Тайна дважды убитой (СИ) - Грошев Григорий
— Простите меня, Императрица! Простите великодушно! — кричал преступник и начинал рыдать. Следователь Боровиков улыбался, страшно довольный собой.
Фёдор выключил телевизор. Он терпеть не мог все эти модные сериалы про следователей, дознавателей и детективов. Посмотришь, так у них не служба, а курорт! Кисловодский санаторий! То они в рюмочной сидели, то симпатичных аристократок охаживали. И как-то походя раскрывали преступления.
Иванов прекрасно знал, что настоящая служба — это пыль и грязь. Душные кабинеты, пропахшие табаком. А дела? Каждое второе убийство — это результат выяснения отношений в тёмных квартирах, похожих на пеналы. Где обитатели хорошо, если грамоте обучены. Откуда взяться манерам!
— Куда ж ты растёшь, Москва! — воскликнул пьянеющий Фёдор. — Куда?
Переселение! Наука вырвала из деревень тысячи людей. Они больше не были нужны ни для обработки земель, ни для обслуживания скота. Миллионы душ! Все эти вчерашние крестьяне оказались лишними. Их заменили машины, что теперь сами обрабатывают землю и даже картошку копают.
«Лишние» крестьяне теперь ехали сюда, в его родную Москву. Это ради них построили целые кварталы домов, устремившихся в небо. С тесными квартирками, куда бы Иванов даже свою прислугу не поселил. Студия! Какому талантливому купцу в голову пришло дать такое название человеческим будкам? В его детстве он бывал в студиях. Покойная матушка писала картины.
— Там потолки четыре метра высотою! — внезапно вскричал Фёдор. — Там свет и воздух всюду! А эти конуры — не студии. А темницы!
Тут же бросился к ящику из красного дерева. Открыл, достал початую бутылку марочного коньяка. Налил рюмку, выпил. Полегчало. Четвёртая рюмка за вечер. Довольно на сегодня, ещё ведь дело делать. Дело тёмное. Фёдор проверил коробочку. Так и лежало в кармане.
— Свет очей моих, — прошептал он томным голосом, набрав знакомый номер. — Разумеется, нет. Да, скучал! Скучал безумно. Ждёшь меня, прелесть? Выгоняй всех посетителей и просителей. Я буду у тебя ровно через час, сударыня. Целую крепко. Да, в оба комплекта губок.
Фёдор повесил трубку. Итак, Сбитая и Пропавшая. Даже он, следователь Иванов, застрял. Застыл! Снова и снова он прокручивал в своей хитрой голове собранные материалы. Снова и снова пытался сложить их в единую картину. Не помогало. Фёдор вздохнул. Коли императрица взялась за это дело, взбудоражившее всю Империю… Остаётся только одно. Ритуал.
Глава 5. Погружение
…То была тёплая, приятная ночь, переходящая в утро. Такая красивая, которая бывала лишь в Подмосковье. Огромные лесные просторы стояли насмерть перед алчностью купцов. Многие из тех спали и видели, как бы вырубить лес под корень, отправив его в Японию и Европу. Как бы застроить просеку домами, что поднимаются к небу.
Она идёт вдоль дороги. Как и положено — навстречу движению. Она торопится, но движется аккуратно. В голове — весёлые девичьи мысли. О платьях. О званых вечерах. О Париже, куда она хотела отправиться в самом скором времени. О будущем муже, имени которого она пока не знала. Вдалеке показались фары. Приняла ещё немного левее, пока машина приближалась.
Вдруг — визг шин. Удар, от которого её несчастное тело летит верх и назад. Недоумение. Столкновение с землёй. Стон. Тело пронзает острая боль, от которой девушка пытается взвыть. И не может. Губы ворочаются слабо, медленно. Она ещё была жива. Выходит он. Улыбается. Наблюдает, как она лежит, словно переломанная кукла. Сладострастно ухмыляется.
— Сейчас, — говорит он. — Сейчас боль смягчу.
Переворачивает её на спину. Боль от этого стократ усиливается — кости переломаны. Срывает одежду. Девушка стонет, от боли она и слова не может вымолвить. А он… Он наваливается на неё всем телом. Движется сильно, будто резвый скакун. Снова и снова, снова и снова. Девушка проваливается вниз, в сладкое забытье. Ей уже не больно…
В этот момент Алиса вырвалась из видения. Она готова была поклясться, что видела лицо. Запомнила его. Взяла в руки карандаш и начала его писать. Главное в этот момент — не думать. Не рассуждать о том, насколько убийца утратил человеческий облик. Потом — внезапно скомкала лист, порвала его. И начала писать заново.
Что за он, что за негодяй? Как он посмел? Рука девушки остановилась. Усилием воли колдунья осталась на нужной волне. Сделала ещё несколько движений. Посмотрела на портрет. Теперь он её устроил. Убрала карандаш. И — рухнула в обморок.
Ритуал отнял у неё последние силы. Никто не знал про её колдовской дар. Не то, чтобы сейчас за такое сжигали. Времена нынче другие. Откроешь газету — и потомственных колдунов и ведуний там несколько десятков. Приворот, защита от сглаза, снятие венца безбрачия. В эти глупости уже никто не верил.
Министерство Антимагии искало иных, настоящих.
Фёдор хорошо знал, какая участь ждёт колдуна. Сначала — долгая поездка на остров Валаам. Там, после бесконечного поста и молитв, полагалось принести клятву Батюшке Гавриилу. А потом тебя ждало забвение. Без фамилии. Без имущества. Долгая-долгая изоляция, бесконечный пост и молитва. Не то, чтобы Иванов не любил уединение. Любил. Он бережно взял Алису, отнёс её и уложил на диван. Смочил виски холодной водой.
— Душа моя, — сказал он. — Ты каждый раз так рискуешь…
Пока колдунья приходила в себя, Фёдор внимательно осматривал портрет. Какие-то черты показались ему знакомыми… С дивана послышалось шевеленье. Алиса была бледна — но невероятно красива. Во время ритуала она облачалась в одну лишь шёлковую сорочку. Та сползла, обнажая аппетитную грудь.
— Ты донесёшь на меня! — прошипела девушка, приходя в себя. — Донесёшь!
— Ну что ты, — попытался успокоить Иванов. — Как можно? С кем же я тогда спать буду?
Каждый раз после ритуала у них обоих просыпалось вожделение. Вот и сейчас её руки тянулись к нему. Развязали галстук. Расстегнули ремень. От жажды любви очаровательные ладони Алисы дрожали. Губы пересохли, и она поспешила прильнуть ими к своему любовнику.
— Я истратила все свои силы! — прокричала она после долгого поцелуя. — Дай мне энергию!
И он дал. И пока Фёдор и Алиса наслаждаются друг другом, я готов ответить на вопросы читателя. Вероятнее всего, ты сейчас гадаешь, куда попал и что видишь перед собой. Хорошо, любопытный ты мой. Прояви терпение.
Пред тобою — Российская Империя. Она уцелела. Бунт моряков и солдат, прокатившийся по стране в 1917-м году, закончился ничем. На память о нём в учебнике истории всего несколько строчек сохранилось. Что солдаты? Что моряки? Покричали и успокоились. Да, некоторым смутьянам пришлось выписать билет в один конец.
Были и другие восстания, волнения. О них в этой части романа ничего. Фёдор вспоминать не любит. Итак, 1917-й год.
После недолгой передряги жизнь вернулась в привычное русло. Аппетиты монархии умерила Конституция. Все подданые, что подпадали под имущественный ценз, могли выбрать своих представителей в Парламент. Место жарких дебатов, чаяний и надежд.
Были, разумеется, и войны, и потрясения. Одна лишь война с германцами чего стоит! Выжили, справились. В шаге от 1990-го года от Рождества Христова Россия достигла своего расцвета. Вступила в Золотой Век, что бывает у всякой цивилизации лишь единожды.
Города, дороги, самолёты… Больницы, сложнейшие операции, робкие попытки освоить космос. Микроэлектроника. Первый мобильный телефон — российский. Японцы быстро догнали, и телефон их был и легче, и лучше. Но — второй. А российский так и остался первым на века.
Но при этом — аристократия. И при том — телесные наказания для простолюдинов. Прости, читатель, за моё ругательство. Так в России боле не говорят. Никаких простолюдинов, никакой челяди. Верно — разночинцы. Верно — средний класс. Верно — Её Величества подданные.
Кстати, про Её Величество. Про Екатерину, Ясное Солнышко, Третью. Вступив на престол в 1962-м году, будучи совсем ещё юной, она буквально росла вместе с Россией. Освещала необъятные просторы своей лучезарной улыбкою, озаряла добрым словом.
