Ица (СИ) - Евдо Анна
Егор на мгновение прикрыл глаза, сглотнул и посмотрел Димону в глаза.
— Почему ты сказал, что Аня меня ждёт?
— Она не приходит в себя, хотя вроде должна уже. Будто сама не хочет. Вот и поверишь тут. Бабка моя говорила, что людей из забытья звать надо. Говорить, что они здесь нужны. Так что набирайся сил и зови её обратно. — Димон ещё раз сжал плечо Егора и убрал руку.
Димон ушёл, пообещав вернуться утром и ввести его в заявленную версию нападения и самозащиты. Егора осмотрели, отсоединили капельницу, провели необходимые процедуры.
Он заставил себя полежать ещё минут сорок. Затем, стараясь не шуметь, медленно спустил ноги на пол, поморщился. Дохромал до двери, отдышался. Выглянул из палаты. Димыч сказал, что Аня в соседней. Он не торопился. На лбу и висках выступил пот, в боку запульсировало. Он не мог себе позволить истратить все силы на спешку.
Егор открыл дверь, вошёл, прикрыл её за собой и только после этих немудрёных действий разрешил себе посмотреть на кровать, откуда раздавался ровный писк аппаратуры. Он враз онемел, весь. Навалился на дверь, протолкнул вниз подкативший ком в горле и приблизился к ней.
Заметил дремавшего в кресле пацана. Потряс его за плечо. Тот заморгал и вскочил, узнав Егора.
— Очнулся!
Егор кивнул и указал ему на дверь.
— Спасибо. Теперь оставь нас.
Парнишка засомневался, глядя на побледневшего Егора.
— Я позвоню Димону.
Егор тяжело опустился на стул.
— Звони кому хочешь, только оставь нас.
Когда дверь бесшумно закрылась, Егор сцепил в замок непослушные пальцы и поставил их домиком над маленькой бледной ладонью Ани. Он не рискнул её накрыть своими руками, такой хрупкой она выглядела. Уткнулся в них лбом и выпустил в беззвучных рыданиях боль, ярость, бессилие, вину, желание. Выдохами шептал:
— Возвращайся, Анюта… Ты же победительница… Ица моя… Пожалуйста, возвращайся…
Он сидел так, пока не иссякли слёзы, не осип голос и не задрожали локти. Поднял голову, согрел дыханием тонкие пальчики, самыми кончиками подушечек провёл над выпуклой венкой. С трудом поднялся и придвинулся к её лицу. Через лоб проходила повязка.
Аня лежала тихо. Укрыта простынкой до плеч. Веки опущены. Он всматривался в её черты, надеясь уловить подрагивание ресниц. И вдруг увидел след от внешнего края глаза по виску под волосы. Тонкая полоска, словно высохшая слеза, прочертившая свой автограф по коже.
42. Ивовая веточка
Он перебрался в кресло, боясь отключиться и беспомощно свалиться под кровать. Откинул голову и впал в беспокойную дрёму. Очнулся от того, что его будят.
— Егор, ты спятил? — Димон грубо потряс его за плечо.
Он сосредоточился и приподнялся повыше по спинке.
— Я буду рядом с ней.
Димон стукнул кулаком по подлокотнику.
— Чем ей поможет, если ты впадёшь в беспамятство или у тебя откроется рана?
Егор упрямо уставился перед собой, обнаружив, что в палате, помимо них, находится врач.
— Прошу поставьте сюда кровать. Хоть раскладушку. Мне нужно её видеть. Я всё равно буду уходить к ней.
После непродолжительного спора, обещания Егора вернуться в палату на процедуры и нескольких звонков, он лежал на приподнятой спинке кровати, которая стояла перпендикулярно Аниной, и смотрел на её профиль, отмечая едва заметно подрагивающую при дыхании простыню.
— Когда ты поправишься, поедем на твоё любимое озеро. Ты наделаешь смешных, но вкусных бутербродов. Я приготовлю полный термос глинтвейна на густом вишнёвом соке. Пусть нам запретят вино, я добавлю немного сухого красного и выпарю в нём специи. Ты напомнишь мне, как пускать «блинчики». Или ты обзываешь их «лягушками»? Я так давно этого не делал, — серые глаза смотрят просительно и немного щурятся, бросая вызов.
Слова звучали чётко и так близко. Аня открыла глаза. Моргнула, потеряв на секунду хитрый взгляд, и нашла его снова, только устремлённым на её руку, которая покоилась на ладони Егора. Он подложил её, не сжимая, но согревая и сообщая через кожу, что он тут.
— Я где-то читал, что таким времяпрепровождением развлекались ещё древние греки. У него даже есть какое-то мудрёное, почти матершинное, название, произошедшее от ракушек, которые они бросали вместо камешков. Но я его не помню. Узнаю, если хочешь…
— Хочу, — скорее прошелестела, чем произнесла она.
Он тут же перевёл на неё взгляд, прикасаясь им ко всему лицу сразу.
— Проверь сейчас, а то забудем, — говорить было трудно.
Не оставляя её пальцы, он опустил вторую руку, достал из кармана штанов телефон, поводил и потыкал по экрану и прочитал:
— Состязания по бросанию ракушек назывались «эпистокистос», от греческого «остакиа» — «ракушка».
Она неотрывно смотрела на него.
— Ты мне снишься?
Он отрицательно качнул головой и подался к ней.
— Нет. Я на самом деле здесь.
Аня обвела глазами помещение и возвратилась к Егору.
— Настоящий.
Он кивнул. Глаза неудержимо увлажнялись.
— Привет. Ты вернулась.
Егор сообщил дежурной медицинской сестре, что Аня пришла в себя. Убедил её не садиться до прихода врача. Дал попить и просто сидел рядом, всё так же подкладывая тёплую ладонь под её прохладные пальцы.
— Ты такой бледный. — Она рассматривала его подзажившую губу. — Покажи куда ещё досталось.
Егор приподнял край футболки, открывая повязку на боку.
— Это всё. Остальные ссадины не стоят внимания.
Аня не успела ничего возразить, потому что пришёл врач. Егор освободил место и прислонился к своей кровати, чтобы не мешать проводимому осмотру, ни на секунду не отводя от неё взгляд, который она искала после каждого ответа на вопросы доктора.
— Повязку можно снять. Рана поверхностная. Не пугайтесь, но пришлось сбрить немного волос над ухом. — Ане помогли принять полусидячее положение и поставили градусник. — Возможны головокружение и слабость. Налаживайте питание. Сегодня, по самочувствию, можете начинать вставать и расхаживаться. Завтра утром у вас возьмут анализы. — Возникла небольшая пауза.
Аня посмотрела на врача и заметила брошенный беглый взгляд в сторону Егора. Она не поймала его реакцию. В груди кольнуло беспокойство.
Осмотр был завершён, показания записаны, необходимые уколы поставлены. Аня откинулась на подушки. Тело слушалось плохо. Она снова выпила воды и передала стакан Егору. Он поставил его на тумбочку и устроился на стуле.
— Как самочувствие? — он внимательно всматривался в неё.
— Немного подташнивает и руки-ноги словно не мои — Она пошевелила ступнями под покрывалом. — Я долго была без сознания?
Он положил руку рядом с её ногой, но не затронул.
— Три дня.
В глазах Ани удивление смешалось с непониманием. Она поднесла руку к голове и расправила пальцами волосы, передвинув большую часть на травмированную сторону.
— Снова придётся отращивать, — блёклые губы дёрнулись тенью улыбки.
— Они уже достаточно успели отрасти — ничего не видно, не волнуйся, — Егор тоже попытался улыбнуться, но вышло натянуто.
Он должен рассказать ей сам. Врач даст рекомендации и прочее, но узнает Аня от него. Только он не знал, как сказать и не раздавить её, такую сильную и такую хрупкую.
Она по-своему истолковала его промедление.
— Это ты не волнуйся, — она ещё и успокаивает его. — На мне заживает как на собаке. Расскажи, что произошло потом и как всё закончилось, — её низкий голос звучал хрипло, и она снова указала на стакан с водой.
Он малодушно ухватился за новую отсрочку. Без подробностей сообщил, что её верный Ижик сыграл на их стороне, как Серый привёл помощь.
