В плену их желаний

– И ты мой хозяин?

– Ага. Не только твой.

– А ты никак не можешь сорвать цепи? Разве ты не должен быть очень сильным?

– Они заколдованы, но очень слабо. Я бы мог, если бы смог достучаться до своей силы, но Френк мне не предоставлял возможности.

Спустя несколько секунд Ханна выдаёт:

– Секс, значит?

– Да. С кем-то, кто выдержит. Хамелеоны, кстати, вполне совместимы с драконами. Но лучше, конечно, найти истинную, такие как вы всё равно, что резиновая вагина, удовольствие не то, хоть и регенерация – очень уместная способность.

– Спасибо, – Ханна поднимается и… переступает черту, за которой Равен уже может до неё добраться.

***

– Шанс, что получится – мизерный, зато ты можешь не выдержать моего напора, – предупреждает Равен. – И я ещё не решил, надо ли оно мне вообще.

– Если ему больше не нужна я, тогда зачем ему ты?

– Едва ли у него выйдет меня убить.

– Если решил рисковать, то почему не на свободе?

Равен не отвечает, раздевая её медленно, водя пальцами по гладкой коже, от его касаний исходит странный, магический жар, пробирающий до костей, причиняющий боль такую сладкую, словно Ханна выпила кружку мёда залпом, и он медленно течёт по горлу…

– Драконы – существа социальные. Не знаю, почему при этом есть легенды о том, что они лежат на горе золота в горе же и крадут невест, это так не работает… Энергообмен, сородичи… Всё влияет на силу. Мы привыкли жить общиной, а без этого…

– Что, депрессия? – Ханна, будто сжалившись, проводит пальцами по его волосам.

– Ты не поймёшь. Звучит так, будто можно просто взять и исправить. Моя «воля неволя» неподвластна мне. Я пытался вырваться долгое время, и всё это время не чувствовал ни одно из драконов поблизости. В какой-то момент я перестал ждать чего-то и от себя, и от Френка, и от погибших драконов…

– Постой, а разве тот факт, что ты являешься хозяином нескольких магических существ, совсем не играет роли?

Он кивает:

– В какой-то степени и это давало мне сил, но в равной степени и отнимало.

Ханна вздыхает:

– Звучит бесполезно. Но давай попробуем… сбежать.

Дракон усмехается:

– Для начала: будь в моём вкусе.

Ханна, привыкшая к этому, касается его горячей шеи, сидя у него на коленях, настраиваясь. И вскоре становится хрупкой синеглазой блондинкой, волосы длинные до середины бёдер, кожа словно фарфоровая… Необычные предпочтения для такого рода мужчины. Драконам, тем более чернокожим, нравятся обычно фигуристые мулатки. Чёрт знает, откуда она это вообще взяла, но факт остаётся фактом.

Равен будто бы звереет, опрокидывает её на пол резко, но… мягко. Подстраховав затылок красавицы широкой и безумно горячей ладонью.

– Ааах, – вырывается из Ханны, некоторое время она упускает из виду всё, кроме зелёных глаз, которые теперь не выглядят человеческими ни на йоту – яркие с примесью раскалённого золота, с вертикальным кошачьим зрачком. Но вскоре мысли обретают ясность. – Это ты… Ты так кого-то вспоминаешь? – умеет она, конечно, сбить настрой. Может быть, потому что, сама редко когда забывается – чай не попискивающая носительница плевы, размахивающая ей, словно красным флагом перед быком.

Равен усмехается. Холодно. Не прекращая касаться жёсткими пальцами.

– Так выглядела одна из моих невест… Увы, первую ночь она не пережила, как и многие.

– Так в чём проблема, ммм… – дыхание всё же сбивается, когда он опаляет жаром твёрдый сосок и проникает в неё пальцами, растягивая, – разве тебе не нужно было просто быть помягче? Если она тебе так понравилась.

Он качает головой, вцепляется в её горло и резко входит. Ханна вскрикивает, из глаз тут же начинают течь слёзы.

– Традиции.

– Ааай! Дурацкие традиции! Которых… кото… Блять, которых! Ты мог бы… не при-придерживаться уже сейчас!

Равен смеётся так, что Ханну пробивает дрожь. В смысле ещё больше.

– Не могу.

– А ну да, здоровый какой…

Равен распаляется, становится всё жарче, Ханна чувствует себя так, будто отдаётся одновременно десятерым, а не одному. И там, где обычно мужчина уже начал бы сбавлять обороты, дракон лишь набирает темп. Он становится больше, воздух плавится, смутно видно золотистую чешую и крылья, нависнувшие над ними, будто балдахин над брачным ложем.

Ну вот так. Все нормальные устают от секса, а этому придурку, как всей его расе, он придаёт сил.

Да ещё каких!

Ханна не успевает генерировать, поэтому получает не слишком-то много удовольствия.

Зато Равен проникается нежностью и, уже больше в человеческом образе, целует её мокрую от пота шею.

– Ты молодец.

Он отстраняется, Ханна рушится на пол из его рук, и в то же время спадают оковы.

Ему нужно было раскрыть свой потенциал, большая часть сил даже у самых ослабленных активируется только, если рядом есть самка, которую можно было бы осеменить. Хамелеоны в этом случае – ошибка природы или обходной путь. Они не размножаются с другими расами, но всё равно слишком выносливые, чтобы организм не принял их за истинную пару, а вливание спермы не считалось оправданным.

Знал ли об этом Френк? Чёрт его знает, но он явно не рассчитывал, что Ханна окажется в объятьях дракона.

– А какого тебе? Разве это каждый раз не то же самое, что трахаться в противогазе?

Ханна уже меняет облик – ей нравятся высокие брюнетки, в них комфортнее всего. Странно, но усталость не проходит вместе с регенерацией, ноги подрагивают, дышать тяжело и дракон будто бы совсем отдалился, словно его здесь и нет.

– Не то же самое. И меня всё устраивает. Но вот ты… Я тебя больше не чувствую. Это потому что ты смог освободиться?

– Каким-то образом и ты смогла освободиться от меня, – Равен улыбается ей вроде как дружелюбно, но без интереса, словно после секса с ней уже нет никакого смысла говорить.

Было так больно, Ханна едва не откусила себе язык и всё-таки прогрызла твёрдый шарик, который передал Алекс. Внутри оказался горький порошок.