Буду с тобой
— Я не поеду с Сотниковым, — выдергиваю руку, — и вещи мои уже давно собраны. Сама бы ушла, но хотелось дать тебе по роже. Вызови такси, я пойду попрощаюсь с Робби.
Резко разворачиваюсь так, что хвостом бью его по лицу. Я не вру, вещи у меня и правда сложены — мои, которые Тимур забирал из моей квартиры. Я не выбросила их, как он говорил, а сложила в сумку. Осталось забрать паспорт и все, мне не нужно все то шматье, которое он мне покупал. Пускай Кристину дальше наряжает, ей нужнее.
Я была полной дурой, когда думала, что смогу пожить с Тимуром, забеременеть от него и сбежать. Трижды дурой. И забеременеть не так просто, а уходить от него вообще невозможно. Больно так, что в глазах все плывет. И мутит.
Я не просто так пошла к Робби. Мне нужно сказать Тимуру про деньги, но сообщение отправить нельзя — телефон читается Самураем. Дом напичкан «жучками», я не могу нигде говорить. Надо написать записку, а ручку и бумагу в этом доме я видела только на кухне у Робби.
Он достаточно старомоден и все свои рецепты записывает в большую книгу, которая хранится там же на кухне. Я даже не могу попросить у него ручку, потому что Сотников не должен знать о записке, он тогда сразу что-то заподозрит.
— Вероника! — Робби больше не прячет глаза, зато теперь их прячу я, терпеть не могу обманывать. — Ты…
— Я пришла попрощаться, Робби, — слеза катится по щеке абсолютно натуральная, мне правда безумно жаль. В груди жжет и дымится.
— Детка, — голос Робби звучит сипло, он не договаривает. За него договариваю я.
— Ты ошибся, Робби, — шепчу и глотаю слезы, — моим корням не было там за что зацепиться. Совсем не за что. Мое дерево здесь не прижилось.
— Я могу что-то для тебя сделать, Ника? — спрашивает он, и я вижу, как блестят его глаза. За одно это я готова его расцеловать.
— Можешь, — улыбаюсь сквозь слезы, — бутерброд.
Он тоже улыбается, треплет меня по щеке и идет к холодильнику. Я подхожу к кофемашине, и пока варится кофе, быстро хватаю с полки книгу, выдираю сзади чистый лист и прячу в карман шорт вместе с ручкой.
Пью кофе с фирменным сэндвичем от Робби за столом. Сотников заглядывает, видит меня, но ничего не говорит. Ну хоть не гонят в шею, дают спокойно поужинать.
На самом деле я жую, не чувствуя вкуса, но обижать Робби не хочется. Иду в туалет на первом этаже, усаживаюсь на крышку унитаза и быстро пишу записку. Пишу Тимуру, что его дом и машины под завязку набиты прослушивающими устройствами, что Сотников и Жиган должны его кому-то слить и что деньги я забрала из сейфа и перепрятала под садовым светильником. Третьим от крыльца.
Больше ничего не пишу, когда Тим откопает свои деньги, найдет Лаки и мой дневник. Я хочу уехать, а если он узнает, кто я, вряд ли я так просто сегодня уйду. А ни желания, ни сил на разборки у меня нет.
Ничего не изменилось, Вероника, как и Доминика оказалась Тимуру не нужна, ему хорошо с Кристиной, и только такая влюбленная идиотка как я могла поверить, что Тимура можно распороть и сшить заново. Нельзя.
Он не обманывал меня ни тогда, ни сейчас. Тим не умеет любить, а главное, он этого не хочет. Он второй раз выставляет меня из своей жизни, и я не настолько бесхребетная, чтобы любой ценой пытаться остаться с ним.
Вытираю щеки, складываю записку конвертиком и прячу в карман. Ручку оставляю в туалете — кто-то да найдет и вернет Робби, если не выбросит. Поднимаюсь за вещами и вижу собранный чемодан — пока я прощалась с Робби и писала письмо, все, что покупал мне Тимур, сложили в чемодан горничная и домоправительница.
Они неплохие тетки, я даже немного с ними подружилась. Тимур успел принять душ и переодеться в спортивные штаны и футболку. Теперь сидит на кровати, ожидая меня. Ужасно хочется провести рукой по его влажным волосам, но я мысленно бью себя по руке и иду за своей сумкой.
— Ты не поедешь на такси, Вероника, — поднимается он навстречу
— Я не поеду с Сотниковым, — упорно стою на своем.
— Тебя отвезут в соседний город, там у моих партнеров несколько квартир. Ты сможешь там жить сколько захочешь, сможешь работать или учиться. Я буду переводить тебе каждый месяц деньги, ты ни в чем не будешь нуждаться…
Я его не слушаю, беру сумку и спускаюсь вниз. Пускай говорит, он мне не мешает. Но Тимур догоняет и хватает за руку.
— Мы не можем остаться в одном городе, Ника, — его глаза как непроглядная тьма, лицо каменное, и я с ним совершенно согласна. Мало того, нам и с одной планеты не мешало бы съехать.
— Не можем, — киваю, — только с Сотниковым не поеду. Терпеть его не могу, дай мне другого водителя, вот Илью, например.
— Хорошо, — соглашается Тим, но с дороги почему-то не уходит. Смотрит и смотрит. Дыру скоро прожжет.
Забрасываю на плечо сумку со своими вещами, вслед за мной выносят тот красивый чемодан. Тимур идет вместе со мной к машине, значит, там ему записку и отдам. Можно было бы обнять его и шепнуть на ухо, но меня ломает от одной мысли, что придется настолько приблизиться к нему. Я тогда сразу умру, мне лучше сохранять дистанцию.
Тимур открывает дверцу, Илья замешкался на выходе. Прекрасно, у Тимура чуткая и тактичная команда, дают возможность боссу наедине проститься с надоевшей любовницей. Которую он сам же выставляет из дома. Так может, эта возможность предоставляется мне?
