Отголоски тишины (ЛП) - Малком Энн
Гвен поджала губы.
— Вы заключаете выгодную сделку, мисс Спенсер, — сказала она наконец.
И вот так у нас оказался запланирован второй концерт, который, как мне казалось, может навсегда изменить нашу жизнь. В то время я даже не знала, насколько. И не в лучшую сторону.
Глава 20
— Веснушка, оставайся в машине. Я на две секунды, — сказал Киллиан, открывая дверцу.
Глядя на него, я расстегнула ремень безопасности.
— Ага, так я и послушалась.
С суровым выражением он положил руку мне на бедро, но не так нежно и мягко, как обычно, а чтобы удержать на месте. Хотя, признаюсь, мышцы внизу живота у меня немного сжались.
— Лекси, ты не войдешь внутрь, — резко сказал он.
— Я еще ни разу не была в твоем доме. Не встречалась с твоей мамой. Когда-нибудь это все равно произойдет, — возразила я.
Килл стиснул челюсти.
— Не произойдет, если это будет зависеть от меня, — выдавил он. — Мой дом, моя мать…
Он замолчал, его рука на моем бедре сжалась почти до боли. Я ничего не сказала. Видела, как он борется с какими-то мыслями. Его льдисто-голубые глаза встретились с моим взглядом.
— Я не хочу, чтобы твое мнение изменилось. Не хочу, чтобы ты думала обо мне так. Не хочу, чтобы ты сталкивалась с этим дерьмом, чтобы оно тебя касалось.
Мое сердце чуть не разбилось от его тона, и я накрыла ладонью его руку на своем бедре. В его взгляде читался стыд. Эту уязвимость он показывал только мне. И то не часто. Но я знала, что это мучило его.
— Хочешь знать, что я о тебе думаю? — прошептала я. — Я думаю, что ты один из лучших людей, которых я знаю. Самый умный. Самый преданный. Определенно самый задумчивый…
Я выдержала паузу.
— Ну, если не считать Зейна, — поправилась я с легкой усмешкой.
Убрав его руку со своего бедра, я поднесла ее к губам и нежно поцеловала.
— Ничто там… — Я кивнула в сторону дома. — Не заставит меня думать о тебе хуже. Только лучше, если такое возможно. Я буду любить тебя только сильнее.
Киллиан замер от моих слов, и я поняла, что только что сморозила.
Блин.
Я только что призналась в любви парню, с которым встречалась всего пару месяцев.
Блин, блин, блин.
Что делать в подобной ситуации? Какая же я идиотка!
Мгновенно я опустила его руку. Вместо того, чтобы отшатнуться от навязчивой, возможно, сумасшедшей девчонки, Киллиан обхватил мою щеку, дернув мою голову к себе, и коснулся лбом моего лба.
— Веснушка, что ты только что сказала? — прохрипел он, пристально глядя мне в глаза.
Я быстро заморгала, мое сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот вырвется из груди.
— Я... я, — промямлила я.
— Ты любишь меня? — спросил он с таким недоверием и уязвимостью, что мое сердце остановилось.
Внутри все резко успокоилось, и я обрела ясность мысли.
— Да, — четко произнесла я. — Я люблю тебя, Киллиан Дечезаре.
Наступил момент полной тишины, когда мои слова заполнили салон автомобиля. Наполнили мою душу.
— Бл*ть, — пробормотал он, закрыв глаза, а когда открыл, от эмоций в них у меня перехватило горло.
— За последние пять лет жизнь не давала мне ничего, кроме дерьма, — прошептал он. — Никаких подарков, никаких перерывов, никакой передышки, теперь я знаю…
Он сделал паузу.
— Теперь я знаю, почему. Я глотал это дерьмо, чтобы получить этот подарок. — Его ладони сжали мои щеки. — Который я держу в руках. Твои слова — они стоят пяти лет дерьма. Пятидесяти лет, черт возьми.
Слезы свободно катились по моим щекам. Килл стер их большими пальцами.
— Мне нужно тебя поцеловать, Веснушка, — пробормотал он. — Я должен почувствовать вкус этих слов на твоих губах.
— Хорошо, — прошептала я.
Едва я договорила, как Киллиан склонил голову и набросился на мои губы. Я ожидала, что поцелуй отразит нежность его слов, его взгляда. Но, нет. Он был жесткий. Безжалостный. В отличие от других, что мне довелось испытать в своей жизни. Не похожим ни на что, что, как я думала, когда-нибудь испытаю. Я не могла насытиться этим поцелуем. Меня злило ограниченное пространство салона, не позволяющее прижаться к Киллу.
Он, казалось, почувствовал мою досаду или испытал ее сам, потому что издал некий звук и с легкостью перенес меня через консоль, так что я оказалась у него на коленях. Наши губы не переставали двигаться. Кажется, я даже не дышала. Я прижалась к нему как можно теснее. Но не могла подобраться достаточно близко. Мне будто хотелось залезть ему под кожу. Вот, насколько я обезумела.
Килл коснулся ладонью моей шеи, слегка отстраняя. Мы оба тяжело дышали.
— Как бы не хотелось это говорить, и поверь, от этого мне почти физически больно, но тебе нужно выйти из машины, Веснушка, — приказал он хриплым голосом.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять смысл, и, несмотря на электрические импульсы, бежавшие по моим венам, я покраснела.
Отстранившись, я собралась выбраться через водительскую дверцу. Но руки Килла на моей шее не отпускали. Вместо этого он притянул меня к себе для еще одного нежного поцелуя. Удержав на мгновение, а затем отпустив.
Я вышла из машины на трясущихся ногах, немного опасаясь, что у меня подкосятся колени. Мне удалось продержаться в вертикальном положении в течение того короткого времени, которое потребовалось Киллу, чтобы выйти из машины и крепко взять меня за руку. Он посмотрел на дом перед нами, и его челюсти стиснулись.
— К твоему сведению, я категорически против, — пробормотал он.
— Я учту, — ответила я, сжимая его руку.
Он бросил на меня быстрый взгляд, выругался себе под нос и шагнул вперед.
И только когда его рука коснулась дверной ручки, я осознала, что он так и не сказал, что тоже любит меня.
***
В доме было темно. Что не удивительно. Идя по потрескавшейся дорожке, я заметила, что все шторы задернуты. Внешне дом находился в плачевном состоянии. Белая краска облупилась, и казалось, будто солнце ее растопило. По обеим сторонам потрескавшейся брусчатки виднелись заброшенные клумбы, заросшие и усеянные чем-то похожим на увядшие розы. Будто находясь под чарами, я перевела взгляд на лужайку. Только она намекала на то, что за этим местом кто-то присматривает. Хоть газон и пожелтел местами, но подстригали его недавно.
— Это ты? — Я кивнула на лужайку.
Килл лишь пожал плечами.
Молча мы вошли в темную комнату, пропахшую сигаретным дымом. Моим глазам потребовалось пару минут, чтобы привыкнуть к темноте, когда Килл закрыл за нами дверь. Мы прошли в небольшую гостиную. Мебели там было немного: лишь диван с выцветшим цветочным узором, пара старых кресел, журнальный столик, заваленный бутылками, и телевизор, на экране которого мелькали рекламные ролики. Стены были голыми, но там, где, как я предполагала, раньше висели рамки, виднелись выцветшие прямоугольники.
Мое сердце сжалось. Моя мама любила фотографии. Каждый дюйм нашего холодильника был увешан ими — от наших селфи, сделанных две недели назад, до моих фотографий в возрасте двух лет. Они украшали стены, и почти на каждой поверхности стояла фотография в рамке. Я бы сказала, что примерно на двух третях этих фотографий были либо Стив, либо Ава, либо они оба. После возвращения из Вашингтона я смотрела на них часами, пытаясь осознать, что теперь они существуют только здесь: в маленькой рамке, в статичном изображении, запечатлевшем момент времени и превративший их в воспоминания. Мне было больно смотреть на эти фотографии. Они уничтожали мою душу. И делают это до сих пор. Но я все равно смотрела на них. Каждый божий день. Единственное, что причиняло больше боли, — это не видеть их. Не узнавать те моменты, те воспоминания. Именно это, как я подозревала, и произошло здесь.
Я сжала руку Киллиана.
Он ничем не дал понять, что почувствовал это. Просто потащил меня вперед по темному коридору, мимо кухни, показавшейся слева от меня. Ни на одной из стен не висело ни одной фотографии, но я видела призраки рамок.
