Насилие (ЛП) - Кэмпбелл Нения

Читальный зал был совершенно пуст. Мятно-зеленые диваны выглядели теплыми и привлекательными, а целые стеллажи были забиты книгами в мягкой обложке. Когда она в последний раз садилась просто читать? Вэл взяла книгу автора, который ей когда-то нравился, и принялась читать. Как только она это сделала, в кармане у нее зазвонил телефон.

«Наверное, слесарь. Как раз вовремя, придурок». Она вытащила свой телефон и нахмурилась. Все-таки, не слесарь. Мэри. Почему Мэри звонила ей?

— Привет, в чем дело? С тобой все в порядке?

— В полном.

Ее желудок сжался при звуке этого голоса.

— Я надеюсь, ты не возражаешь, что я отвечаю от имени твоей подруги. Она сейчас немного занята.

— Где она?

— Пока с ней все в порядке.

— Где...?

— Однако останется ли она такой и дальше, зависит от тебя.

— Не трогай ее.

— Вэл...

— Я серьезно. Если ты причинишь ей боль, я...

— Понимаю, что это должно быть очень трудно для тебя и всех остальных, но библиотека — не то место, чтобы устраивать сцены, Вэл.

«Он знает, где я».

Он наблюдал за ней, радуясь ее страху и дискомфорту. Совсем как Гэвин. Она почувствовала, как пластиковая оболочка напряглась под ее пальцами.

— Где ты?

— Я слышу голоса на заднем плане. Есть ли кто-нибудь рядом с тобой?

Если он спрашивает, значит не очень хорошо ее видит.

Если только это не проверка.

У нее было искушение солгать, просто чтобы посмотреть, но в тесте такого рода неправильные ответы могли быть фатальными.

— Нет, — сказала она наконец.

— Но внутри есть другие люди.

— Да.

— За тобой наблюдают?

Нет, казалось, никто вообще не обращал на нее никакого внимания. Но с другой стороны, никто никогда этого не делал. Не тогда, когда она была бы не против... только когда не хотела.

— Нет.

— Хорошо. Переместись в более тихое место, но не привлекай внимание. Используй задние двери, если придется. Они ведь без сигнализации?

Он не знал?

— Тогда иди в ту сторону.

Вэл взяла свою сумочку и направилась к заднему выходу. Дверь вела в небольшой задний дворик, очень похожий на передний, за исключением того, что вместо ив там росли покрытые мхом дубы, а вместо роз были шпалеры из темного дерева, украшенные гирляндами глициний.

Двор библиотеки использовался для поэтических вечеров или иногда для спектаклей драматического кружка, но сейчас слишком холодно для этого, и площадка пуста. Вэл присела за один из свободных столиков для пикника, сметая с поверхности опавшие листья.

— Я одна.

— Теперь тебе нужно слушать очень, очень внимательно. Ты меня слушаешь?

Вспыхнуло негодование.

— Да. Я слушаю.

— Позже этим вечером я собираюсь позвонить тебе и сообщить время и место. — Он сделал паузу, словно ожидая новой вспышки гнева. Вэл ничего не сказала. Немного помолчав, он продолжил:

— Сядь на автобус или возьми такси, мне действительно все равно, но убедись, что ты приедешь одна. Если ты не появишься или приведешь с собой кого-нибудь, то пострадает Мэри, а не ты. Но я позабочусь о том, чтобы у тебя была возможность посмотреть. Может быть, тебе это понравится?

— Нет.

— Как думаешь, ты сможешь выполнить мои условия?

— Да.

— Тогда я с нетерпением жду встречи с тобой. Ох, и Вэл? Это очень важно. Убедись, что ты одета в белое.

Связь оборвалась.

Глава 21

Зефирантес

Быстро или нет, слесарь проделал отличную работу по замене. Новые замки казались именно такими: совершенно новыми и, вероятно, более сложными, чем любой другой замок в здании. Конечно, общежития в кампусе были старыми, как и механизмы, используемые для их защиты, так что, возможно, это ни о чем не говорило. Технологии постоянно развивались, как и хакеры, которые зарабатывали себе на жизнь, препарируя их, замкнутые в вечном цикле хищника и жертвы.

«Гэвин, — подумала Вэл, — оценил бы эту мысль».

Подумав о студенческих службах, Вэл покачала головой над своей глупостью. Ей следовало обратится к ним в тот момент, когда она поняла, что ее ключ пропал. Тогда Гэвин не смог бы вломиться в ее комнату и оставить цикуту в их комнате, и Мэри не стала бы рисковать своей безопасностью, избегая ее.

Дежурная секретарша смерила ее неодобрительным взглядом, когда Вэл передавала запасной комплект ключей и квитанцию. Когда последняя исчезла где-то в ящике стола, она строго сказала:

— Убедись, что не потеряешь и его.

— Не потеряю.

— Можешь оплатить счет в студенческой бухгалтерии в любое время в течение следующих трех месяцев. Подпиши это, пожалуйста.

«Если я буду еще жива через три месяца».

Существуют вещи, от которых никакое количество замков не сможет защитить.

Она положила ключи и сотовый телефон на стол. В комнате царил беспорядок, но все было в точности так, как она оставила. Казалось, ничто не передвинуто, и нет никаких признаков борьбы. Мэри, вероятно, схватили на обратном пути с лекции по статистике. Математический корпус был окружено густой рощей деревьев — в эстетических целях, чтобы компенсировать отвратительную архитектуру 1970-х годов.

А еще они могли служить отличной маскировкой для любого, кто замышлял что-то нехорошее. Вэл бросила сумку на пол и рухнула на кровать. Боль в ее глазах переросла в ослепляющую агонию. Она проглотила две таблетки аспирина, разжевав их насухо, а затем третью.

Конечно, «как» и «почему» больше не имели никакого значения. Как бы то ни было, она оказалась в полной заднице. Мораль выходит за рамки человеческой жизни. Одна человеческая жизнь ничтожна. Несущественна.

Теперь она это поняла.

Вэл только жалела, что не замечала этого раньше.

Ее сотовый телефон зазвонил из глубин сумочки. Призрачные скрипки, оплакивающие уходящую весну. Они звучали ужасно, жутко атмосферно.

«Если я возьму трубку до первого крещендо, все будет в порядке. — Она сомкнула пальцы на тонком краю телефона. — Все будет хорошо».

— Алло?

— Последний шанс через полчаса.

Что он имел в виду, говоря «последний шанс»?

— Прошу прощения?

— «Последний шанс», Вэл. Шесть тридцать. Не опаздывай.

— Это что, бар? — Она покачала головой. — Я не могу попасть в бар.

— Уверен, ты найдешь способ. Сядь за стойку спиной к двери и помни, что я сказал.

Белая одежда. Прийти одной.

— Я помню.

— Хорошо.

У нее была ровно одна белая вещь. Она знала это сразу, потому что белая майка была даже не ее, не совсем. Гэвин купил ее для Вэл в ту же ночь, когда загнал в лесу, как оленя.

Тонкая майка с вышитыми вручную кристаллами казалась очень неуместной. Она попыталась смягчить образ джинсами и кофтой, но все равно чувствовала себя так, словно собралась на свидание. Сравнение заставило ее почувствовать себя неловко. Даже ее преследователь относился к этому довольно легкомысленно.

Только почему, собственно, так важно, в какого цвета одежду она одета? Какое право он имел предъявлять к ней такие требования? И почему он чувствует в этом необходимость?

Может быть, белая одежда должна что-то символизировать. Может быть, это как-то связано с шахматами. Большинство вещей в ее жизни происходили сейчас, благодаря Гэвину и его одержимости. Но шахматы никогда не были ее игрой, это его игра.

«В любом случае, мой цвет черный».

Так как она опоздала на автобус, ей пришлось вызвать такси, чтобы добраться до бара. Она вышла из общежития и беспокойно зашагала по тротуару, каждую секунду проверяя свой телефон. Таксист опоздал на пять минут. Вэл, разрываясь от нетерпения и тревоги, рявкнула:

— Отвезите к «Последнему шансу», — вспомнив в последнюю минуту добавить запоздалое «пожалуйста».

Таксист был пожилым мужчиной, возрастом примерно, как ее отец, с оливковой кожей и волосами цвета соли с перцем. Он одарил ее веселой улыбкой.

— Да, верно, очень смешно. Не слишком ли ты молода?