Девственница для босса
Дышать. Только не прекращала дышать. Хоть это и было чертовски трудно. Света, сама того не подозревая, ударила по самому больному месту. Антон никогда не сможет принять меня к себе, как равную. Я никогда не смогу носить дорогие золотые цепи с драгоценными камнями, словно была рождена в них. Нет. У меня с рождения не благородная кровь. И женщина воистину была права. Стоило наконец принять это, а не мечтать. Хоть и было невыносимо на душе. Кровь медленно стекала маслянистыми струйками по горлу, капая на пол. Нож она из рук не убрала, и это напрягало гораздо приличнее всего остального. Может, она к тому моменту совсем от горя по мужу свихнулась, вот и решила убить меня? Или от нервов, пылкого диалога не выдержала бы и прыгала в живот. А о моей жизни явно никто волноваться бы не начал. Всем было плевать. Моя судьба стоила копейки, пока ее безнаказанность исчислялась миллионами. — Врешь, все врешь, — не сдавалась я, еле сохраняя темп дыхания. — Антон любит меня, искренне и страстно. Так, как тебе и не снилось. Светлана убрала руки и посмотрела на меня своими огромными голубыми глазами. Сначала мне даже показалось, что в ее взоре есть капля веры, но она тут же рассеялась, уступая место ядовитой ненависти, злобе и саркастичной унижении. Раздался высокомерный аристократичный смех, который по достоинству принадлежал лишь королевским особам или женам президентов. — Иногда мне кажется, что ты специально играешь образ невинной беззаботной дурочки, которая вместо клубов по ночам предпочитает… детские мультики, горячее молоко с печеньем и соску в девять вечера? — ее снова пронзил хохот, чистый, грудной. Я съежилась, покрываясь холодным потом. — Крошка совсем потерялась в этом жестоком мире. Что ж, это будет тебе годным уроком на всю жизнь. — Признай, что тебе просто обидно, ведь какая-то сельская девочка смогла уделать тебя, королеву пластических операций, и завоевать искреннюю любовь. Чего ты, впрочем, в жизни не видала. Или в наше время трахаться в общественном туалете — признак привязанности до гроба? — мило хихикнула я, мысленно возвышаясь. Да, я сделала это! Ответила ей и не струсила, хоть и хотелось. Загребина посмотрела на меня, точно рядом с ней лежала мерзкая дохлая крыса, а не я. Но мне было параллельно. — Ох, так тут настолько запущенный случай, — она брезгливо приподняла прядку моих волос, немедленно опуская вниз. — Видимо, мой муженек все-таки тебя тронул, раз ты такая смелая. Бессмертной себя почувствовала. — А ты сомневалась? — парировала я, отыгрывая на нервах Загребиной, пока кровь не перестала душить и жечь кожу изнутри. — Тронул, еще как тронул. Пока ты шлялась со своими альфонсами, твой муж трахал меня, да так, что ты и не узнала бы никогда. У тебя такого никогда не было. — Да что ты? — улыбнулась так, будто я рассказала смешную шутку. — Очень интересно. Продолжай, милая. — Смысл тебе об этом говорить, если, как ты говоришь, мы с Антоном с разных планет? — мое добродушное расположение к ней должно было смягчить ситуацию, но видимо, так казалось только мне. — Он любит меня так, как не любил тебя. Трахает так, что мне потом больно ходить. От удовольствия, что он приносит мне каждый раз, я хочу кричать. Так ли ты уверена в своих словах, Ми-ла-я? — продублировала своей мимикой ее любимую фразу, чем пыталась свалить наповал. — Даже жалко рушить представление. Долго, наверно, думала? — обнажила неестественно белые зубы и поправила потрепавшуюся прическу. — Или ты думала, я правда поведусь на этот бред? Малышка, я далеко не та девочка на побегушках, какой ты привыкла быть. — Я беременна от него, — вскрикнула я, сама не соображая, что творю. Что, мать его?! Что я говорила? Какой черт дернул меня за нитки? Боже правый. Она это не забудет. Я прошептала, и тут же, словно заведенная кукла, повторила: — Беременна от него.
На ее лице не дрогнул ни единый мускул. А я все говорила и говорила. Не могла остановиться. Будто это было чем-то важным, необходимым. Будто я должна была высказаться. Проклятье. Как же я ненавидела себя в такие моменты. За то, что я слабая, за то, что не умею держать язык за зубами. Это было ужасно. И еще хуже было то, как она смотрела. Свысока. Словно я была недостойна ее внимания. И, может, я и была никчемной, но... К черту. Все уже было сделано. — Что? — дернулась так косо, что я подумала, мне показалось. — Нет. Нет. Этого не может быть. Ты опять лжешь, пакостная дрянь! — Светлана расслабила ладонь. Кортик упал на пол. Она приложилась ладонью к моему горлу, перекрывая доступ к кислороду.
Загребина смотрела на меня своими огромными глазами и не верила в происходящее. Ее глаза, все такие же голубые, высасывали взором душу. Они смотрели, как на сумасшедшую. Они не верили. — Если ты сейчас же не отпустишь руку, клянусь, я сделаю все то же, что ты желала со мной своим лезвием, только слегка сильнее. Раз в тридцать. Женщина тут же повиновалась и, как ни в чем не бывало, достала из сумки пачку сигарет, закурила и выпустила струю дыма в потолок. Хоть слова утверждали обратное, по реакции было видно, как она шокировалась моим известием. Неизвестная девчонка, появившаяся из неоткуда, выдала, что носит под сердцем малыша известного олигарха и акулы бизнеса, жестокого деспота и порой неуправляемого человека. Он способен на страшные вещи. Я представила все так, будто носила в животе его первенца. Матерь Божья. Зачем я это вообще ляпнула?! Лучше бы прикусила язык, проблемы было бы явно меньше.
Я инстинктивно потрогала живот кончиками пальцев, приобнимая. Он был абсолютно таким же, как и всегда. Чего я ожидала. От вранья о беременности он не вырос, очевидно. Светлана молчала, только смотрела на меня, и ее взгляд был полон холодной ненависти. Я ждала от нее хоть слова, но она молчала. Так мы простояли несколько минут. Вдруг она отвела взгляд и тихо сказала: — Проваливай с моих глаз, пока я держу себя в руках, — дым изо рта, налитые кровью глаза и грозный голос. Мне не стоило повторять дважды, чтобы я поняла.
