Ревейдж (ЛП) - Коул Тилли

Я видел, как в их глазах горит жажда мести, жажда убийства. Я чувствовал, как жар пробегает по моему телу, так как предвидел предстоящую битву, зная, что они будут чувствовать то же самое.

Арзианцы были головой змеи, которая контролировала все, через что мы трое прошли. Головой, которую я собирался оторвать.

Эти мужчины были моими братьями по оружию.

И мы, бл*дь, отправлялись на войну, потому что пленных еще не освободили.

Эпилог

Валентин

Месяц спустя…

— Ты готов, малыш? — спросила Зоя, заходя в нашу гостиную.

Я встал с дивана и обнял ее. Зоя оглядела комнату и удовлетворенно улыбнулась.

— Странно, что у нас есть собственный дом, — сказала она радостно.

Я окинул взглядом маленькую комнату и почувствовал, как что-то сжалось у меня в груди.

— У меня никогда раньше не было дома.

Руки Зои крепче обхватили меня за талию. Она ничего не сказала в ответ, но я знал, что она поняла.

Кирилл и Иван, а также Лука и Заал подарили нам этот дом. Нам хотели дать дом побольше, достойный члена Братвы, но мы с Зоей предпочли что-нибудь поскромнее. Мы оба были так потеряны, находясь здесь, на воле. Мы хотели жить сами по себе, в месте, достаточно большом только для нас двоих. Также Зоя хотела быть среди своего народа. Авто и его жена жили всего в двух домах от нас.

Зоя отстранилась и подошла к шкафу, чтобы взять наши пальто. Она надела свое. Я не смог сдержать улыбку, когда ее лицо потерялось в меховом капюшоне вокруг шеи.

Она была так прекрасна. Каждый дюйм принцессы Костава.

Я был занят тем, что разглядывал свою Зою, когда она повернулась и улыбнулась. Сняв с крючка мое пальто, она поднесла его ко мне и поцеловала в губы. Я застонал у ее рта, мои руки поднялись, чтобы обхватить ее лицо. Я толкал ее назад до тех пор, пока она не ударилась спиной о стену, но Зоя дернула головой в сторону и задохнувшись произнесла:

— Валентин, мне нужен перерыв. Мы провели в постели весь день, и я хочу выйти на улицу.

Я провел носом по ее щеке и шее и почувствовал, как она вздрогнула от моего прикосновения.

— Я не могу насытиться тобой, — сказал я и прижался к ней своим пахом.

Зоя засмеялась и толкнула меня в грудь.

— Знаю, малыш, но я хочу прогуляться с тобой. Хочу, чтобы мы вышли на улицу. Нам это необходимо.

Она наклонилась и, взяв меня за руку, поднесла ее к губам и сказала:

— С твоей рукой в моей. Свободны, как и другие пары. Мы больше не пленники, запертые в камере. Мы, наконец, свободны, чтобы выйти на улицу.

Мои глаза вспыхнули, когда я увидел, как она прижимает поцелуй за поцелуем к моей руке. Голодное рычание раздалось в моей груди. Протянув руку к упавшему на пол пальто, Зоя подняла его и прижала к моей груди.

— Одевайся, — игриво сказала она.

Взяв чертово пальто, я надел его и последовал за Зоей к двери. Натянул тяжелую шерстяную шапку и капюшон пальто, чтобы прикрыть лицо.

Зоя открыла дверь, но, увидев меня обернувшись, тут же захлопнула ее. Я нахмурился, гадая, что она делает. Затем она протянула руку и сняла мой капюшон. Я с трудом сглотнул, увидев выражение ее лица, которое я до сих пор не мог поверить, что было направлено лишь на меня. То, которое говорило мне, что она любит меня.

То самое, которое говорило мне, что я владею ее душой.

Зоя стащила шапку с моей бритой головы и поцеловала меня в шрамы на щеке. Когда она отстранилась, ее взгляд впился в меня.

— Не прячься от меня, — сказала она.

Я запустил пальцы в ее волосы и ответил:

— Я не прячусь от тебя. Ты видишь меня. Я никогда не смогу спрятаться от тебя, kotyonok (котенок).

Зоя вздохнула и сказала:

— Тогда не прячься от других, — она указала на дверь.

Мой желудок сжался при мысли о том, чтобы выйти на улицу. С тех пор как я стал свободным мужчиной, я почти не выходил на улицу при дневном свете. Днем я никуда не выходил. Я видел реакцию Волковых и Толстых при встрече со мной. Видел, как охранники смотрели на мое лицо. В отличие от Луки и Заала, я не мог скрыть шрамы своего прошлого под одеждой. Я носил их на всеобщем обозрении. Те немногие люди, с которыми мы вступали в контакт, съеживались при одном взгляде на меня. Люди, жившие поблизости, всегда обходили меня стороной.

Зоя взяла с меня обещание прогуляться с ней сегодня по Брайтон-Бич. Ее тошнило от того, что она постоянно сидела дома. Она хотела показать своим людям, что мы вместе. Ей надоело прятать нас от всего мира.

Зоя бросила шапку на пол и сказала:

— Там не так уж и холодно, чтобы ее надевать. И нет никакой необходимости прятать свое лицо.

— Они будут пялиться, — ответил я, чувствуя себя жалким из-за того, что вообще заботился о мнении других.

Лицо Зои смягчилось, и она прошептала:

— Тогда пусть смотрят.

Зоя сжала мои пальцы и открыла дверь. Я поднял воротник как можно выше и вышел на дневной свет.

Яркое зимнее солнце слепило глаза. Мне хотелось поднять лицо и почувствовать его тепло. Но когда я осмотрелся вокруг, то увидел, что грузины Костава, жившие поблизости, начали пялиться на нас. Их наследница впервые появилась при свете.

Я опустил голову, когда Зоя прижалась ко мне, подняв мою руку, чтобы обвести ее вокруг своих плеч. Я притянул Зою ближе. С ее более низким ростом, она мне идеально подходила.

Теплое дыхание Зои коснулось моей кожи, и она прошептала:

— Они смотрят больше на меня, чем на тебя. Большинство моих людей не видели меня с тех пор, как мне исполнилось пять лет.

Я кивнул, но заметил взгляды, которые бросали на нас люди, когда мы шли дальше. Грузины открывали двери своих домов, выбегали на улицу, чтобы поцеловать руку Зои и поприветствовать ее словами: «K’alishvili». Счастье от того, что она выжила, отражалось на их лицах.

Потом они смотрели на меня, и кровь сходила с их щек. Я пытался убрать руку с плеч Зои, когда она улыбалась и приветствовала своих людей в ответ. Но Зоя крепко сжимала мою руку, заставляя меня стоять рядом с ней. Заставляя ее людей увидеть, что я принадлежу ей. Представляя меня как своего мужчину.

Мое сердце наполнилось чувством, что она сильно меня хотела. Я никогда этого не пойму, но и никогда не откажусь.

Чем дальше мы шли к пляжу и пирсу, тем больше грузин выходило посмотреть на нее. Я с благоговением наблюдал, как люди целовали ей руку или махали издали. Она была принцессой. Они были потрясены тем, что она выжила, и Зоя поблагодарила своих людей за их любовь и поддержку.

Дети выходили вместе с матерями, Зоя останавливалась, чтобы погладить их по щекам. Я смотрел, задыхаясь от жажды, видя Зою с детьми. В моей голове возник образ: Зоя с нашим ребенком на руках. При этой мысли по моему телу разлилось умиротворение.

Пока мы шли дальше, я хранил этот образ в глубине сознания, не желая терять счастье, которое испытывал, когда представлял его.

Мы уже перешли дорогу, ведущую к пристани, когда маленькая девочка крикнула: «K’alishvili!» Девочка снова закричала и побежала через дорогу, держа в руке красный цветок.

Она остановилась перед нами и протянула Зое цветок. Зоя улыбнулась маленькой темноволосой девочке и наклонилась, чтобы его принять.

— Спасибо, — сказала Зоя, и девочка застенчиво кивнула.

Потом девочка посмотрела на меня, и у нее отвисла челюсть. Я еще глубже спрятал голову за воротник, чтобы не пугать ее сильнее, но тут девочка спросила Зою:

— Это чудовище, K’alishvili?

У меня свело живот, и я увидел, как Зоя напряглась.

— Нет, детка, — тихо ответила Зоя. — Он воин, большой и сильный. Он боролся всю свою жизнь и иногда получал травмы. Вот почему он носит шрамы. Они показывают, каким храбрым он был. — Зоя подняла на меня глаза. Мои мышцы напряглись от выражения чистой любви, написанной на ее лице, от слов, слетевших с ее губ. — Валентин переехал сюда вместе со мной, чтобы защитить нас всех и обеспечить нашу безопасность. Видишь, какой он большой и сильный? — девочка кивнула, широко раскрыв карие глаза. — Ну, это чтобы он мог отбиваться от плохих людей.