После долго и счастливо (ЛП) - Лиезе Хлоя
Шесть месяцев назад.
Прошло шесть бл*дских месяцев, и я не помню, когда мы в последний раз говорили об этом, когда я в последний раз замечал, что у неё начались месячные или задержка. Мне казалось, будто бремя наших жизней удвоилось с надвигающимся обещанием ребёнка — ребенка, которого я хочу, да, но я чувствую колоссальную ответственность, потребность убедиться, чтобы у него/неё не было такого детства, как у меня… и с тех пор я был поглощён этими задачами.
О Боже. Я понятия не имею, какой у неё срок, как она себя чувствует. Почему она мне не сказала?
«Потому что ты не спрашивал, мудак».
Бл*дский ад. Неудивительно, что она вышвырнула меня.
«Дело не только в этом, и ты это знаешь».
Я заталкиваю эту тревожную мысль глубоко в уголки своего сознания, и тут Рен кладёт руку на моё плечо. Я смотрю на своего шурина, нежного рыжего гиганта, чьи хоккейные волосы небрежно свисают, а борода подстрижена до аккуратной рыжей щетины, поскольку плей-офф завершился. У него те же поразительно светлые глаза, что у Фрейи, и сейчас они обеспокоенно изучают меня.
— Ты в порядке, Эйден? Выглядишь расстроенным.
Рен хорошо разбирается в эмоциях. Это ему я излил душу, когда Фрейя меня выпнула. Конечно, он был не в лучшем состоянии, чтобы сочувствовать (он и Фрэнки пытались обрести почву под ногами, но теперь всё у них крепко), но он знает о происходящем больше остальных.
— Нормально, — выдавливаю я, проведя по потному лбу рукой, на которой осел холодный конденсат от напитка Фрейи. — Я, ээ… подумываю разбить это гнездышко братско-сестринской любви и отдать Фрейе её напиток.
Рен улыбается.
— Удачи. Но я бы рекомендовал подождать, пока всё не закончится.
Руни отпивает свой коктейль.
— Хотелось бы мне иметь братьев и сестёр.
— Не стану врать, — говорит Рен, делая глоток своего напитка. — Я не знаю, что бы я делал без большой семьи. И я очень рад, что Фрэнки хочет полный дом детей.
Я открываю рот, чтобы сказать что-то осторожное в духе: «Вы вместе всего несколько месяцев. Разве стоит уже строить такие планы? Разве ты не в ужасе от перспективы, что всё может развалиться?». Но потом я вспоминаю, как я чувствовал себя после двух месяцев отношений с Фрейей — будто она была воздухом и солнечным светом, водой и жизнью, будто если я потеряю её, то просто перестану существовать. И я никогда не переставал воспринимать её так. Просто я лучше научился беспокоиться, что потеряю её… так беспокоиться, что это начало лишать меня тех часов, что я раньше упивался ею, купался в её радости, её страсти, смехе и поцелуях.
Вздохнув, я жадно пью свою колу и не впервые мечтаю, чтобы я не был так строг в своём отношении к алкоголю. Мне сейчас не помешало бы лёгкое опьянение, приглушающее разум. О чёрт, как бы мне это пригодилось.
Руни улыбается Рену.
— Когда у вас с Фрэнки родятся дети, они будут такими милыми. С её большими красивыми ореховыми глазами и твоими волосами. Уф. Рожайте побольше, чтобы я могла их тискать.
— Своих рожай! — шутливо огрызается Рен. — Я их всех присвою, вдыхая этот…
— Запах новорождённого малыша, — хором говорят она.
Мой желудок скручивает двойными узлами. Ребёнок.
— Как Фрэнки? — спрашивает Руни.
Рен улыбается как влюблённый идиот.
— Отлично. Просто ей казалось, что сегодняшний вечер будет чересчур.
Фрэнки, как и младшенькая Бергман, Зигги, имеет аутизм — яркая, лишённая фильтра и быстро пасующая перед оживлёнными шумными пространствами вроде дома Бергманов или людной галереи.
Моя тревожность тоже не фанат таких мест.
— Умная женщина, — бормочу я.
Рен кивает.
— Ага. Поэтому она проводит тихий вечер дома.
Руни приглаживает свои волосы цвета тёмный блонд и мягко улыбается.
— Ну, я рада, что она делает то, что ей комфортно, но я скучаю по ней. Она мне очень нравится, Рен.
Рен снова улыбается.
— Ага. Она лучшая.
— Кто, я? — спрашивает Фрейя, вклиниваясь и выхватывая свой напиток. — Ах, братик. Ты слишком милый.
Рен качает головой и улыбается.
— Кто милый? — спрашивает Аксель, не сводя глаз с Руни.
— Она, само собой, — говорит Фрейя, обнимая Руни рукой за талию. Руни улыбаются, и её щёки розовеют, когда Фрейя вовлекает её в разговор.
Когда взгляд пронизывающих зелёных глаз Акселя наконец-то отрывается от Руни, он устремляется в мою сторону, сверля меня. Это заставляет меня гадать, не рассказала ли всё Фрейя, пока они стояли спиной к нам.
— Эйден, — говорит он низким и ровным голосом. Это не самое дружелюбное его выражение, но у Акселя часто бывает бесстрастное и нечитаемое лицо.
— Акс, — я киваю.
— Спасибо, что пришёл, — Акс редко обнимается, но когда ему этого хочется, он ясно даёт понять. Сейчас он так не делает. Так что мы пожимаем руки.
— Как всегда, отличная работа, — говорю я, показывая бокалом на его стену в галерее. — Просто невероятно.
Его взгляд возвращается к Руни.
— Мгммм.
Я делаю паузу, дожидаясь, когда его внимание вернется ко мне. Этого не происходит. Он наблюдает за Руни, пока та смеётся с Фрейей, и они с улыбкой поворачиваются к какому-то сотруднику галереи, предлагающему сделать их фото.
— Акс, ты вообще не деликатен, — шепчу я.
— Верно, — отвечает он, по-прежнему глядя на неё. — Никто и никогда не называл мою работу деликатной.
Фрейя и Руни фотографируются. Рен уткнулся в телефон, наверняка переписываясь с Фрэнки. Здесь только мы. Так что я иду на риск и говорю:
— Ты мог бы позволить мне попробовать свои своднические навыки..
— Эйден, — Акс перебивает меня и снова встречается со мной взглядом. На его скулах едва заметный румянец.
Я сдерживаю улыбку.
— Да, Аксель?
— Разве нет поговорки в духе «в чужом глазу соринку видишь, в своём бревна не замечаешь»? Разберись со своей жизнью, прежде чем пытаться наладить мою.
Моя улыбка меркнет. Она ему сказала.
Фрейя и Руни поворачиваются, закончив фотографироваться, и разговор нашей группы возвращается к обычному семейному гвалту Бергманов. Я тихо стою и пью свой напиток, как никогда чувствуя себя чужим для самого себя и для людей, которые когда-то казались моими близкими.
Глава 3. Фрейя
Плейлист: Maggie Rogers — Alaska
Я стараюсь не слишком задумываться, и уж тем более не поддаваться чувствам по поводу того, что это ужин в честь 35 годовщины свадьбы моих родителей. Что они выглядят как всегда влюблёнными — папа при каждой возможности прикасается к маме, мама прижимается к нему, и улыбка согревает её лицо.
А мой муж опаздывает.
В туалете я снова проверяю телефон, достав его из сумочки и дожидаясь, пока дамы сделают свои дела. Одно сообщение.
«Прости, опаздываю. Непредвиденная задержка в офисе».
— Слава Иисусу имениннику! — раздаётся голос Фрэнки из туалетной кабинки. — У меня наконец-то начались месячные.
Фрэнки любит красочные ругательства, но даже это не способно меня рассмешить. Потому что пусть я помню те годы, когда нервно смотрела на календарь и молилась, чтобы начались месячные, сейчас наоборот. Сейчас я задерживаю дыхание и молюсь, чтобы тупые ноющие спазмы не начинались, чтобы грудь болела по нужной причине.
Я не беспокоюсь о фертильности. Я знаю, что это требует времени, и у кого-то зачатие происходит быстро, а у кого-то нет. Просто мне так сильно этого хочется, что аж больно. Эта тоска никогда не покидает мою грудь, и каждый раз, когда я вижу какую-нибудь маму, беременную, с ребёнком, сидящим на руках или бегущим впереди, в моём сознании вечно звенит вопрос: «А когда это буду я?».
— У меня тоже! — отзывается моя сестра Зигги из соседней кабинки. — Эй, может, мы теперь синхронизировались. Такое ведь бывает? Мне кажется, я где-то читала, что женщины, проводящие время вместе, каким-то образом менструируют в одно и то же время. Что-то там связанное с феромонами, гормонами или типа того. Жалко, Руни тут нет. Это её тема.
