Тёмная дикая ночь (СИ) - Калитина София
Внутри мне что-то с грохотом рассыпается.
— Папа…
— И поэтому отказываешься заранее. Или же, исходя из того, что хорошо тебя знаю, ты в принципе не позволяешь отношениям становиться глубже.
Я изо всех сил стараюсь проглотить огромный комок в горле, раскладывая лопаткой наш завтрак по тарелкам, что он держит в руках. Мельком глянув на него, я уже не могу отвернуться.
— Ты не твоя мама, детка, — шепотом говорит он.
Горло стискивает еще сильней.
— Я знаю.
— Нет, — он кладет одну руку мне на щеку. И поворачивает мою голову, чтобы я снова посмотрела на него. — Услышь меня сейчас. Ты не она.
Я киваю — торопливо и молча — смаргивая слезы.
— Выясни, как сбалансировать отношения с Лерой с карьерой, о которой ты мечтала всю жизнь, — говорит папа. — Потому что иначе останешься ни с чем, если решишь, что должна выбирать.
***
Выйдя из лифта, на другом конце коридора я вижу Васю. Она в шортах и топе, из-под которого видны завязки ее бикини.
Закрыв дверь и выпрямившись, она оборачивается и замечает меня.
— Привет, бродяга. Пыталась до тебя дозвониться, но ты не отвечала.
— Извини, — говорю я. — Я была у папы.
Они кивает и кидает ключи в свою маленькую сумочку.
— Я так и подумала. В ванной нет твоей зубной щетки, но при этом ты была не у Леры.
Кивнув, я поправляю ремешок сумки на плече.
— Эвелина его бросила, и я поехала посмотреть, как он.
Выражение ее лица прекрасно отражает мое двойственное к этому отношение. Она знает, что я была не большая фанатка Эвы.
— Он в порядке?
— В порядке, — покусывая губу, я пытаюсь не выглядеть спятившей или ревнующей, или какой-нибудь еще, когда спрашиваю: — А как ты узнала, что я не с Лерой?
Ямочки Васи — милейшие на свете, а ее улыбка такая успокаивающая, что мне тут же хочется ее обнять.
— О, я столкнулась с ней в «Царской Гончей».
Лера была без меня у Фреда? Мое сердце падает.
— Ого.
— Я приходила пообщаться с Фредом насчет работы, — говорит Вася. — А когда выходила из его кабинета, увидела сидящую за стойкой Леру.
Избегая встречаться с ней взглядом, я ищу в сумке свои ключи.
— Она была… с Настей, Светой или с кем-то еще?
Понимающе улыбаясь, Вася прислоняется спиной к стене и скрещивает руки на груди.
— Не-а. Просто сидела одна, мрачная и вызывающая жалость и умиление. Мы поболтали пару минут, потом я сказала, что тебя до завтра не будет, и она спросила, не против ли я устроить дружеские посиделки.
— А-а, — мысль о Лере, нуждающейся в компании, заставляет меня грустить. Я очень благодарна Васе, что она оказалась рядом с ней — с ее легким чувством юмора и умением отвлечь от переживаний. Вася неуязвима ко всякого рода драмам.
Ее волосы собраны в небрежный пучок, и когда она кивает, слегка покачиваются выбившиеся из него пряди.
— Думаю, ей просто была нужна компания, и она не хотела пить в одиночку. Что было очень кстати, ведь все мы знаем, что у меня не бывает планов по вечерам, — она смеется, а потом кивком показывает в сторону нашей квартиры. — Кстати, она по-прежнему здесь.
Мне становится жарко, а взглядом я готова в двери проделать дырку.
— Она что?
— Девушке не много было надо. Два пива, три эпизода «Ходячих мертвецов», и она готова. И до сих пор не проснулась, — она показывает большим пальцем себе через плечо. — Она на диване.
Я смотрю на ключи в своей руке. В моих планах было ей позвонить или прогуляться до её магазина, но перед этим я хотела немного подумать.
— Спасибо, что составила ей компанию.
— Да не вопрос. Она такая забавная. Если ты не вернешь её себе, и если я не дам себе зарок не поддаваться женскому вниманию вплоть до менопаузы… — хихикая и делая шаг в сторону лестницы, говорит она. — В общем, я пошла.
— На пляж?
— Через сорок пять минут будет прилив. Но я вернусь к ужину. Присоединишься?
Я киваю и, развернувшись, смотрю ей вслед.
— Ага, у меня тонна работы, и я сегодня буду дома.
Вася спускается по лестнице, а я жду, когда она уйдет, после чего поворачиваюсь к двери и вставляю ключ в замок.
Внутри тихо, а поскольку еще рано, то занавески закрыты, и от этого прохладно и темно. Закрываю за собой дверь так осторожно, как только могу, и выжидаю, пока глаза привыкают к полумраку. С дивана доносится тихое ритмичное посапывание. Я ставлю сумку на пол и иду на кухню выпить стакан воды, а может, лучше стопку водки, не знаю.
Мусорное ведро заполнено пустыми пивными бутылками, и у меня знакомо теплеет в животе. Подвыпившая Лера — до чего же она очаровательная: бесконечные глуповатые улыбки и сверкающие счастьем голубые глаза. Мне так грустно, что я пропустила это. Но потом я вспоминаю, как она тут оказалась — ей было одиноко — и все приятное тепло тут же испаряется, заменившись на те еле уловимые ощущения, что преследовали меня дни напролет.
Я беру стакан, наливаю воду и выпиваю ее в несколько обжигающе-ледяных глотков. Даже странно, насколько все привычно. Лера снова на диване, одна нога свисает, другая подогнута под явно неудобным углом. Она лежит на спине, одну руку закинув за голову, а другую положив на грудь. Голубая футболка перекошена и закручена вокруг тела, от чего обнажился живот и тазовые кости. На столике лежат очки и телефон, а на полу валяется плед.
После ночи на диване у неё обязательно будет все болеть, но я не могу определиться, что сделать: разбудить её или продолжать пялиться. Второе, конечно, куда лучше, тем более что за все эти дни без неё мои глаза изголодались по этому виду. Я соскучилась по её рукам, таким сильным и жадным. По животу, гладкой коже и мягким волосам. По длинным ногам, бедрам и…
— Тася? — произносит она, и я подпрыгиваю, быстро переводя взгляд на её лицо.
— Привет.
Она приглаживает волосы и оглядывается по сторонам.
— Привет. Прости… я заснула здесь. Даже не слышала, как ты вошла.
— Я ниндзя, — отвечаю я, и она устало мне улыбается. — Ты же знаешь, что можешь оставаться, когда захочешь.
Это предложение тяжело повисает в тишине, чем дольше мы молчим, тем больше означая что-то иное. Она потирает лицо и надевает очки. Еще никогда я не чувствовала себя настолько неловко рядом с Лерой. Это больно. Где-то под ребрами что-то ноет и распирает.
— Василиса нашла меня у Фреда, — объясняет она, наклонившись поднять с пола плед. — Она спросила, не нужна ли мне компания — просто компания, чтобы было с кем выпить и все такое — и даже настояла, так что…
— Все нормально, — перебиваю её я, сдерживая улыбку. Это ощущение, словно запущенная по моим сосудам теплая вода: облегчение, что она чувствует необходимость объяснить, почему она пошла домой с другой женщиной, пусть даже она моя соседка. — Я застала ее на выходе, когда она собиралась на пляж. Она рассказала мне про вчера.
Она медленно кивает.
— Ты не ночевала дома.
Ой. Неужели она забыла?..
— Я была у папы.
Лера морщится и хлопает себя по лбу.
— Блин, точно.
Облегчение в её голосе — бесценно.
— Они с Эвелиноц расстались.
Она поднимает на меня взгляд.
— И как он?
Я киваю.
— Кажется, хорошо. Думаю, она просто оказалась парочкой доступных фальшивых сисек.
Она смеется, почесывая голову, с большей осторожностью спрашивает:
— А ты?
Господи, хороший вопрос.
— И да, и нет.
Тянется молчание, и мне становится интересно, а что, если это её способ подтолкнуть меня к разговору.
— Я вчера сказала Остину, что в книге есть важные нюансы, которые нельзя менять, и романтические отношения между ними — один из них.
Лера подается вперед, опираясь локтями на бедра.
— И как он к этому отнесся?
— Не очень хорошо. Сказал, что мы это еще обсудим, но я не собираюсь менять свое мнение. Я буду участвовать только на таких условиях.
Она кивает.
— Это хорошо. Я тобой горжусь. Это стоит усилий, ведь ты права.
— Еще я много думала. О нас.
