Новое начало
Далее он всё чаще начал повышать голос на меня: его всё время что-то не устраивало. Я не должна была выходить из дома некрашеная и не в парадном виде, он уволил меня, то есть, сказал как-то вечером, что я больше на работу не выйду. Я просто кивнула, соглашаясь.
Однажды вечером он пришёл очень пьяным, ворвался в мою комнату и прорычав: «ты моя законная жена, и я должен тебя трахнуть», накинулся на меня. Я сопротивлялась, плакала, кричала, била его кулаками, пока не получила такую пощёчину, что чуть не потеряла сознание от звона в ушах. Сознание я потеряла потом, когда он, не беспокоясь о том, что я была девственницей и вообще не готова к половому акту, ворвался в меня, причиняя нестерпимую боль.
Это продолжалось каждую ночь, независимо от того, пьяный он или трезвый. Я не могла смириться с таким звериным обращением, я всё равно сопротивлялась каждый раз, я кричала, что он обещал не трогать, не требовать. Каждый раз моё сопротивление заканчивалось пощёчинами, а их становилась всё больше и больше. После таких ночей я из дома не выходила, даже к маме не ездила, чтобы она не заметила синяков. А синяки у меня было везде, и отпечатки его рук были повсюду: он не соотносил свою силу и моё хрупкое тело.
Я ходила с ним на разные мероприятия, он заставлял одеваться роскошно, показывать всем своё тело, чтобы все видели, какая у него жена. На публике он выглядел как любящий муж, а я - как любящая жена: улыбалась всё время и вела себя как настоящая женщина из высшего общества. Мне не нравились короткие платья, высокие каблуки, облегающая одежда, но я не могла ничего сделать. Я была его куклой, как он сам говорил.
Один раз я заикнулась о разводе, так он ударил, а потом толкнул меня так сильно, что я упала и ударилась об каркас кровати. Тогда я сломала руку и рёбра, и нет, меня не отвезли в больницу. Он вызвал врача на дом и заплатил, чтобы тот молчал. Я не могла понять, как человек, на которого я работала почти год, который всегда был добрым и милым, мог оказаться таким чудовищем.
Потом я забеременела и испугалась. Испугалась, что он заставит сделать аборт или забьёт меня до выкидыша, но и молчать не могла.
- Отлично, - первое, что он сказал про мою беременность. – Теперь меня ещё больше зауважают, - у меня камень с души упал. – Иди, я найду врача, - показал на выход из своего кабинета. Я кивнула, ведь мне можно было говорить только, когда он разрешал.
За время беременности он меня не трогал, в том смысле, что не бил. Врач разрешил заниматься сексом, поэтому он не пропускал ни одну ночь, и его не волновало моё плохое самочувствие. Сопротивляться я перестала. А его забавляло, когда я просто молча терпела. Кроме боли и противного дискомфорта я ничего не чувствовала, но ему этого было мало. Он начал меня связывать просто так, забавы ради - его возбуждала моя боль - пару раз он вывихнул мне руку, ту самую, что была сломана.
Я родила мальчика, пухленького и самого красивого на всём белом свете. Он устроил огромную вечеринку, куда были приглашены его друзья, партнёры и все журналисты города. На ней муж хвастался сыном - это был первый и последний раз, когда он брал малыша на руки. Я всегда держалась подальше от него, так как его раздражал плач ребёнка.
Роды у меня были тяжёлые - я не могла даже сидеть нормально. Но его не остановило ни это, ни мои рыдания во время секса, ни кровь, что шла из меня. Но про тот раз я не жалею.
- Ты стала как мешок. Фу! —сказал он, надевая штаны. С того вечера он не прикасался ко мне, ему стало противно, а я была только рада.
Он престал замечать меня, но приказал водителю, чтобы тот каждый день возил меня то в салон, то в спортзал, то на шоппинг. Чтобы все видели, что его жена живёт на широкую ногу.
Он меня не замечал, зато я стала наблюдать за ним. Осторожно просматривала его документы, начала собирать копии, копалась в его компьютере. Он был уверен, что его дом — это крепость, поэтому камеры были только на улице. И мне это очень помогало: я сумела найти кое-что интересное про него.
Я поняла, что он занимается грязными делами. Мне удалось спрятать диктофон у него в кабинете, и я начала узнавать, кто те мужчины, что приходят по воскресеньям, и о чём они разговаривают. Оказывается, он торгует оружием, и у него вся власть в этом городе подкуплена. Под прикрытием фирмы он увозит и привозит оружие.
Кода сыну исполнилось два года, он закатил очередную вечеринку, как всегда пригласив журналистов и друзей-бандитов. В тот вечер со мной заговорил парень, которого я раньше не видела среди его знакомых. Парень был приятным, а я должна была разговаривать со всеми, кто ко мне подходил. И я разговаривала. Парень позволил себе стоять слишком близко ко мне, но меня это не пугало: Славе было плевать на меня, так что сцен ревности я не боялась. Мой собеседник хотя бы смешил меня, он и вправду украсил тот вечер шутками.
Но через день муж приехал домой в ярости. Я поняла это, как только он вошёл в гостиную.
- Вера, уложи мальчика спать, - приказал он грозно, не сводя с меня яростного взгляда.
Вера взяла Давида и увела наверх в его комнату. А Слава бросил мне в лицо газету и прорычал:
- Смотри, сучка, что ты сделала, - я в испуге и непонимании взяла газету в руки.
На первой полосе большими буквами было написано: «Жена Соколова изменят мужу у него под носом». И моя фотография с тем парнем, сделанная с такого ракурса, что кажется, будто мы целуемся.
- Ты понимаешь, как ты меня опозорила, - он не спрашивал. – Тебя убить за такое мало, - он всё приближался, а я не могла сдвинуться с места.
- Я ничего такого… - договорить мне на дала его пощёчина. Первая.
- Мне пох*й, трахайся хоть с бомжами, но чтобы этого никто не знал, - и в ход пошли кулаки.
Он бил меня в основном по лицу и голове, не жалея ни чуточки. После чего меня, всю в крови, закрыли в подвале без воды, еды и в полной темноте. Я просидела на холодном каменном полу три дня. Я боялась только одного: умереть и оставить сына с ним.
