Анатомия бабника (ЛП) - Мэдсен Синди

Я сделала глоток, и по моему горлу поползли пузырьки. Оказалось, что Кэлвин Вагнер и его сосед по комнате занимались мошенничеством. Получив доступ к хранилищу тестов и руководствам по решениям, они открыли собственный репетиторский бизнес. Они, как и десять их сотрудников, точно знали, что будет написано в каждом тесте, поэтому подбирали занятия с репетиторством под себя. Что позволило им выглядеть лучшими репетиторами в мире, а при таком высоком показателе успешности, которым можно было похвастаться, они брали больше.

Если кто-то не усваивали информацию даже с такой специализированной помощью, они давали несколько советов, чтобы понять, насколько студенты открыты для «других гарантированных средств», и, если студенты не возражали, они продавали им тесты и руководства.

Кроме того, у них также был адрес электронной почты для людей, которые вообще отказались от репетиторства, сдали экзамен, заплатили свои двести долларов и забрали свои ответы.

Адам Маккаффри, научный руководитель хоккейной команды, раздал игрокам оба адреса электронной почты. Сначала он утверждал, что оба предназначены для репетиторства, но в конце концов признался, что знает и даже поощряет некоторых игроков покупать тесты, чтобы сохранить за собой право на участие в играх. Он клялся, что тренеры понятия не имеют о том, что происходит, а затем подал в отставку. Как бы я ни пыталась убедить себя, что мошенники есть мошенники, я всем сердцем сочувствовала игрокам, которые купили тесты. Когда ваш научный руководитель советует вам схитрить, чтобы не подвести свою команду, то довольно трудно удержаться и не пойти по легкому пути.

В то время как несколько студентов — как спортсменов, так и обычных, которых мне тоже было жаль, — оплатили тесты, в почтовом ящике Кэлвина оказалось, что в электронном письме, отправленном Дэйном, просто просили найти репетитора, который помог бы Хадсону на уроке социологии и статистики. Я предположила, что Дэйн вмешался, потому что Хадсон был слишком упрям, чтобы написать электронное письмо и попросить о помощи, но я не могла подтвердить это, так как сейчас с ним не разговаривала. Из-за этого мне захотелось расплакаться, и это уже становилось смешным.

Конечно, если кто-нибудь спросит, я никогда не видела этого электронного письма, и ни у меня, ни у Уилла его не было. Вместо этого мы воспользовались тем, что оплатили тест для класса, которого никто из нас не посещал, что дало нам достаточно законных доказательств, чтобы передать их декану по работе со студентами. Кэлвин и его команда довольно быстро сдались, и сенсационная новость должна была появиться в следующем выпуске «Heights».

Две статьи подряд на первой полосе, и первая уже вызвала хороший отклик. Это было то, о чем я мечтала с тех пор, как взяла в руки свой первый ярко-розовый блокнот и решила писать в нем истории.

Но я чувствовала себя опустошенной.

Я позвонила своему папе, и он сказал, что всегда знал, что у меня все получится. Когда он спросил, как у меня дела, я ответила, что все отлично, и быстро перевела разговор на него. Он шокировал меня, сказав, что встречается с кем-то. Поскольку его голос звучал радостно, я поборола желание заказать билет на самолет, чтобы самой убедиться, достойна ли она этого.

Что заставило меня вспомнить о Хадсоне. Я хотела позвонить ему — если кто и знал о драме на свиданиях с участием родителей, так это он. Честно говоря, я отчаянно искала предлог, чтобы поговорить с ним, и даже достала телефон и нашла его имя, прежде чем включилась логическая часть моего мозга. Я бы никогда не смогла двигаться дальше, если бы продолжала с ним разговаривать. Разорвать все связи было моим единственным выходом — может, моего бабникодара и не существовало, но, по крайней мере, у меня было хоть какое-то чувство самосохранения.

— Уитни?

Я заставила себя вернуться в настоящее и посмотрела на Линдси.

— Прости. Я засиделась допоздна и последние несколько ночей почти не спала из-за всей этой писанины, — я сделала еще глоток, желая показать ей, что ценю те усилия, которые она приложила, чтобы достать наше контрабандное шампанское.

Но когда я заметила, что она указывает пальцем за что-то позади меня, я резко обернулась — и поперхнулась шипучими пузырьками. Они обожгли мне нос, а глаза наполнились слезами, размывая очертания хоккеистов, вошедших в офис.

Если они пришли жаловаться на то, что я написала, им следовало прочитать первый черновик. Желание отправить Линдси более злую версию было сильным — и, учитывая ее неприязнь к команде, она, вероятно, напечатала бы ее. Но я поняла, что это была агрессивная атака, а не журналистика. Решив быть профессионалом, я изложила факты с обеих сторон.

Итак, если эти ребята были недовольны тем, что я выдавала себя за спортивного обозревателя, чтобы написать упомянутую статью, то я этого заслуживала. На самом деле я был удивлена, что им потребовалось так много времени, чтобы появиться.

Конечно, я машинально поискала взглядом Хадсона, но его не было среди четырех игроков, стоявших у входа в редакцию газеты. Однако среди них были Дэйн и Райдер, и у меня между лопатками все сжалось. Я считала их хорошими парнями, и меня беспокоило, что они тоже меня одурачили.

Подняв подбородок, я направилась к ним, решив дать им высказаться, но в то же время твердо стоять на своем, если они перейдут в наступление. По крайней мере, пока Хадсон не видел этого, у меня был шанс взять себя в руки.

Дэйн шагнул вперед.

— Уитни, нам нужно, чтобы ты пошла с нами.

— Э-э-э… Нет, спасибо, — сказала я.

— Боюсь, нам придется настоять.

Я отступила на шаг, внезапно почувствовав себя не такой смелой.

— Послушайте, мне жаль, если вы, ребята, чувствуете себя преданными, и я, конечно, никогда не хотела, чтобы так случилось, но если вы хотите высказать свое мнение о статье, письма редактору — действительно лучший способ сделать это…

Дэйн посмотрел в сторону двери.

— Где он?

Райдер пожал плечами.

— Он сказал, что уже в пути.

— Кто? — спросила я, чувствуя, как мурашки бегут по шее. Если Хадсон придет, то вероятность слез была высокой, готова заключить пари.

Фу, дурацкое слово «пари». Почему мой мозг выбрал именно его?

В комнату ворвался Бек. Через руку у него было перекинуто мое самое теплое пальто, а с одной руки свисали мои перчатки и фиолетовая шапочка Лайлы.

— Это заняло немного больше времени, чем ожидалось, — сказал он. — Она отказалась?

— Да, и у нас не так много времени. Я бы схватил ее, но, думаю, эти двое и так уже собираются вызвать полицию, — Дэйн дернул подбородком в сторону Линдси и Уилла, на лицах которых было написано беспокойство, смешанное с охренительным шоком.

Линдси положила руку на трубку своего настольного телефона, бросая молчаливый вызов каждому хоккеисту. Если бы это был Дикий Запад, кто-нибудь вытащил бы жребий, и все бы взорвалось стрельбой. К счастью, единственное, чем были вооружены ребята, — это моя зимняя одежда.

— Бек, что происходит? — спросил я.

— Нам нужно, чтобы ты пошла с нами, — сказал он. — Ты ведь доверяешь мне, правда?

Я на секунду заколебалась. Я сделала шаг, но доверяла ли я ему и четырем другим парням в комнате?

— Я понимаю, — сказал Бек, приближаясь ко мне, как к взбалмошному лесному существу. — То, как иногда ведут себя ребята из колледжа, является причиной сердечного приступа, который у меня будет, когда моя младшая сестра приедет сюда в следующем семестре. Если парень поспорит, что переспит с ней, или даже просто посмотрит на нее не так, как надо, — он стрельнул взглядом в других парней в комнате, и они выпрямились, — это приведет к переломам костей. Так что, поверь мне, я серьезно отношусь к тому, что произошло. Но Лайла помогла мне собрать твои вещи, — он показал их в качестве доказательства, — и ты знаешь, что она бы не взяла их, если бы не была согласна со мной.

Признаюсь, от этого я почувствовала себя лучше, но не так хорошо, как если бы она была здесь и объяснила мне, что, черт возьми, происходит.