Шайла Блэк - Строгий запрет
– Что ж, по-моему, все ясно.
Она быстро нашла свою ночную рубашку и отвернулась, чтобы надеть ее. Гевин видел только ее стройную золотистую спину и верх ягодиц, но ему не нужно было видеть больше, чтобы захотеть ее с новой силой. Проклятие!
– Я уеду, как только вернется мой брат.
Он неохотно кивнул.
– Надеюсь, тебе будет немного легче, если ты узнаешь, что я хотел бы, чтобы все сложилось по-другому.
В полной тишине она закрутила волосы в пучок.
– Это говорит мне, что ты не тот, кем я тебя считала. Ты не можешь слушать свое сердце, и мне будет лучше без тебя.
Прежде чем он успел возразить, Кира решительно повернулась и вышла из комнаты.
Дверь закрылась с тихим щелчком, словно ставя этим финальную точку.
Что ж, все кончено, и это к лучшему... или он ошибается? Кира будет оставаться под крышей его дома постоянным искушением, пока Дариус не вернется из Корнуолла. Как, черт возьми, он сможет держаться в стороне от нее?
Гевин встал, подошел к окну и открыл его, радуясь свежему воздуху и надеясь, что он поможет прояснить его мысли. Действительно, вскоре в его голову пришла новая идея, исполнение которой почти наверняка гарантировало, что Кира больше никогда не захочет видеть его.
Для этого ему нужно было задать всего один простой вопрос...
Когда Гевин на следующий день пришел с визитом к Корделии, он чувствовал себя ужасно. Если даже минувшей ночью ему и удалось поспать десять минут, ни одна из них не дала ему отдыха.
И все же он знал, что должен делать.
– Так вы уже вернулись из Бирмингема? – вместо приветствия спросила Корделия, усаживаясь на маленькое голубое канапе в гостиной и указывая гостю на мягкое желтое с белыми полосками кресло напротив.
Золотые арки бровей над лазоревыми глазами сказали ему, что Корделия не верит ни одному слову из той истории, которую он сделал достоянием гласности перед отъездом с Кирой в Корнуолл. Проклятие, не хватало еще, чтобы Корделия разозлилась. Только не сегодня.
– Я не ездил в Бирмингем, и вы это прекрасно знаете. Джеймс изо всех сил старался помочь очередной нуждающейся душе и пропал. Тетя Кэролайн послала меня за ним, но я не стал никому рассказывать этого, потому что не хотел смущать его.
Это была ложь, и Гевин чувствовал ее всем своим существом. Но ведь он же поклялся себе, что лжет Корделии последний раз.
– Понимаю. Как странно, что мисс Мельбурн тоже решила уехать именно в это время. Она тоже вернулась домой, не так ли?
Великолепно. И что теперь? Если он скажет ей правду, никто не знает, как закончится эта встреча.
– Мисс Мельбурн не выйдет замуж за моего кузена, таким образом, она больше не интересует мою семью.
Кажется, это привлекло ее внимание.
– Правда?
– Абсолютная правда. Она сообщила об этом вчера и считает, что ей будет лучше вернуться домой.
– Ваш кузен наконец-то понял, что она распутная девка?
Гевин стиснул зубы.
– Кира Мельбурн добрая, благородная девушка, не виновная ни в одном из измышлений Венса.
Корделия наклонилась ближе и нахмурилась.
– И как вы это узнали?
– Вы желаете говорить о бывшей невесте моего кузена или услышать, зачем я пришел?
Корделия замолчала, обдумывая ситуацию, потом кивнула:
– Я слушаю.
Гевин вздохнул. Он знал, что должен встать на колени, но не мог заставить себя сделать это.
– Уже несколько лет мы с вами... друзья.
– Верно, – протянула она.
– И я очень уважаю вас. Вы благородны и известны своей рассудительностью. Мы вращаемся в одних кругах, вместе являемся инвесторами нашей железной дороги. Мне очень хорошо в вашем обществе.
– Понимаю. – Корделия приняла невозмутимый и даже немного скучающий вид, но Гевин уловил на ее губах намек на улыбку.
– Полагаю, вы постоянно получаете предложения руки и сердца...
– Возможно.
Гевин резко выдохнул и продолжил:
– Тем не менее не согласитесь ли вы обсудить... э-э... возможность брака между нами?
Улыбка, только что едва уловимая, расцвела, окончательно делая ярче бледное лицо Корделии. Лучи солнца потоком лились в окно, и вместе с улыбкой он заметил несколько бледных веснушек на ее носу. Проклятие, Гевин вовсе не любил веснушки. У Киры их не было ни одной.
Стоп, он должен перестать думать о ней.
– Я не только не против, – промурлыкала Корделия, – но уже готова согласиться. Вы обладаете всем, что я хотела бы видеть в своем муже...
Итак, все произошло гораздо быстрее, чем мог Гевин ожидать. Ему даже не пришлось просить и, встав на колени, признаваться в неумирающей любви. Кира захотела бы и то, и другое, и третье. По правде говоря, ему пора уходить отсюда. Вскоре, какая бы меланхолия ни владела им, она рассеется настолько, что он сможет радоваться своему счастью.
– Великолепно. Что, если мы запланируем начало нашего... союза на следующий вторник, четырнадцатое июня? Вам хватит времени на приготовления?
– Разумеется. Я надеюсь стать самой изысканной герцогиней Кропторн всех времен.
Гевин заставил себя улыбнуться. Брак с Корделией не будет таким уж ужасным. Ему в самом деле нравились ее общество, ее ум. И она действительно будет самой изысканной герцогиней. Она принесет его семье значительную долю респектабельности и в то же время поможет ему подавить чрезмерную похоть, а следовательно, избежать скандала.
– Уверен, так и будет. – Он кивнул, жалея, что не может изобразить большего энтузиазма. – Поскольку у меня не имелось времени обсудить мои намерения с семьей, я прошу вас подождать несколько дней, прежде чем говорить с кем-то о нашей помолвке. Предпочитаю, чтобы общество услышало эту новость от меня, а не как сплетню на вечеринке.
Корделия на мгновение поджала губы.
– Как пожелаете.
– Благодарю вас.
Слава Богу, теперь его будущее улажено. Тогда почему он чувствует себя так, будто только что сделал шаг, о котором будет жалеть?
– Уже уходите? – спросила она.
Гевин кивнул.
– Я должен заняться кое-какими делами, а потом мне нужно найти моих родственников и сообщить им... о нашей предстоящей свадьбе.
– Это действительно важное дело. – Корделия кивнула, качнув светлыми кудрями. – Но могу ли я просить вас ненадолго задержаться?
Чего она хочет?
Гевин напрягся.
– Разумеется.
Герцог медленно подошел к ней и, опустившись рядом с ней на диван, вопросительно посмотрел на нее.
Сможет ли он быть женатым на Корделии всю оставшуюся жизнь? Сможет ли он родить с ней детей? Боже мой, он никогда даже не целовал ее и не испытывал желания сделать это.
