами взяла Эммануэль за подбородок и подняла ее лицо. Потом она пристально посмотрела в глаза своей модели. Эммануэль услышала биение собственного сердца. Анна-Мария села, скрестив ноги, прямо на мозаичный пол террасы напротив дивана, на который она усадила Эммануэль. Появился мольберт с небольшим куском холста.
– Вы хотите, чтобы я уместилась на таком кусочке? – спросила модель.
Художница улыбнулась, когда Эммануэль закончила свой вопрос.
– Может быть, лучше, чтобы я разделась?
– Это мне не важно. Я стараюсь поймать ваши глаза.
Эммануэль недовольно протянула:
– Но я не люблю позировать.
– А вы и не позируйте. Начните просто рассказывать мне о тех ужасных вещах, которые вы испытали у Арианы.
– Вас это интересует?
– А почему бы и нет? Это, может быть, поможет мне лучше понять вас.
– Чтобы «поймать глаза»?
– Да кто знает…
Во вздохе Эммануэль слышалось все, что угодно, но только не смирение. Она мучительно раздумывала, что ей сказать, чтобы вывести Анну-Марию из равновесия. Ага!
– Это самое худшее время моей жизни. Я так хорошо могу изобразить…
Анна-Мария смотрела на Эммануэль, как бы спрашивая, что же в происшедшем такого плохого. И Эммануэль объяснила, не дожидаясь прямого вопроса:
– Представьте себе, позавчера я выяснила, что после всего этого не забеременела. Целых четыре дня мне казалось, что мне надо готовиться стать матерью. Но, наверное, это была перемена климата или еще что-нибудь.
Она, казалось, забыла обо всем, погрузившись в какие-то сложные вычисления, загибала пальцы, что-то шептала про себя. Анна-Мария явно решила не следовать за нею по дороге, вымощенной дурными намерениями. Не говоря ни слова, она занялась работой: провела на холсте несколько линий черной и серой краской, образовавших какой-то странный пейзаж. Эммануэль, разочарованная тем, что предмет ее рассуждений не вызвал никакого интереса, потянулась к холсту.
– Можно взглянуть?
– Нет, там еще ничего нет! И, если можно, давайте не говорить о том, что я делаю, пока я все не закончу.
– А когда вы думаете закончить?
– Но ведь спешки никакой нет. Вы же сами сказали, что вы мечтали об этом, об этих четырех-пяти днях.
– Есть множество хороших вещей, которыми можно заняться в это время, должна я вам сказать.
О, Анна-Мария не сомневалась, что это за хорошие вещи, – конечно же, разнообразные формы любви! Но она решила не углубляться в детали.
– И Несмотря на все, – сказала она, – вы вернулись к мужу. Ариане, наверное, это не очень-то понравилось?
Эммануэль раздраженно пожала плечами:
– Вы ничего не понимаете. Я очень хотела найти Жана, но как-то прозевала его.
– Так вам хотелось пригласить его на чашку чая с вашими новыми товарищами по играм?
– Я именно так и поступила.
– И как же он реагировал на это?
– С очень большим чувством юмора. Мы потом сидели все вместе, объедались пирожными и хохотали вовсю.
– И это все?
– А потом мы с Жаном улетели, как два влюбленных голубка.
– Бедная Ариана!
– Почему? Я увижу ее еще не раз.
– А граф де Сайн?
– Он будет иметь меня в любое время, когда захочет.
На этот раз молчание Анны-Марии было почти угрожающим. Потом она спросила:
– И Жан вам так ничего и не сказал по поводу ваших приключений?
– Он был рад, что мне было хорошо. Вот именно это он и сказал.
– А вы? Как вы могли развлекаться, зная, что он одинок?
– Он не был одинок, я думала о нем постоянно. С ним были мои мысли о нем.
Лицо Эммануэль вспыхнуло:
– И потом, не надо преувеличивать. Не на такое уж долгое время я «предала» его. Он провел без меня всего две ночи.
– А что бы вы сказали, если бы он их провел с какой-нибудь вашей приятельницей?
Эммануэль посмотрела на нее широко раскрытыми глазами – что за дурацкий вопрос!
– Но это было бы прекрасно! Ничего лучшего и представить нельзя! Если бы я только лучше знала Мерви…
– Мерви?!
– А что такого? Разве она не прелестна?
– Прелестна?.. Не знаю. Но Жан и… она!
– Почему вы так удивляетесь? Разве они не могли бы поладить?
– Эммануэль, милая, вы в самом деле немножечко ненормальны или, возможно, более невинны, чем я могу себе представить. Вы сказали, что вам понравилось бы, если бы этой девице представился случай увести Жана?
– Увести его? Что это такое? Разве женщина не может спать с моим мужем, никуда его не уводя?
Видя изумление собеседницы, Эммануэль громко расхохоталась:
– О, Анна-Мария, послушайте: я занимаюсь любовью с мужчинами, которые делают это лучше, чем мой муж. И несмотря на это, у меня и в мыслях нет уйти от него и остаться с ними. Наоборот, после них я его люблю еще больше! Как вы это объясните?
– Я не собираюсь в этом разбираться…
– Но это же так просто! Это показывает только две вещи: первое – я люблю Жана, второе – чем больше я занимаюсь любовью, тем больше я узнаю, как надо любить его.
Анна-Мария сделала гримаску. Эммануэль продолжала:
– Если любовь чувствует, что не в силах перенести того, что другие умеют заниматься любовью лучше – так зачем же тогда любви жить? Ей же нечем тогда и похвалиться. Не так ли?
– Так это один из резонов, по которым вы предпочитаете женщину, все-таки остающуюся с мужем, – объяснила Анна-Мария, стараясь придать голосу спокойную убедительность.
– Кто «предпочитает» это, – в тон ей ответила Эммануэль, – так это только перепуганные люди. Это все тот же добрый старый страх, на котором построена вся наша добродетель.
