Инь vs Янь. Книга 1 - Галина Валентиновна Чередий
Мужчина будто находится внутри этого призрачного существа, является его центром, сердцевиной. Материальным ядром для обманчиво эфемерной мощи вокруг. По моей спине бегут мурашки, и я невольно передергиваю плечами. Мне двенадцать, и этот персонаж кажется мне по-настоящему страхолюдным.
— Кто это, мам? — спрашиваю я.
— А кого ты видишь? — мягко улыбается мама.
Я пожимаю плечами и хмыкаю.
— Выглядит так, будто ты и сама не определилась, кого нарисовать — или злобного дядьку, или какого-то динозавра мутанта крылатого. Но вид у обоих страшный и злобный.
Мама тихо смеется, и этот звук проливается внутрь меня благодатью и болью одновременно.
— Не-е-е, Янусь. Он не злой. И не добрый. Он другой. Защитник. Все они.
Разбудил меня долгий настойчивый звук вибрирующего телефона. Сначала я не могу понять, откуда это жужжание в моем сне. Не хочу открывать глаза, но звук не уходит, он въедливо сверлит мозг. Нет больше мамы и запаха красок, только жара и полутемное огромное помещение, в котором я в первый момент ничего не узнаю. Так не хочу отпускать сон, ведь мама приснилась мне впервые за все эти годы. Раньше я плакала вечерами и просила, чтобы она приходила ко мне. Но этого почему-то не случалось.
Никогда. Шевельнувшись, поняла откуда жара. Я опять лежу, опутанная телом Рамзина со всех сторон. Он недовольно выдохнул и, отпустив меня, выскользнул из-под одеяла.
Оглянувшись через плечо, я видела, что он сел и дотянулся до гаджета, а глянув на экран, отчетливо скрипнул зубами. Потом встал и, захватив телефон, пошел обнаженный и босой через всю огромную комнату, а потом тихо открылась и закрылась входная дверь.
Ненадолго мне стало интересно, почему он решил уйти — то ли разговор был не для моих ушей, то ли просто думал, что я сплю и не хотел говорить над головой. Но мне так хочется вернуться в свой сон, и я позволяю себе опять отключиться. А в следующий раз открыла их от низкого гула, доносящегося снаружи. Похоже, что было уже раннее утро, так как сквозь бассейн наверху стал просачиваться серый неуютный свет, который обычно предшествует восходу солнца.
Рамзина рядом не было, и, судя по тому, что постель была холодной, ушел он не только что. Поднявшись, я огляделась и поняла, что в доме совершенно одна. Гул наверху быстро утих, и опять воцарилась полная тишина.
До меня дошло, что Рамзин смылся и оставил меня одну на этом долбаном куске камня посреди океана. Причем даже не удосужившись предупредить, что улетает и сколько будет отсутствовать. Ну а чему я удивляюсь? Рамзин есть Рамзин, плевать он хотел на чужие желания или даже элементарную вежливость. Даже чиркнуть два слова, типа: «жди меня, и я вернусь!», или там «вчера было супер, полетел за круассанами» — рука бы отвалилась. Скотина!
А я себе черте чего вечером напридумывала, почти раскисла, как слюнявая идиотка. Чего только ни померещится после крышесносного оргазма! У господина Я-был-рожденчеловеком вдруг пробудилась нежность откуда ни возьмись! Держи карман шире, Яночка. Просто подустал он, видно, в тот момент, или для разнообразия захотелось потрахаться медленно и сладко. А я уж умудрилась узреть в этом примитивном действе признаки каких-то чувств. Вот уж, правда, главный наш враг — наш собственный мозг. Он заставляет видеть и слышать нас не то, что есть на самом деле, а зачастую то, что нам хотелось бы. Но тогда выходит, что я хочу от Рамзина как раз нежности, заботы и… ну не знаю, любви что ли, раз мой креативненький разум подкидывает мне такие картинки реальности? Ерунда какая! Я хочу от Рамзина только свободы от самого Рамзина.
Ничего больше!
Я вскочила с постели и огляделась.
Обе сумки так и стояли тут же, хотя одежда, которую вчера с меня содрал мой зверюга, исчезла. Порывшись в первой сумке, я нашла там домашние вещи Рамзина. Само собой, что ноут и телефон скрылись в небе вместе с их владельцем. А вот, если у меня случится приступ аппендицита или острейшее воспаление хитрости, как я должна связаться с большой землей, чтобы меня спасли?
Похоже, что никак. Вот так и подохну тут, пока всякие там на вертолетах своих шастают. Я оттолкнула от себя рамзинское барахло и сунулась в другую сумку. Новая пижама, пара штанов для йоги и несколько свободных футболок. Ни трусов, ни лифчиков, ничего больше. Серьезно, Рамзин? По-твоему, мне следует ходить только в пижаме и дурацких штанах в облипку и футболках прямо на голое тело? Интересно, почему? Чтобы раздевать было не слишком долго? Или порвать не жалко?
Я, разозлившись, вытряхнула содержимое сумки, но там не оказалось ни моих таблеток, ни косметики, вообще ничего больше. Даже сраной пилки для ногтей. Я отправилась в душ, но смыть раздражение горячей водой не вышло. Вернувшись, я еще раз посмотрела на вещи. Ну что ж, пижама так пижама.
Одевшись, я поднялась наружу, чтобы действительно убедиться, что вертолета нет на месте. Интересно, сколько теперь мне сидеть, как хреновой Рапунцель, до того момента, как Рамзин соизволит вернуться?
Пару дней? Неделю? И чем, собственно, полетел заниматься это наглый засранец, оставив меня здесь?
Наверху было пока прохладно, и поэтому я, продрогнув, спустилась вниз под жалобные песни своего желудка. Кстати о насущном.
Надеюсь, с голода мне не придется здесь помирать?
Холодильник оказался забит всем, кроме алкоголя, кофеварка работала исправно, голодная смерть мне не грозила. Чего не скажешь о преждевременной кончине от скуки. Кроме телевизора с безумным количеством каналов на всех языках мира и плаванья в бассейне никаких других развлечений и занятий тут не было. И охраны, которую можно донимать, тоже не наблюдалось. Можно было еще следить за пролетающими в сторону материка птицами.
Но тогда становилось уж совсем тоскливо.
Как прошел мой день? Ну, как на скале, на которой не обнаружилось даже чахлой растительности при тщательном ее осмотре.
Я
