Майя Бэнкс - Вожделение
— Красива, — пробормотал Гейб.
— Да, хороша, — согласился один из гостей.
Его голос вырвал Миа из небытия. Она почти забыла о посторонних, ибо для нее существовал только Гейб. Она была поглощена им, но стоило ему заговорить, как она со всей остротой осознала, что они не одни. Мужчины алчно смотрели, и каждый мечтал очутиться на месте Гейба.
— Думай только обо мне, — прошептал он, вторгаясь ей глубоко в рот.
Это было нетрудно. Миа закрыла глаза и растворилась во власти Гейба.
Его толчки стали быстрее и сильнее; он задерживался, стараясь засадить глубже. Потом отнял руки от ее лица, расправил ей волосы и дал отдышаться.
— Горячо принимает, — прошептал Тайсон.
— Я бы тоже не отказался, — признался Чарльз, изнывая от зависти и похоти.
Пальцы Гейба снова впились ей в лицо. Толчки возобновились, и вот сперма залила Миа горло, язык, губы. Вытащив мокрый член, Гейб тут же снова вошел в ее рот.
— Merde[4], — пробормотал француз.
Гостиную наполнили хлюпающие звуки, эротичные и чуть ли не оглушительные в мертвой тишине.
— Глотай, — приказал Гейб. — Оближи меня досуха, Миа.
Он водил членом, давая время исполнить приказ. Миа слизывала и глотала сперму, пока Гейб не оставил ее в покое. Его член, тщательно вылизанный, влажно блестел.
Гейб нагнулся, развязал Миа запястья, затем освободил от веревки и лодыжки. Затекшие конечности саднило. Гейб рывком поставил ее на ноги. Минуту или две он поддерживал Миа, дожидаясь, пока восстановится кровообращение. Потом он поднял ее и понес к длинному кофейному столику.
Уложив Миа на столик, Гейб раздвинул ей ноги, поднял руки над головой и связал веревкой каждое запястье. Концы он прикрепил к ножкам столика в изголовье.
Гейб выпрямился и посмотрел на того, кто сидел ближе.
— Можете трогать ее. Можете ласкать. Только не вздумайте делать ей больно и пугать. Это все. Член не вынимать и ничего в нее не совать. Договорились?
— Да, черт возьми, — отозвался Чарльз и встал.
Глава тридцатая
Гейб отошел от кофейного столика, на котором лежала связанная Миа. Предельно эротичное зрелище — длинные темные волосы, разметавшиеся по плечам, широко раскрытые глаза, губы, припухшие от минета.
Чарльз Уиллис кружил над ней, как стервятник в ожидании пиршества. Его глаза жадно шарили по нагому телу Миа. Внутри у Гейба все оборвалось, когда пальцы Чарльза поползли по ее животу и достигли грудей. Потом Чарльз начал теребить сосок, пока тот не отвердел.
Стефан и Тайсон тоже встали, но держались поодаль. Сейчас была очередь Чарльза. Они были подобны хищникам, выследившим добычу и выгадывающим момент, чтобы впиться.
Это было отвратительно. Это никуда не годилось. Все в Гейбе протестовало — Миа была его женщиной. Никто не смел ее касаться. Только он. Но он добровольно поделился с гостями. Зачем? Решил проверить себя? Захотел что-то себе доказать?
Гейб мрачно размышлял, а Чарльз продолжал исследовать тело Миа, принадлежавшее Гейбу. Он был собственник и знал об этом, однако и раньше позволял другим мужчинам забавляться с его женщинами. Ему было все равно… но с Миа оказалось иначе.
Гейб ненавидел каждую секунду эксперимента.
В мозгу не унимался голос Лайзы: «У вас любовь, что ли?»
Не в силах смотреть, как Чарльз лапает Миа, Гейб отвернулся. Ее вздохи напоминали стоны. Весь напрягшись, он стискивал в карманах кулаки, не желая ни слышать, ни видеть плодов своей глупости.
Дурак. Законченный мерзавец. Трусливый козел.
Так не годилось, с этим нужно было кончать. Гейб доказал одно: он никогда не поделится Миа ни с кем, и будь он проклят, если позволит другому хотя бы пальцем тронуть его достояние.
Пусть убираются из номера.
Он уже хотел повернуться и объявить, что шоу окончено, как вдруг застыл, и кровь заледенела у него в жилах.
— Нет! — закричала Миа. — Гейб!
Его имя явилось отчаянным криком о помощи.
Резко повернувшись, он увидел Чарльза с расстегнутой ширинкой. Тот вцепился Миа в волосы и пытался запихать член ей в рот.
Гейб взорвался вулканом. Он бросился к Чарльзу, а тот, обозленный отказом Миа, левой рукой ударил ее по лицу. Ее голова запрокинулась, глаза округлились от ужаса. Из уголка рта хлынула струйка крови.
Гейб осатанел.
Одним ударом он отшвырнул Чарльза от Миа, и тот приложился о край дивана. Гейб бросился туда. Остальные пятились, один торопливо застегивал ширинку.
Гейб врезал Чарльзу в живот и почти сразу заехал в челюсть. Он навис над противником, источая убийственную ярость.
— Пошел вон! Вали отсюда и больше не смей мне попадаться, иначе мокрого места не оставлю!
Ему хотелось измолотить гада в фарш, но главной заботой была Миа, которую он чудовищно предал. Миа, верившая ему. Миа, вовлеченная им в грязную, отвратительную игру. И все потому, что он был трусом, не способным признать, что она ему нужна.
Тайсон и Стефан подхватили обмякшего Чарльза и спешно ретировались, с грохотом захлопнув дверь.
Задыхаясь от ужаса, Гейб бросился к Миа. У нее дрожали губы и подбородок, в глазах стояли слезы. Она была в смятении и страхе, но сильнее всего резанул по Гейбу ее стыд, отчетливо написанный на лице.
И конечно, кровь. Боже! Там, куда ударила эта тварь.
Гейб встал на колени и принялся развязывать узлы дрожащими, непослушными пальцами. Припав к ее волосам и виску, он без конца целовал ее.
— Малышка, прости, ради бога, прости меня. Я виноват, я очень виноват перед тобой. Я этого не хотел.
Миа молчала, и Гейб не знал почему: от шока или от гнева. Она была вправе негодовать. Это его работа. Он это сделал, он обидел ее.
Отбросив веревку, Гейб подхватил Миа на руки, понес в спальню и вместе с нею вполз на кровать. Она уткнулась ему в шею. Горячие слезы прожигали кожу и разрывали сердце.
Боже, каким он был идиотом. Отпетой скотиной. Гейб крепко прижал Миа к себе, задыхаясь от отчаяния.
— Я виноват, Миа. Очень, очень виноват.
Это все, что он мог сказать. Он повторял эти слова снова и снова. Ему было страшно. Вдруг она уйдет? Разве он посмеет ее упрекнуть? После такого впору не уходить, а бежать.
— Ну пожалуйста, маленькая моя. Прошу тебя, не плачь. Я чудовищно виноват. Такое больше никогда не повторится. Я не должен был это допустить.
Он качал ее, как ребенка, а она цеплялась за него и вся дрожала. Гейб не знал, чту терзает ее сильнее: страх, растерянность или гнев. Возможно, все сразу. Он заслужил любые упреки. Он предал ее, не сумев защитить. Он не позаботился о ней, как обещал, и все потому, что пытался отдалиться от нее и доказать глупейшую мысль, что не нуждается в ней.
