Анатомия бабника (ЛП) - Мэдсен Синди

— Ужасно, — захныкала она. Потом мы устроили лучшее перетягивание каната в моей жизни. Она снимала с меня одежду и дразнила меня до тех пор, пока я не был на грани и не сходил с ума, и тогда я отвечал ей тем же. К концу наши губы исследовали каждый дюйм тел друг друга. Только тогда мы сдались и занялись неистовым, умопомрачительным сексом, вложив в него все наши дни и часы тоски друг по другу.

Осторожно, чтобы не раздавить ее, я наклонился к ней и поцеловал в припухшие губы. Затем я переместился так, чтобы положить голову ей на живот и посмотреть снизу-вверх на ее милое личико. Как я и надеялся, она наклонилась и провела пальцами по моим волосам таким образом, который одновременно успокаивал и сводил меня с ума.

Когда я решил сделать все возможное, чтобы вернуть ее, я понятия не имел, что это будет означать долгий, чрезвычайно мучительный сеанс связи по Скайпу с сестрами Дэйна. Я выложился по полной, рассказал им обо всем, что мы с Уитни делали вместе — ладно, не обо всем, что мы с Уитни делали вместе, — и они помогли мне придумать план катания на коньках с рождественской елкой. Это заставило меня почувствовать себя идиотом — особенно с учетом того, что мне нужна была помощь команды, чтобы справиться с этим, — но сейчас я был рад, что отдал все, что у меня было.

Именно из-за Уитни я начал учиться усерднее, чем когда-либо в своей жизни. Она заслуживала парня, который бы хорошо учился, и она убедила меня, что я не только заслуживаю быть здесь, но и что я достаточно умен, чтобы получить любую степень, какую захочу. Теперь я регулярно встречался с преподавателем, который помогал мне на уроках статистики, и да, это означало больше учебных часов и меньше сна, но материал день ото дня становился немного понятнее.

К концу учебного года мне нужно было решить, к какой карьере я приложу больше усилий, но в любом случае я планировал открыть спортивный центр в моем старом районе для детей, которым нужно было безопасное место после школы. Я рассказал об этом Уитни, и она поделилась со мной замечательными идеями о том, как достучаться до людей в сообществе, а также о том, как связаться с прессой, которая, как я надеялся, осветит это и поможет распространить информацию.

Ее непоколебимая вера в меня и обещание быть рядом на каждом шагу открыли передо мной новые возможности, которые мне не терпелось исследовать вместе с ней.

— Итак, ты виделся со своей мамой? — спросила Уитни. Я знал, что рано или поздно это всплывет — на самом деле, я отдал ей должное за то, что она так долго не задавала этот вопрос.

— Она пришла на субботнюю игру, — сказал я.

— Мне нужно сыграть в «двадцать вопросов» или ты сам расскажешь мне, что произошло?

— Я больше думал о системе обмена сексуальными услугами.

Она перестала гладить меня по волосам и бросила на меня убийственный взгляд.

— Хорошо, ты выиграла, — сказал я. — На самом деле все прошло довольно хорошо.

Уитни была единственной, кто предложил встретиться на нейтральной территории. Коннектикут находился примерно на полпути отсюда до Нью-Йорка, и маме было немного дальше ехать. Я не думал, что она согласится на это, но она согласилась. Она приехала на субботнюю игру, и после мы поужинали.

— Она выглядела хорошо. Трезвая и счастливая.

— И она не взяла с собой…?

— Нет. В кои-то веки она меня услышала, — я думал, что она может забросать меня вопросами о Рэймонде, но она уважила мои пожелания. Конечно, она завела разговор, и захотела узнать, буду ли я на свадьбе во время рождественских каникул и поведу ли ее к алтарю. — Я много думал о том, что ты сказала, о том, как ты беспокоилась, что я пожалею, что не пойду на свадьбу. Я знаю, что это лицемерие — не дать парню второго шанса, когда сам добивался его…

— Это другое, — сказала Уитни. — Ты никогда не оскорблял меня. Тем не менее… Я не совсем против случайностей. Если это то, что ты хочешь.

У меня внутри все сжалось, слова, которые я хотел произнести, были тверже, чем предполагалось, теперь, когда наступил момент истины.

— Я… Она пройдет через это, согласен я или нет, и я хочу, чтобы она была счастлива, поэтому я собираюсь попытаться.

Я взял Уитни за руку и переплел наши пальцы.

— Ты пойдешь со мной? На свадьбу? Я думаю, это единственный способ справиться с этим. Мы можем потратить несколько дней на то, чтобы осмотреть Нью-Йорк. Я отведу тебя в настоящий Рокфеллеровский центр, и даже на Таймс-сквер, и к Статуе Свободы. Во все музеи, какие только можно себе представить. Я позволю тебе перечислять мне факты до тошноты. Я знаю, ты планировала съездить домой к отцу, но даже если это всего на несколько дней…

— Да, — она положила руку мне на щеку, наклонилась и чмокнула меня в губы. — Я поеду с тобой.

— Спасибо, детка, — когда я заметил, что у нее мурашки на коже, я сел, притянул ее к себе и укрыл нас одеялом.

Уитни оглянулась на меня через плечо, лунный свет, проникавший через окно спальни, отражался в ее самых голубых глазах.

— Честно говоря, я, наверное, должна сказать, что мой друг навел справки о Рэймонде. За тот год, что он не проходил реабилитацию, его послужной список был чист, и он прошел курс управления гневом, так что, по крайней мере, это хороший знак.

— Ты поручила Уиллу проверить его?

— Не для протокола. Да. — она пожала плечами. — Я ничего не могла с собой поделать. Поскольку он причинил боль парню, которого я люблю, я вынуждена переступать этические границы.

— Правда?

Она кивнула, и я поцеловал ее обнаженное плечо, наслаждаясь ощущением ее нежной кожи и вдыхая ее аромат.

— Тебе есть еще в чем признаться?

— Есть кое-что, о чем я все думала, стоит ли упоминать, — сказала она, и я замер, не уверенный, понравится ли мне это, и задаваясь вопросом, не следовало ли мне держать рот на замке. — Ты помнишь ту хоккейную вечеринку? Та, во дворе, чтобы отпраздновать начало сезона?

— С трудом. Я был изрядно пьян.

Она рассмеялась.

— О, я знаю. Ты заигрывал со мной в тот вечер.

— Правда? — внезапно я забеспокоился обо всем остальном. — Моя мама тогда только сообщила, что они с Рэймондом собираются пожениться. Если я вел себя с тобой по-свински, мне очень жаль.

— Вообще-то, в тот вечер я вела себя подло. Я… — она провела пальцем по линиям татуировок на моем предплечье. — Ну, имей в виду, что ты больше пялился на мою задницу, чем на лицо…

Это не стало для меня шоком, так как у нее была самая сексуальная задница, которую я когда-либо видел.

— …и я могла бы сказать, что ты полный придурок. Поэтому, когда ты спросил, не хочу ли я выпить, я… — она поморщилась. — Я сказала тебе, что количество алкоголя, которое мне потребуется, чтобы переспать с тобой, на самом деле убьет меня.

Я усмехнулся.

— Знаешь, я что-то смутно припоминаю.

— Угу.

— Я серьезно. На самом деле я помню только, что самая красивая девушка, которую я когда-либо видел, остановила меня, и, кажется, я рассмеялся, а она разозлилась и убежала, — я провел губами прямо под ее ухом и запечатлел поцелуй там. — Ты ведь знаешь, что это доказывает?

— Не стоит так много пить на вечеринках?

— Возможно. Но я собираюсь проявить этичность, так что т-с-с, — я крепче обнял ее за талию, наслаждаясь ощущением ее шелковистой кожи и изгибов, прижатых ко мне. — Это доказывает, что мы с тобой созданы друг для друга с того самого момента, как увидел тебя.

Она повернула голову и коснулась губами моей щеки.

— Я думала, ты собирался закончить с разговорами.

— Никогда, — вскоре после того, как мы снова сошлись, и после некоторых уговоров с моей стороны, она показала мне всю свою статью «Анатомия игрока», напомнив, что на самом деле не знала меня, когда начинала ее писать. В то время как некоторые моменты заставляли меня казаться немного придурком — каким я много раз бывал перед девушками раньше, — большинство из них заставляли меня смеяться. Кроме того, некоторые из этих ходов, а также то, что она решила использовать меня в качестве своего примера «игрока», привели ее прямо сюда, в мои объятия, так что я счел это победой.