Меган Максвелл - Ты только попроси. Сейчас и навсегда

Он начинает хохотать, и я вместе с ним, когда он говорит:

– Ты становишься опасной. Очень опасной.

Через полчаса, после того как мы все трое приняли душ, спускаемся в кухню Бьорна. Там, усевшись на табуреты, мы едим и весело болтаем. Спустя два часа я снова оказываюсь обнаженной на кухонном столе и наслаждаюсь, отдаваясь двум мужчинам.

26

Жизнь с Айсменом идет хорошо, несмотря на наши споры. Наши встречи тет-а-тет безумны, сладки и страстны, а когда мы ездим к Бьорну, то они еще пылкие и развратные. Эрик делит меня со своим другом, и я с удовольствием на это соглашаюсь. Нет никакой ревности. Ни упреков. Есть только секс – игра и похоть. Мы в полной мере наслаждаемся влечением друг к другу при каждой встрече. Нет никакой лжи. Нет никакой скрытности. Только безумное сладострастие.

С Флином же все совсем иначе. С парнем мне приходится нелегко. Я замечаю, что с каждым днем он становится все менее дружелюбным со мной и раздражается нашему с Эриком счастью. Мы с Эриком ссоримся из-за него. И, кажется, мальчик получает огромное удовольствие оттого, что становится причиной наших с Эриком споров.

Иногда по утрам я езжу вместе с Норбертом отвозить Флина в школу. Но Флин не догадывается о том, что, когда Норберт уезжает, я тайком за ним наблюдаю. Я не понимаю, что происходит. Мне не понятно, почему Флин является центром насмешек своих якобы друзей. Они обзывают его, толкают, а он не реагирует. Всегда заканчивается тем, что он лежит на земле. Нужно найти этому какое-то решение. Нужно, чтобы он улыбнулся, чтобы поверил в себя, но я не знаю, как это сделать.

Однажды вечером, когда я в своей комнате напеваю песню Пабло Альборана «Столько»[23], замечаю, что за окном опять идет снег. Это мне понимает настроение. Снег такой красивый! Радуясь снегопаду, иду в комнату игр, где Флин делает уроки, и открываю дверь.

– Хочешь поиграть в снежки?

Мальчик со своим обычным серьезным видом смотрит на меня и отвечает:

– Нет.

Я прихожу в ярость, увидев у него разбитую губу. Беру его за подбородок и спрашиваю:

– Кто это сделал?

Мальчик смотрит на меня и сердито отвечает:

– Это тебя не касается.

Вместо того чтобы ответить ему тем же, решаю промолчать. Закрываю дверь и иду искать Симону. Нахожу ее в кухне, готовящую бульон. Подхожу к ней и говорю:

– Симона.

Женщина поворачивается ко мне, вытирая руки о фартук.

– Да, сеньорита.

– Ай, Симона, ради бога, называй меня по имени, просто Джудит!

Симона улыбается.

– Я стараюсь, сеньорита, но мне очень сложно к этому привыкнуть.

Да, ей, наверное, действительно трудно.

– В доме есть санки? – спрашиваю я.

Женщина недолго думает и отвечает:

– Да, есть. Мне кажется, что какие-то санки хранятся в гараже.

– Отлично! – хлопаю в ладоши. И, поворачиваясь к ней, говорю: – Хочу тебя попросить кое о чем.

– Говорите.

– Мне нужно, чтобы ты вышла на улицу и поиграла со мной в снежки.

Не веря своим ушам, она хлопает глазами и ничего не понимает. А я, улыбаясь, беру ее за руку и шепчу:

– Я хочу, чтобы Флин увидел, что он теряет. Он ребенок и должен играть в снежки и кататься на санках. Давай покажем ему, что можно весело играть не только в приставку.

Сначала женщина кажется неуверенной: она не знает, что делать, но, видя, что я ее жду, снимает фартук.

– Дайте мне пару секунд, я одену сапоги. В той обуви, в которой я сейчас, нельзя выходить на улицу.

– Здорово!

Пока я надеваю красный пуховик и перчатки, в дверях появляется Симона, надевает свой синий пуховик и шапку.

– Идем поиграем! – говорю я, беря ее под руку.

Мы выходим из дома, шагаем по снегу, пока не оказываемся напротив комнаты Флина, и начинаем играть в снежки. Вначале Симона ведет себя немного скромно, но после нескольких моих точных попаданий, заметно оживляется. Мы, смеясь, хватаем снег и бросаемся снежками.

Изумленный нашей игрой, к нам выходит Норберт. Поначалу он не хочет участвовать, но уже через пару минут мне удается его завлечь и он присоединяется к нам. Флин за нами наблюдает. Я вижу, что он смотрит на нас через окно, и кричу ему:

– Флин, иди сюда… Давай играть с нами!

Мальчик отрицательно качает головой, а мы втроем продолжаем играть. Я прошу Норберта принести из гаража санки. Когда он возвращается с ними, вижу, что они красного цвета. Вне себя от радости, сажусь на них и съезжаю со снежной горки. Валюсь кувырком и, обвалявшись в мокром снегу, катаюсь со смеху. Следующей скатывается Симона, а потом мы съезжаем с горки вдвоем. Мы с ног до головы в снегу, но счастливы, несмотря на озадаченное лицо Норберта. Он не может поверить своим глазам. Вдруг вопреки всем прогнозам я вижу, что на улицу выходит Флин и смотрит на нас.

– Эй, Флин, иди сюда!

Мальчик подходит, и я предлагаю ему сесть на санки. Он поглядывает на меня с опаской, и тогда я говорю:

– Давай я сяду спереди, а ты сзади, хочешь?

Норберт и Симона подбадривают его, он садится, и тогда я с величайшей осторожностью спускаюсь с горки. К моим радостным крикам присоединяются крики мальчика. Когда санки останавливаются, он с восторгом меня спрашивает:

– А можно еще раз?

Я киваю и не могу нарадоваться тому, что вижу: такого выражения лица я у него еще никогда не видела. Мы вдвоем бежим к Симоне и снова спускаемся с горки.

С этого момента мы все веселимся. Впервые за все время, что я нахожусь в Германии, он ведет себя как ребенок, и когда мне удается уговорить его самого скатиться с горки, то его довольное лицо согревает мне душу.

Он улыбается! У него чудесная, искренняя и дивная улыбка, как вдруг она меняется. Я поворачиваюсь в ту сторону, куда он смотрит, и вижу, что к нам бежит Трусишка. Норберт оставил гараж открытым, и, услышав наши крики, животное не смогло удержаться и мчится с нами поиграть. Мальчик от испуга замирает, я же свищу, и Трусишка прибегает ко мне, а потом, обхватив его за шею, я говорю:

– Флин, не бойся.

– Собаки кусаются, – шепчет он, парализованный от страха.

Я вспоминаю то, что мальчик рассказал тогда ночью в постели, и, поглаживая Трусишку, пытаюсь его успокоить:

– Нет, мой хороший, не все собаки кусаются. Уверяю тебя, Трусишка этого не сделает. – Однако это мальчика не убеждает, и я продолжаю, протягивая ему руку: – Давай. Поверь мне. Трусишка тебя не укусит.

Пес не подходит, а только смотрит на нас. Симона с Норбертом подбадривают его, и тогда мальчик делает шаг вперед, но останавливается. Он боится. Я улыбаюсь и говорю:

– Обещаю тебе, мой хороший, что он не сделает тебе ничего плохого.

Флин недоверчиво на меня смотрит, и тут Трусишка ложится на снег и поднимает лапы вверх. Симона чешет ему брюшко.