Вечное Лето, Том IV: Звёздная Пыль (СИ) - Macrieve Catherine
– Завали-ка ты хлебало, Мари, – мрачно говорит Зара. – Лично у меня ощущение, что я тебе по гроб жизни должна. И если вы кому-то повторите, что я это сказала… – она угрожающе скалится.
– Это правда, – тихо произносит Мишель. – У тебя был выбор – сделать так, чтобы мы навеки остались узниками острова, или же… Пойти по плану Рурка. Но ты поступила по-своему. Ты дала нам шанс на будущее, Марикета.
Мари густо краснеет и прячет смущение за глотком вина.
– Это странно, – признаётся она. – Я даже не помню, что конкретно сделала и почему это сработало. Но… Расскажите мне, девочки. То, что показывал Ваану. Эти видения. Они… Насколько точно они сбылись?
– Ну, – задумчиво бормочет Куинн, – моё так точно сбылось. Фонд, который я основала, существует, правда, в основном им занимаются родители. Я больше по организации мероприятий, но я рада, что могу помогать хотя бы так.
– Фонд, – повторяет Мари, – «Шанс на борьбу». Я… Я, кажется, помню это видение.
– Наяву всё было ещё лучше, – признаётся Куинни.
– Что касается меня, – фыркает Мишель, – так мать Шона устроила нам бешеный разнос за то, что мы скрывали свои отношения от неё. Собственно, она и подтолкнула нас к тому, что пора играть свадьбу и всё такое.
Мари несколько секунд смотрит на подругу, но ничего припомнить не удаётся.
– А я, – протягивает Зара, – насладилась короткой славой кумира молодёжи. Но, если честно, это такое себе хобби. Мне нравилась сцена и всё такое, но ещё больше нравилось тусоваться после концертов, если вы понимаете, о чём я.
– И что теперь? – спрашивает Мари. – Ты больше не поёшь?
– Пою, – признаётся Зара, – но даю более… Приватные концерты, если ты понимаешь, о чём я, – она хрипло смеётся, – зато Крэйг определённо нашёл себе занятие по душе. Подумайте только, мой парень – разработчик игр! Жутко им горжусь. Ах да, – спохватывается она, – расскажете ему, и я…
– Мы поняли, – поспешно вставляет Грейс. – Ваану показал мне выставку картин, на которой я дала отпор матери, – рассказывает она, – но, конечно, знаменитой художницей я не стала, впрочем, мне и не хотелось. Мне куда больше нравится заниматься наукой, знаете ли.
– Твоя мать, – протягивает Мари. – Блэр Холл. Девочки, я должна кое-что спросить.
Никто ничего не говорит, все просто замирают в ожидании, когда Марикета закончит свою мысль, но она некоторое время не может сформулировать вопрос. Что-то вертится в мозгах, что-то такое назойливое и простое, как четвертак.
Что-то, связанное с Рурком.
Перед глазами вспыхивает картина – высокий синекожий мужчина в маске, взгляд его янтарных глаз через прорези… Кажется, смотрит прямо в душу.
«Все люди Гидры представляют опасность».
«Гидра». Так ваанти называли Рурка… Так он называл себя сам. Почему она сейчас вспомнила?
– Девочки, сколько голов у гидры?
– Три, – откликается Грейс. – Почему ты…
– Три головы, – бормочет Марикета, – Рурк. Этот… Прескотт. И… Твоя мать, Грейс. Скажи мне, сотрудничала ли Блэр Холл с Рурком?
– Что ты такое говоришь, – пугается Грейси, – Мари, я не понимаю…
– Да, – шепчет Марикета, – я тоже не понимаю.
========== 13: tense ==========
Anything other than what we already know
После того, как Мари оказывается неспособной объяснить, зачем допрашивала Грейс, вечеринка как-то сама собой сдувается. Девочки расходятся по спальням, и Мари уныло плетётся в их с Джейком комнату, чуть было не пропахав ступеньки лицом.
– Пьянь, – констатирует Джейк, когда Марикета вваливается в комнату, ухватившись для равновесия за картину на стене около двери. Картина падает с крючка с грохотом, который, собственно, и будит Джейка.
– То-очно, – протягивает Мари, по стеночке двигаясь в сторону ванной. – Маккензи, твоя жена – ик! – алкоголичка.
Джейк встаёт с постели и подхватывает Марикету за талию, помогая ей добраться до двери.
– Сколько же ты выпила, – цокает он языком.
– Кто бы – ик! – говорил! Ты видел себя пару часад назов? Или как там… – У неё ноги подкашиваются, так что Джейк не придумывает ничего лучшего, чем подхватить её на руки и самостоятельно внести в ванную. Он сажает её на бортик ванны, нащупывает молнию на спине и стягивает с неё грязное платье. – Опа, – икает Марикета, – мне нравится твой… Здоровый подход. – Она тянется к нему, чтобы поцеловать, но Джейк снова подхватывает её на руки и прямо в белье сажает в ванну. – Ты что творишь! – визжит Марикета, когда он включает воду. – Я же буду вся мокрая!
– В этом и прикол, – ворчит Джейк. Нет, блин, её точно нельзя подпускать к алкоголю в одиночестве. – С кем пила и что?
– С девочками, – отплёвывая стекающую по лицу воду, фыркает Марикета. – Что ты пристал, дай я сама…
– Больно самостоятельная, – язвит Джейк, выливая ей на голову шампунь.
– Ты сейчас всё запутаешь, – ноет Марикета. – Отстань, я хочу спать.
– Сейчас пойдёшь, только сначала – душ, – обещает Джейк, осторожно намыливая её волосы. Блин, да что ж такое, она права – он реально сейчас их запутает. Вроде короткие, но как она вообще с ними справляется?
В конце концов Марикета перестаёт сопротивляться, и Джейк худо-бедно заканчивает её купать. Хорошо, что пара часов сна вернули ему бодрость и трезвость ума, иначе она бы утром проклинала всё на свете. В конце концов, может, она и не напивалась при нём так уж часто и в такие слюни, но Маккензи точно знает, как не усугубить грядущее похмелье.
Укутав Марикету в полотенце, Джейк выносит её из ванной. Чёрт, винная диета быстро даёт плоды – его жена, кажется, весит не больше куклы, и, блин, значит, он опять облажался. Надо кормить её нормальной едой, а то точно кожа да кости останутся.
В постели Марикета долго крутится, сбивает к чертям одеяло и пытается к нему приставать. И сопротивляться этому почти невозможно, хотя Джейк очень хорошо понимает, что в таком состоянии ей явно противопоказан секс.
– Если ты сейчас не прекратишь, – угрожающе бормочет Джейк, – я тебя тупо привяжу к кровати. Принцесса, я серьёзно!
Она прижимается горячими губами к его груди и бросает на него хитрый взгляд из-под полуопущенных ресниц.
– Звучит заманчиво.
– Привяжу к кровати и уйду спать в ту комнату, в которую тебя поселил Малфой! – обещает Джейк.
– Какой же ты зануда! – вздыхает Марикета, но всё-таки прекращает шалить руками и откидывается на соседнюю подушку. – Ты меня не любишь.
– Начинается, – с трудом сдерживая смех, протягивает Джейк.
– Ты меня не хочешь!
– Протрезвей и скажи это ещё раз.
– Ты… Ты… Бля-я, комната кружится.
– Вот об этом я и толкую. Спи, Принцесса.
– Ну и буду!
– Отлично.
– Потому что я так решила, а не потому, что ты такой зануда!
– Доброй ночи.
– За-ну… да.
Она повторяет это слово ещё несколько раз на разные лады, прежде чем её голос становится совсем тихим, а потом смолкает. В конце концов она засыпает, и Джейк укрывает её одеялом, невольно залюбовавшись тем, как дрожат ресницы на её бледных щеках.
Что, всё-таки, произошло? Как бы ему ни хотелось просто наслаждаться жизнью теперь, когда у него есть для этого все основания, чувство тревоги назойливым червячком подтачивает его хорошее настроение. Когда он в последний раз решил, что может быть по-настоящему счастлив, она ушла. Теперь она лежит рядом, она любит его, она согласна выйти за него ещё раз, – и тем не менее Маккензи не может не думать о том, что произойдёт, если теперь всё окажется таким же… скоротечным.
Что, если ему не дано? Если это карма за то, что он делал под началом Лундгрена? Маккензи мало во что верил, но в существовании кармы убеждался не раз. Если с Марикетой что-то опять случится, то в этом будет виноват только он. Джейк в этом уверен.
Он засыпает с этими дерьмовыми мыслями, только чтобы проснуться через несколько часов от хлопка двери. Постель рядом с ним пустая, но простыни совсем тёплые, а из ванной раздаются характерные звуки, свидетельствующие, что его надравшуюся накануне жену нещадно рвёт.
