Бесстрашие (ЛП) - Смит Кристин
— Спасибо, дружище, — говорю я. — Просто… спасибо.
Нэш кивает. Слёзы текут по его щекам. За всё время, что мы с ним знакомы, я ни разу не видел его плачущим. Даже когда его родители умерли.
Держась друг за друга, мы подходим к железному ящику рядом с обугленной деревянной постройкой, где мы хранили запасы продовольствия. Я достаю лопаты и молча протягиваю одну Нэшу.
Следующие два часа мы копаем. Мы копаем и копаем, пока наши спины не начинают болеть, а руки — кровоточить. Наша одежда насквозь пропитана потом. Мы прерываемся, только чтобы накачать питьевой воды из колодца, который, на наше счастье, не пострадал. Мы вырываем одну большую братскую могилу, потому что выкапывать каждому отдельную выше наших сил.
Сложив последнее тело в гигантскую яму, мы заполняем её песком. К тому времени, когда мы заканчиваем, солнце уже близится к горизонту.
45
ЗЕЙН
Сиенна всё плачет и плачет. Так и засыпает в слезах у меня на руках. Я сижу в грузовике, обнимая её и боясь пошевелиться. Только бы не разбудить. Прядка её волос щекочет мой подбородок.
Такая трагедия, это слишком жестоко. Столько людей погибло…
Эмили и Вивиан больше нет.
А Грета? Я понятия не имею, доехал ли сюда грузовик с ней и ещё десятками спасённых нами людей. Может, она лежит там среди обугленных тел… Мне хочется верить, что женщина, которая мне почти как мать, ещё жива. Что с ней всё в порядке.
Закрываю глаза и тру переносицу. Сиенна ёрзает, и я перестаю дышать. Во сне она может забыть обо всём этом кошмаре. Но как только она проснётся, реальность покажется бетонной плитой, что свалится ей на голову. Если в моей власти избавить её от боли, хотя бы ненадолго, то я это сделаю.
О! Чуть не забыл. Касаюсь кармана, проверяя, на месте ли склянка с сывороткой. Стил думает, что забрал всё, но на самом деле я успел спрятать одну. Как только увижу Трея, отдам ему. Ему сейчас нужнее, чем мне.
Спустя некоторое время Сиенна всё же просыпается. Глаза у неё опухшие и красные. Я внимательно смотрю на неё, готовясь утешать. Замечаю момент осознания, мгновение, когда она вспоминает о том, что произошло. Она только хотела улыбнуться мне, но вот уже сникает, и глаза её наполняются слезами.
— На секунду мне показалось, что это был просто страшный сон, — шепчет она.
— Мне жаль.
Она выпрямляется и проводит ладонью по лицу.
— Мне нужно их увидеть.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Я должна попрощаться.
Я понимаю её желание попрощаться с теми, кого она любила. У меня самого не было такой возможности — мама умерла, когда я только родился. Мне бы хотелось иметь возможность попрощаться.
— Хорошо, — уступаю я. — Я отведу тебя.
Помогаю ей выйти из грузовика. Её немного шатает. Взяв за руку, веду её к руинам лагеря. Когда мы проходим мимо небольшого клочка травы с полевыми цветами, Сиенна тянет меня за руку, останавливая, после чего наклоняется и собирает небольшой букетик. Затем снова берёт меня за руку, и мы молча идём дальше.
У самого лагеря она застывает и делает резкий вдох. Я чувствую, как дрожит её ладонь. Я уже думаю, что сейчас она расплачется, но ей удаётся меня удивить. Она на секунду закрывает глаза, собираясь с силами, и затем идёт туда, где Трей и Нэш накидывают землю на похороненные тела.
Она выглядит такой маленькой, такой бледной и уязвимой, когда спрашивает:
— Можно я скажу несколько слов?
В её руках потрёпанный букетик цветов, и эта сцена напоминает мне о том дне, когда я показал ей незабудки. Она тогда жила у меня, пока Трей приходил в себя после комы, и частенько гуляла в саду. Знаю, что мои слова тогда навели её на мысли о Трее, но сам я в тот момент думал о ней. Я всегда думаю о ней.
— Мне кажется, это отличная идея, — говорю я.
Трей кивает, опускает лопату на землю, после чего, прихрамывая, подходит к Сиенне и касается рукой её спины. Его большая ладонь накрывает всё пространство от лопатки до позвоночника.
Сиенна шмыгает носом и дрожащими руками кладёт цветы на край гигантской могилы.
— Мама очень любила цветы, особенно ромашки, а папе ещё нужно было постараться, чтобы их найти. В маме воплотилось всё хорошее, что только может быть в одном человеке… — Она замолкает и делает глубокий вдох, слёзы бегут по щекам. — Она была для меня всем. И я не могу поверить, что её больше нет.
Сиенна закрывает глаза на пару секунд, а затем, когда открывает, что-то внутри меня содрогается. Её взгляд такой безжизненный, полный безысходности. Она сломлена. Даже её тело выглядит так, будто вот-вот развалится под тяжестью скорби.
Я встаю рядом с ней и беру её за руку. Мы с Треем поддерживаем её с двух сторон. Ей сейчас очень тяжело, и выразить сожаление — это меньшее, что я могу для неё сделать.
— Эмили, — произношу я, — была удивительной. Меня восхищали её острый ум, звонкий смех и то, как она всегда добивалась того, что хочет. — Сжимаю ладонь Сиенны. — Прям как её сестра. — Сиенна натянуто улыбается сквозь слёзы. — Я никогда не встречал никого, кто бы так сильно любил плавать, как она. — Поднимаю свободную руку. — У меня пальцы всё ещё морщатся после тех купаний. — Сиенна всхлипывает. — А мороженое? Она обожала мороженое.
— С посыпкой, — тихо добавляет Сиенна.
— С посыпкой, — подтверждаю я.
Сиенна выпрямляется, словно к ней вернулись силы.
— В сердце Эмили было очень много любви. Даже когда я не была идеальной старшей сестрой, она всё равно любила меня. Безусловной любовью. Мне стоило… — Она запинается, всхлипывая, и затем пытается снова: — Мне стоило…
Она не может договорить. Отпустив мою руку, она отворачивается к Трею, её плечи дрожат. Трей заключает её в объятья. Она окружена его любовью.
Когда её плач стихает, Трей просит Чеза отвести её обратно к грузовику. Прижавшись друг к дружке, они уходят из разрушенного лагеря.
Теперь, когда похороны завершены, Трей и Нэш моют лопаты. Я беру одну, чтобы отнести к железному ящику. Там уже стоит, опустившись на одно колено, Трей и держит в руках какую-то деревяшку.
— Что это? — спрашиваю я, кладя лопату в ящик.
Трей разворачивает предмет так, чтобы я мог разглядеть. Гладкий, плоский кусок дерева, на поверхности которого вырезаны слова: «Если хочешь бороться и победить, то тебе нужна ГОРДОСТЬ2. ПС»
Повторяю их вслух:
— Если хочешь бороться и победить, то тебе нужна гордость. Очень вдохновляюще.
— Мне кажется, это и есть запасной план «Зенита», — произносит Трей.
— Запасной план?
Трей выпрямляется с тихим стоном; на грязной марле, которой перевязано его бедро, видны пятна крови.
— Да. Вероятно, Пейдж заранее продумала пути отступления. Чтобы выжившие члены «Зенита» знали, куда идти, в случае нападения на лагерь.
— Полагаешь, кому-то удалось сбежать? — спрашиваю я.
К нам подходит Нэш и, заглянув через плечо Трея, читает табличку.
— Они отправились в Прайд.
— Да, — отвечает ему Трей. — Я тоже так думаю.
— В Прайд? — удивляюсь я. — В смысле в другую провинцию?
— А ты знаешь ещё какой-то Прайд? — ухмыляется Нэш.
— Нет. Я просто удивлён. Не думал, что границу можно пересечь.
Высокие стены тщательно охраняются. Говорят, там расстреливают каждого, кто пытается приблизиться к границе.
— Видимо, Пейдж нашла лазейку, — говорит Трей. — Она понимала, что это их единственный вариант. И наш тоже. — Трей переворачивает деревяшку. — Смотрите. Я так понимаю, это координаты.
Приглядываюсь. Могу сказать только, что на деревяшке действительно вырезаны цифры.
— Так какой у нас план? — спрашивает Нэш. — Отправляемся по координатам в Прайд в надежде, что хоть кому-то из них удалось добраться до туда живым? Звучит как самоубийство.
— У меня нет идей, Нэш, — говорит Трей. — Если у тебя есть варианты получше, не стесняйся, говори.
