Тайна дважды убитой (СИ) - Грошев Григорий
— Ну так купи! — улыбнулась одна из них, блондинка.
— Не сегодня, — буркнул мужчина.
Сколько лет он топчет эту Москву! Путаны, карманники, самогонщики и прочие, прочие… Вот круг общения его. И нет выхода за пределы этого круга. Когда-то давно ему обещали, что спустя несколько лет работы сыщиком откроется дорога на настоящую службу. В следствие. В министерство. Да куда угодно!
Ему обещали, что он сможет получить дворянское звание. А дети уж точно станут аристократией. Именно ради этой призрачной перспективы Святослав столько лет помогал Иванову раскрывать самые гадкие, самые отвратительные преступления. Но годы шли… Вот ему уже тридцать пять. А по-прежнему — никаких перспектив. А всё почему?
— Разночинец, — услышал он чей-то голос. — Разночинец!
Святослав вынырнул из своих мыслей. Его остановил и держал за руку какой-то детина в дорогом костюме в полосочку. Синяя шаль. Возле него — женщина в коротком платье. Никак, оба — благородные. Что же они забыли в этой зоне пикантного отдыха? Никак, пришли мороженого откушать?
— Слушаю вас, — произнёс Святослав.
— Да будет вам известно, сударь, — начал отчитывать его детина, тряся за руку, — что перебегать дорогу даме, да ещё с кавалером наперерез... Как минимум некультурно!
— Извините благородно, — ответил Слава, поправив шляпу. — Замечтался.
— А как максимум… — продолжал аристократ, тряся сыщика за руку и совершенно не слушая его. — Как максимум — за такое и в неблагородную физиономию получить можно.
Повисло молчание. Святослав аккуратно высвободил свою руку и стал вполоборота к хулигану. Аккуратно приподнял полу пиджака, где хранился его служебный револьвер. Весь Красный квартал остановился и замер, чтобы поглазеть на конфликт сыщика и аристократа. Святослава тут знали все, а детина, должно быть, пришлый.
— Ой, оставь его, Витёк… — прощебетала женщина. Своей интуицией она уже поняла, что ситуация идёт не туда, куда нужно. — Ты же видишь, плебс какой-то. Нас уже ждут. Помнишь, что ты мне обещал?
— Кабы не дама, — произнёс детина и сунул под нос здоровенный кулак. — Уж я бы вас, разночинец, поучил добрым манерам. А-ну, пшёл вон!
Однако же, они упорхнули сами в самое сердце квартала, который здесь называют Фонари. Раз их ждут, значит, они договорились о приёме в одном из лучших местных борделей. Ну или просто арендовали комнату, дабы провести своё романтическое свидание в чарующей атмосфере любви. Здешние заведения предлагали такие развлечения, что дух захватывало.
Святослав был обижен. Разночинец! Подобные эпитеты, увы, не редкость. Эти зазнавшиеся аристократы не упускали возможности пнуть какого-нибудь простого смертного… Впрочем, не это беспокоило Святослава прямо сейчас. Как перед начальником отчитаться? Он ведь надеялся на подвижки в деле.
Сыщик подошёл к телефонной будке, вытащил медяки и начал бросать их в щель для оплаты. Какой-то шутник пририсовал к монетоприёмнику несколько линий, отчего тот стал напоминать женский орган.
— Орёл… — прошептал детектив. — Слышно?
— Ага, — ответил Фёдор. — Что скажешь, Сокол?
— Всё плохо, — вздохнул Славик. — Полёт мой оказался безрезультатным. Приземлился! Ничего не подтвердилось. Ничего нет.
— И даже…
— Тоже не сработало, — произнёс детектив. — Мелкие голуби опять нагадили за шиворот. Отчёт писать?
— А как же, а как же, — выдохнул следователь Иванов. — Тут такое дело…
— Ну?
— Одна очень большая птица заинтересовалась нашим с тобой полётом, — сказал Фёдор.
— Соколица? — спросил Святослав, подразумевая жену губернатора Соколова.
— Хуже, орлица, — буркнул Иванов. — О двух головах.
— Шутите!
— Если бы… Так что летай над Москвой, мой славный Сокол. И отчёты пиши каллиграфическим почерком. Ибо ежели я взлечу, то ты точно приземлишься.
Святослав повесил трубку. Быть может, его начальник, Её Величества старший следователь по важнейшим делам и поручениям, просто шутил. В своей обычной манере. Иванов только выглядел, как бука. На самом деле он был милейшим человеком.
И добрейшим. Не из тех, кто стал бы тебя попрекать происхождением и положением. Но, судя по его голосу, он был серьёзен. И делом действительно заинтересовалась та особа, в честь которой зовут примерно сто процентов государственных органов.
Её Величество.
— Где же тебя найти, гонщик, — буркнул он, оглядываясь по сторонам. — Где же ты притаился, насильник-душегуб.
В последние десятилетия Москву буквально наводнили машины. Подумать только! Каких-нибудь шестьдесят лет назад его дед вызывал извозчика. А сейчас, погляди ты, сотни марок. Тут тебе и «Ауди», и «Фольксваген», и «Рено», и американский «Паккард». Какой бы машиной не сбили девушку, следов транспортное средство не оставило.
Всего одна зацепка — протектор шин на обочине. Святослав испробовал все способы, всю агентуру, чтобы обнаружить автомобиль. И — ничего. Призрачный шанс подняться по службе и получить приличное звание таял на глазах. Тогда он решил вернуться в управление. Вновь изучить все документы, что хранились у Фёдора Иванова. Узреть нечто такое, на что он не обратил внимания.
Близился летний московский вечер. С музыкой уличных артистов, холодным разливным пивом, уютными посиделками на террасах кафе. А потом — полежанками прямо на траве, на больших покрывалах с приглянувшимися особами… Ох, Москва, сколько же в тебе любви!
*
В это время в управлении Центрального района шло напряжённое совещание. Следователь Иванов терпеть не мог эти "митинги". Услужливая адьютантка Генриха Цискаридзе в третий раз наполняла чашку Фёдора кофе. Начальник собрал весь наличный отдел, чтобы ещё раз обсудить ход расследования. Следователи, оперативные работники, приставы. Уж очень его взбодрил утренний визит графа.
— Итак, что мы имеем, — говорил полковник Цискаридзе. — Девушку сбили на пригородной дороге Москвы. Доставили в больницу нашего Центрального округа. Пред смертью она лишь два слова вымолвила — обесчестили, убили. Ни внешности, ни описания. Тьфу.
— Угу, — сказал кто-то. — Вот где обесчестили — там бы и расследовали.
— Тишина, — попросил Генрих Цискаридзе. — Изначально мы полагали, чтобы девушку нашу сбили ненамеренно.
— Но нет, — прокомментировал Соловьёв, старший оперуполномоченный. — Сбили её умышленно, дабы обесчестить.
— Над нашей Ксенией надругались — и бросили умирать, — продолжил полковник. — Что она и сделала с успехом в Её Величества больнице Центрального округа. Упокой Господь душу несчастной и даруй долгие лета Императрице.
Тишина. Вся история укладывалась буквально в несколько предложений и документов. Судебный хирург подтвердил, что перед смертью девушку действительно обесчестили. Однако же, злоумышленник не оставил в ней никаких биологических следов. Так и появилось предположение, что гонщик сбил несчастную нарочно. Чтобы удовлетворить свою порочную страсть - да ещё и подготовился к этому.
— Ну а дальше наш знакомый Борис Липов сделал своё дело, — вздохнул Фёдор. — Из банальной аварии сенсацию раздул. Это же надо! До самой Императрицы дошло. Умеет он много шума создать.
— Ага, — поддакивал ему Соловьёв. — Папашу выудил. Рыдать его на камеру заставил. Ручищи здоровенные показывать. А папаша-то непростой.
— Товарищи офицеры! — упрекнул их Генрих. — Есть ли бог в ваших сердцах? Поставьте себя на место безутешного отца. Вы представляете, через что он прошёл, когда его несчастную дочь похитили из могилы?
Опять замолчали. Разумеется, годы службы превратили романтичных юношей в толстокожих мужчин. В глубине души им было жалко и Ксению, и её безутешного отца. Вот только энергии на сочувствие в душах их не осталось.
— Как пропажа трупа может быть связана с насильником? — вслух размышлял Фёдор. — Быть может, его совесть мучит? Или на ней всё же остались следы? Которые мы не заметили.
Предположений было множество. Действительно, спустя несколько дней после похорон девушка пропала из гроба. Никто бы не заметил исчезновение трупа, кабы не бдительный смотритель кладбища. Он обратил внимание, что земля сложена «неаккуратненько». И не поленился сам разрыть могилу, чтобы убедиться в пропаже.
