Малышка (СИ) - Федченко Варвара
— Нет! — я вцепилась в огромную мужскую ладонь. — Пожалуйста! Не оставляйте меня одну! Я боюсь, вдруг он опять позвонит?
— Не бери трубку, — равнодушно ответил Илья Леонидович.
«Я одна в чужом городе. Мне даже обратиться толком не к кому», — с тоской подумала я, и по щеке опять поползла слеза. Так одиноко мне не было никогда.
— Ты знакома с ним? — мужчина поднял мой подбородок, разглядывая заплаканное лицо сверху вниз.
— Нет, — я обессилено сползла обратно на стул, ощутив всю силу серо-зеленых глаз.
— Теперь верю, — хрипло подытожил мужчина. — Дай мне телефон. Этот номер?
— Да, — я запомню эти цифры надолго.
Илья Леонидович позвонил со своего телефона, и дал команду собеседнику проверить номер.
— Что сказал? — мужчина имел в виду Гобенко.
— Сказал, чтобы я отказалась от показаний, написала заявление, что вы меня принудили подписать документы. Иначе…
— Иначе?
— Иначе он сделает со мной все то, что рассказал вам, — потупилась я.
— Несладко тебе придется, — ухмыльнулся Илья.
— Почему вы его отпустили? — перевела тему разговора я.
— Юра погорячился, — было видно, что мужчина зол. — Решил наобум задержать, в надежде, что у Гобенко с собой что-нибудь будет. Все улики у нас косвенные. Я не успел Петренко остановить. Главный прокурор ему постановление подписал. Ты бы знала, как я был рад, когда ТТ-шку достали…
— М-да? — недоверчиво протянула я. — А выглядели вы крайне равнодушно.
— По итогу на стволе отпечатков нет, — проигнорировал мое замечание Илья. — По пулегильзотеке тоже не прошел. На допросе вел себя очень грамотно, адвокат самый лучший в городе. Потом еще эти проблемы с вами: бабка отказалась от свидетельств, ты якобы его… Эм… Любовница. По итогу ему можно предъявить только 222 статью, незаконное хранение оружия. Его адвокат добился подписки о невыезде до выяснения обстоятельств, и через законных 48 часов его отпустили из ИВС. Рано, — мужчина горячился. — конечно, рано постановление выдали. Его полгода «пасли». Он казался одиночкой, но теперь-то ясно, что за ним кто-то стоит.
От его рассказа я успокоилась, но задумавшись кое-что поняла, и хитро посмотрела на мужчину.
— Вы изначально знали, что он врет про наше знакомство?
— Естественно, — Илья Леонидович ухмыльнулся. — Он про тебя начал говорить только после общения с адвокатом наедине, на вторые сутки. К этому времени адвокат уже успел просмотреть протоколы, и, вероятно, сообщил Гобенко твои данные. Но его осведомленность о твоей личной жизни… Это явно не адвокат. Либо он связался с кем-то из своего окружения, а последнее время мне кажется, что там целая ОПГ, либо он следил за тобой.
— Зачем?
— Не знаю. Понравилась.
— Фу, — я брезгливо дернула плечами. — Не хочу об этом думать.
— А придется. С учетом того, что он уже дает о себе знать.
— Мне отказаться от показаний? — доверительно спросил я у мужчины.
Илья Леонидович смерил меня равнодушным взглядом, и ухмыльнулся, направившись к двери.
— Я просто боюсь оставаться одна. Вдруг вы уедете, а он вернется? Если он кого-то убил, то что ему помешает замок взломать?
— Ничего не помешает. Поэтому позвонишь 102. Скажешь, что в твою квартиру пытаются проникнуть посторонние. Местный отдел через две улицы находится, по такому вызову через 4 минуты наряд прибудет.
— За 4 минуты он меня успеет изнасиловать и застрелить… — я уронила голову.
— За 4 минуты? Придется что-нибудь одно выбрать, — улыбнулся Илья Леонидович. — Все, я пошел. Закрывайся, и ложись спать.
— Ага, — бесцветным тоном откликнулась я: на меня напала апатия.
— Закрой дверь за мной, — мужчина не рекомендовал и не просил, он отдал приказ.
Я встала, и не глядя на него, дождалась, когда фигура скроется в темноте подъезда. Прижалась лбом к дверному косяку, и закрыла глаза. Прошла минута, и я услышала, как дверь открылась.
— Я тебе четко сказал: закройся на все замки. А ты встала на пороге у открытой двери. Можешь тогда сразу лечь и ноги раздвинуть.
— Я боюсь, — вяло ответила я, язык не слушался.
— Зачем я вообще взял трубку…? — задал себе риторический вопрос мужчина, и зашел внутрь квартиры, запирая за собой входную дверь.
Не помню как, но я доплелась до неразобранного дивана, и свернулась в клубочек. Ночь дежурства, репетитор, долгий поход по магазинам, стресс от звонка этого Гобенко, грубая манера общения Ильи Леонидовича и слишком много юридической информации, моя истерика — все сошлось в одной точке, как и мое сознание. Я провалилась в сон: последнее, что я видела, как мужчина прошел по комнате и встал у окна, вглядываясь в темноту.
Глава 5
Проснулась я в дурном настроении, но как обычно в 6 утра. Ужасно болела голова. С трудом добравшись до своей обширной домашней аптечки, вытянула пачку обезболивающего. Кажется, у меня жар. Мне не хватало только заболеть прямо перед экзаменами, которых я так долго ждала. Тяжело опустилась на диван, подтянув ноги к груди. Не знаю, когда ушел Илья Леонидович, возможно сразу же после того, как я уснула. Но спала я спокойно, и ужасы меня не мучали. Пусть он и грубиян, но с ним я чувствовала себя в безопасности. Интересно, у него есть оружие? И где он служит, если тогда, в кабинете у следователя, сказал, что не имеет отношения к прокуратуре?
Начать учить я так не смогла, просто праздно шаталась по квартире. Сегодня я выходила в ночную смену, и теперь темнота меня пугала. Я приехала на работу раньше, чем начиналось мое дежурство. Пока шла к остановке, судорожно оглядывалась: я боялась встретить в толпе масленые глаза Гобенко. Даже фамилия теперь казалась мне опасной и несущей страх.
В клинике было шумно: день рождение у главной медсестры. В сестринской топтались доктора, младший медперсонал накрывал на стол.
Уходившая смена могла позволить себе лишнего, но принимавшая — чисто символически подержали в руках бокалы, больше налегая на закуски. Я не любила алкоголь, но выпила стопку виски, удивив всех. До начала моей смены алкоголь выветрится, но я хотя бы на некоторое время смогу расслабиться. Операций сегодня не было, только две диагностические эндоскопии. Егор Михайлович, наш хирург, написал заключения: у первого пациента патологии бронхов найдено не было, у второго — в ходе уретероскопии обнаружено новообразование. Врач сам сообщил пациентам о результатах, я только проводила взглядом расправившиеся плечи первого пациента, и опустившиеся — второго.… Оба полчаса полежали в стационаре, и забрав выписки ушли, оставив меня с Ковалевой, которая непрозрачно намекала на снятие корсета с прооперированной груди, и хамоватым бизнесменом, которому за сутки значительно полегчало физически, но морально он продолжал гнобить и окружающих, и себя. Остальные в отделении готовились к скорой выписке, и внимания (кроме как общения) не требовали.
«Не хочу домой. Буду жить на работе. Я даже согласна жить в палате капризного бизнесмена, и чтобы под ухом трещала Ковалева, которая будет как по будильнику, через каждые 10 минут просить показать ей ее новую грудь «хотя бы чуть-чуть», — подумала я.
— Нельзя пока корсет снимать, — категорично ответила я на очередную мольбу. — Завтра врач посмотрит, и скажет, каков дальнейший план. Я только медсестра, и отменять назначение врача не имею права.
«Я только медсестра…» — эхом отозвалось в голове. Надо садиться и учить. Если я не сдам эту проклятую химию на «5», то потом буду винить себя до следующего года, до следующей пересдачи. Мне нравилась моя работа, но я спала и видела, как операцию веду именно я. Еще в колледже мне сказали, что хоть я и "рукастая" (хорошая мелкая моторика, сильные пальцы), мне придется долго доказывать свою способность к хирургии. Я всегда отвечала одно и то же: была такая знаменитая в женщина-хирург, ее рост составлял 149 см. Ей либо устанавливали помост, либо опускали операционный стол. В первом случае было удобно всем, во втором — только ей. Но при любом раскладе она делала блестящие операции на головном мозге. Конечно, после этого мне говорили о «стремлении и упрямстве», «силе воле и нацеленности на результат». И знаете что? У меня все это есть. Я всегда добивалась того, чего хотела. Может нелегко и не с первой попытки, но с самого детства я знала: эта игрушка будет моей, сосед по школьной парте будет носить мой портфель, зачет по анатомии я сдам с 1 раза, меня возьмут на работу в клинику и прочее. Я прогоняла череду этих мыслей в голове, пока меняла капельницы, сверяла списки использованных материалов и лекарств, измеряла давление, заполняла прикроватную карту. Затем перешла в процедурную, и пока готовила перевязки, повторяла про себя формулы окисей, проверяла условия и результаты химических задач.… Но я все ровно возвращалась к своему страху перед возвращением домой, в ту квартиру, возможно, следил мужчина с маслеными глазами. Так вот почему он так рассматривал меня на остановке в тот день! Всем это знакомо: всегда интересно в живую увидеть человека, о котором тебе рассказывали, или ты видел его только на фотографиях. Из оцепенения меня вывел голос:
