Анатомия бабника (ЛП) - Мэдсен Синди

Мысль о том, чтобы попросить совета по отношениям, заставляла меня съеживаться, но я был в отчаянии, чтобы это не сделать.

— Как тебе удается совмещать хоккей, учебу и все остальное? Я хочу, но иногда мне кажется, что я и так еле держусь на ногах. Я боюсь, что попытаюсь и потерплю неудачу, и тогда единственное, чего я добьюсь, — это причиню боль нам обоим.

Бек замедлился, поворачивая, чтобы подъехать к жилому комплексу.

— Одно дело понимать, что ты влюблен в девушку, но совсем другое — обнаружить, что ты не можешь без нее жить. Когда это случается, ты просто делаешь все, что в твоих силах.

От этого заявления у меня волосы на голове встали дыбом.

По правде говоря, я все еще отождествлял заботу с болью. Но было уже слишком поздно не обращать внимания, не вмешиваться, не связывать случившееся с ней со мной.

Мысль о том, что Уитни больше не будет в моей жизни.… Мои легкие сжались, как будто они отказались бы работать, если бы это когда-нибудь случилось.

Я не хочу жить без нее.

Я не могу без нее жить.

Раньше я думал, что смогу обойтись просто дружбой с ней, но к черту это. Она была всем, чего я хотел, и точка.

Я влюблен в нее.

И как только я удостоверюсь, что с ней все в порядке, я собираюсь сказать ей это.

Глава 44

Хадсон

Мы с Беком выскочили из машины и побежали через парковку.

— Обе машины здесь, — сказал он, и напряжение немного спало с него, а вместе с ним и с меня.

Перед моими глазами заплясало что-то белое, и я поднял взгляд. День был таким теплым, а теперь пошел снег — такое часто случается в начале зимнего сезона. Пришло тепло, а за ним — холодный фронт.

Обычно я считал, что снежные бури приносят удачу, особенно те, которые обещали пару футов снега — в детстве это означало играть в хоккей на открытом воздухе, и даже отсутствие чувствительности в пальцах рук и ног не могло заставить меня вернуться в помещение.

Учитывая, что я собирался сказать девушке, от которой был без ума, о своей любви к ней, мне нужна была вся удача, которую я мог получить. Сомнения закрались ко мне, нашептывая, что она слишком хороша для меня и что меня ей будет недостаточно, но я отогнал их прочь. Я даже подумать не мог о том, что она может отказаться от попытки — я бы нашел способ убедить ее, что риск того стоит.

Бек постучал в дверь.

Затем мы остановились и уставились на нее, а снег запорошил наши головы и рукава курток.

Бек наклонился ближе к двери.

— Лайла?

На этот раз постучал я, хотя из-за адреналина, бурлящего в моем теле, это был скорее стук «я-выбью-дверь-если-вы-не-ответите» … честно говоря, я подумывал об этом.

Наконец дверь приоткрылась. Лайла выскользнула наружу, плотно прикрыв ее за собой. Она открыла рот, но успела произнести только «Привет», прежде чем Бек заключил ее в объятия.

— Ты напугала меня до смерти. Ты был на игре, а потом ушла и не отвечала на звонки. Все в порядке? Это Эйнштейн?

Мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить, что их кота звали Эйнштейн, так что мне не пришлось сообщать им о его давней смерти.

— Я в порядке, — сказала она. — Извини, я должна была понять, что ты будешь волноваться. Но Уитни позвонила и… — Тут она заметила меня. Я уже собирался протиснуться мимо них, но искра гнева, сверкнувшая в ее глазах, заставила меня застыть на месте. — Что ты здесь делаешь?

— Я волновался за Уитни, — сказал я. — Она не пришла на игру, и я…

— Как благородно с твоей стороны, — она набросилась на меня, и Бек был прав — она могла быть немного пугающей. — Я ошибалась на твоей стороне, и, в конце концов, думала, что была права. Но ты оказался самой большой сволочью из всех. Даже хуже, чем Мэтт и Тревор, вместе взятые, а это о чем-то говорит.

— Какого черта, Лайла? Я думал, у нас все в порядке.

Бек встал между нами, обнял Лайлу одной рукой и положил ладонь мне на грудь.

— Давай просто успокоимся, пока все не вышло из-под контроля.

Я глубоко вдохнул ледяной воздух, хотя это мало помогло остудить охватившее меня чувство разочарования и срочности.

— Мне нужно поговорить с Уитни. Она там?

— Она не хочет с тобой разговаривать, — сказала Лайла. — Никогда больше.

Я был совершенно сбит с толку и уверен, что она несет чушь, но все же у меня возникло подозрение, что я каким-то образом упустил свой шанс с Уитни, даже не успев им воспользоваться.

Паника овладела моим телом, но потом я заметил, что дверь не совсем заперта.

— Уитни, — позвал я. — Мне нужно с тобой поговорить. Это важно.

— Тебе нужно уйти, — сказала Лайла. Она посмотрела на Бека. — Поверь мне. Ему нужно уйти. Сейчас.

Я скрестил руки на груди.

— Я не уйду, пока не поговорю с ней, — я не хотел пытаться прорваться сквозь Бека, но, если бы пришлось драться, я бы это сделал.

Щель между дверью и косяком расширилась, и Уитни шагнула наружу. Ее вид поразил меня до глубины души — ее глаза покраснели, и печаль заполнила каждую черточку ее прекрасного лица.

— Все в порядке, Лайла, — сказала она. Она подняла подбородок, придавая лицу мужественное выражение. — Я справлюсь.

С чего она взяла, что ради меня ей нужно делать мужественное лицо? Что, черт возьми, происходит?

Бек подтолкнул Лайлу в сторону квартиры, положив руку ей на спину, но она уперлась каблуками.

— Нет. Я не оставлю ее здесь без присмотра.

Я знал, что никогда не справлюсь с этим, когда рыжеволосая девчонка сверлит меня свирепым взглядом, поэтому посмотрел поверх ее головы на Бека, безмолвно умоляя дать мне шанс — я должен был сделать все правильно, что бы это ни было.

Он издал не то вздох, не то стон.

— Детка, мне нужно, чтобы ты помнила, как сильно я люблю тебя прямо сейчас, — он обнял ее за талию, поднял так, что ее ноги больше не касались земли, и пинком распахнул дверь.

Когда он вносил ее внутрь, она прижалась к нему, широко раскрыв глаза.

— Беккет Дэвенпорт, если ты не опустишь меня… — хлопнувшая дверь оборвала ее слова. Да, я был ему очень обязан за это.

Я обратил все свое внимание на Уитни. Мне захотелось прикоснуться к ней — притянуть к себе или взять ее за руку, — но она крепко скрестила руки на груди, и ее прежнее каменное выражение лица осталось на месте.

— Ты в порядке? — я спросил. — Кто-то причинил тебе боль? Просто назови имя, и я позабочусь о том, чтобы этот человек пожалел об этом.

У нее вырвался невеселый смешок, который перешел в рыдание.

Я больше не мог этого выносить. Я сделал огромный шаг вперед и заключил ее в объятия, но она оттолкнула меня.

— Не прикасайся ко мне.

— Детка, что случилось?

Она стиснула зубы.

— Ты больше не можешь называть меня «детка». Это так же бесполезно, как и «милая».

— Это неправда. Послушай, я знаю, что не очень хорошо справился с нашим сегодняшним разговором — на самом деле, я все сделал неправильно. Я сказал тебе, что попробую, но что никогда не соглашусь на эту чушь с попытками в хоккее. Я пришел сказать тебе, что сделаю все, что потребуется. Я выложусь на 110 процентов, — это было оно. Я напрягся, произнося эти три слова, желая вложить в них все, что я чувствовал.

— Тебе не обязательно продолжать свою болтовню. Ты уже выиграл свое пари.

Все внутри меня превратилось в лед. Слово «пари» проникло глубже, заставив мои замерзшие внутренности затрещать.

— Послушай, я не знаю, кто тебе об этом сказал, но ты должна знать…

— Нет, это ты слушай, — она с силой ткнула меня пальцем в грудь. — Я несколько недель чувствовала такую вину, и единственное, в чем была виновата, — это в том, что выполняла свою работу. Но ты… Я была так глупа, что увлеклась тобой, что чуть не пропустила важный репортаж. Я даже вернулась, чтобы предупредить тебя о том, что будет напечатано в газете, и именно тогда я услышала о том, что «никто не думал, что ты сможешь переспать с этой сумасшедшей репортершей». — Она шмыгнула носом и провела по нему тыльной стороной пальца. — Но ты точно знал, что сказать, чтобы очаровать меня, не так ли? Ты потратил достаточно времени, чтобы я почувствовала, что тебе не все равно, и выиграть свое дурацкое пари.