Я рискну (ЛП) - Тессье Шантель

Коул привлекает мое внимание, когда подъезжает к закрытому поселку. Он нажимает на устройство на козырьке, и ворота открываются. Он въезжает внутрь и проезжает дом за домом, которые выглядят больше, чем особняк моего отца. Они стоят в стороне от дороги, скрытые за рядами деревьев. Он сбавляет скорость и въезжает на подъездную дорожку.

— Просто остановись здесь, — говорит Дик с заднего сиденья.

Коул не задает ему вопросов. Он останавливает внедорожник, и Дик говорит: — Просто привези мне машину завтра.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как он берет на руки спящую Бекки, затем выходит из машины и начинает идти с ней на руках по длинной подъездной дорожке.

Коул кладет руку на мое сиденье и оглядывается через плечо, не обращая внимания на камеру заднего вида, когда отъезжает назад. А затем уезжает по улице.

Я зарываю лицо ладонями, скрывая зевок. Я устала. Я пьяна, и я так зла на себя, потому что какая-то часть меня чувствует, что я не должна злиться на Коула. Это был второй раз, когда он встал на мою защиту и надрал кому-то задницу, когда он проявил неуважение ко мне. Но другая часть меня хочет сказать, что это твоя гребаная вина. Ты ставишь меня в такое положение.

Но это не принесет нам ничего хорошего.

Я откидываю голову назад к подголовнику и закрываю глаза. Я чувствую его взгляд на себе, но отказываюсь открывать их. Он не говорил со мной, а мне так много нужно сказать ему, что если я даже открою рот, чтобы попытаться, я, вероятно, пожалею об этом. Но опять же. Я никогда не была из тех, кто прикусывает свой язык. 

ГЛАВА 25

КОУЛ

Мы входим в здание клуба, и я прохожу мимо нее к лестнице. Я поднимаюсь и включаю свет, как только оказываюсь на лестничной площадке. В центре помещения стоит большая деревянная бревенчатая кровать. И это все. Ни телевизора, ни комодов, ни тумбочек. Справа от меня дверь, ведущая в ванную.

Она поднимается по верхней площадке лестницы и оглядывается, когда я бросаю ее сумку. Она молчит с тех пор, как мы стояли посреди дороги, но я знаю, что она хочет этого.

И теперь, когда мой гнев утих, я ненавижу себя за то, что сказал ей идти и трахаться с Брайаном. Эти слова были на вкус как дерьмо. От одной мысли о том, что он спит с ней, у меня сводит живот.

— Коул…

— Прекрати, — прерываю я ее.

Ее глаза сужаются, глядя на меня. Я делаю шаг к ней.

— Просто перестань говорить, — говорю я, запуская Руку в ее волосы. Ее веки тяжелеют, и она закрывает глаза, испуская вздох. Она пьяна. И, вероятно, все еще злится на меня. Возможно, устала. Но мне, блядь, все равно.

Я хочу ее!

Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее губам. Она без раздумий открывает рот, запрокидывая голову назад. Я прижимаюсь к ней бедрами, и она стонет мне в рот. Я так сильно хотел ее все это время.

Я жалок.

Я тянусь к ее свитеру и стягиваю его через голову.

— Может, примем душ? — спрашивает она.

Я собираюсь сказать нахуй душ, но ее взгляд падает на кровь на моих руках, и я понимаю, что только что испачкал ей волосы.

— Конечно.

Я не хочу, чтобы на ней была хоть какая-то часть Брайана. Хотя я бы с удовольствием раскрасил ее тело в красный цвет.

Мы заходим в ванную, и она оглядывается по сторонам, пока я включаю душ. Я снимаю рубашку, а затем скидываю теннисные туфли. Я снимаю джинсы и боксеры, когда она подходит ко мне. Я замираю, когда она кладет свои руки на мою обнаженную грудь.

Мое сердце начинает колотиться от нежности ее прикосновений. Никто никогда не прикасался ко мне так, как она. Как будто это что-то значит. Как будто она может спасти меня от самого себя. Я всегда был парнем, который входил и выходил. Девушки, которых я приводил домой, не оставались на ночь, а женщины постарше, с которыми я трахался, уходили из дома, как только я заканчивал. Но я не могу отпустить ее. Я поднимаю руку и заправляя ее волосы за ухо, обнажая все пирсинги. Я провожу по ним большим пальцем.

Она глубоко вздыхает.

— Я не хочу драк.

Ее слова удивляют меня.

— Я тоже не хочу. — говорю я и сам удивляюсь тому, что это правда. Я люблю драки. Неважно, физические они или ментальные. Я люблю поиздеваться над кем-нибудь.

— Мы можем просто забыть о том, что произошло? — спрашивает она, нервно покусывая нижнюю губу.

Я не могу просто забыть о том, что Брайан подговорил своего друга трахнуть ее. Что, если кто-то другой сделает это? Что, если кто-то другой попытается забрать то, что принадлежит мне? Или еще хуже? Принудит ее? Я знаю, что я больной ублюдок. Я знаю, что предпочитаю драку, а не разговоры, но в этом городе есть такие же, как я. Некоторые старше, а некоторые моложе.

— Да, — говорю я ей, потому что не хочу, чтобы она беспокоилась. Я буду продолжать защищать ее, чего бы мне это ни стоило. Потому что я единственный, кто может погубить Остин Лоус.

Точно.

Она отстраняется от меня и идет раздеваться. Я поворачиваюсь и захожу в душ, она следует за мной. Я стою под струей, а она смотрит, как кровь стекает в слив.

Я хватаю ее за руку и притягиваю к себе.

— Не думай об этом, — говорю я ей.

Она обнимает меня за шею.

— Тогда отвлеки меня от этого.

Я захватываю ее губы своими и кружу нас, чтобы она уперлась спиной в стену.

Она задыхается от холода, и я углубляю поцелуй.

Моя правая рука ложится на ее бедро, я сжимаю его в своей руке, поднимая вверх и оборачивая вокруг своего бедра. Она отрывается от моих губ и закидывает голову назад. Ее глаза закрыты, а влажные губы приоткрыты. Я беру свой твердый член в руки и ввожу его в нее, не теряя ни секунды, и она хнычет. Черт, как же мне нравится слышать этот звук, когда я внутри нее.

Она уже мокрая для меня. Так же, как я тверд для нее.

Она открывает отяжелевшие веки и стонет, когда я начинаю двигаться в ней и выходить из нее. Медленно дразня.

Я хватаю ее за другую ногу, отрываю ее от пола душевой кабины и сильнее вжимаю ее в стену. Она все сильнее прижимается ко мне.

— Коул, — произносит она, и я ускоряю темп. — О, Боже! Коул…

Я опускаю голову и снова захватываю ее губы своими, зная, что она моя. Я могу обладать ею. Как захочу, и когда захочу.

_________________________________

Я открываю глаза и вижу, что рядом со мной спит Остин. Солнце светит через единственное окно, и я переворачиваюсь, поднимая с пола телефон, чтобы проверить время. На нем четверть девятого.

Ложась обратно, я провожу рукой по лицу. Мы не выспались. Мы вернулись с клуба только после двух часов ночи, а потом почти час провели в душе. А потом еще два бодрствовали в постели.

Как всегда, я не мог насытиться. Она, похоже, тоже не могла, и я не жаловался.

— Ты в порядке?

Я смотрю налево и наблюдаю, как на меня смотрят темно-зеленые глаза. Я улыбаюсь ей, откидывая волосы с лица. Я отбрасываю одеяло и хватаю ее за руку, подтягивая ее к себе.

— Теперь да.

Она откидывает голову назад, смеясь, и я удивлен этим. Я никогда не слышал, чтобы она так смеялась. Я видел только ее гнев. Или грусть. Но я никогда не видел, как она смеялась или улыбалась. Я должен заставлять ее делать это чаще.

Она лежит на мне, обнаженная и прекрасная. Ее темные волосы рассыпались по плечам и лежат на моей груди. Они окончательно высохли после душа, который мы принимали несколько часов назад, а алкоголь, который она выпила, похоже, выветрился.

Ее глаза изучают мою грудь, а ее пальцы касаются моего шрама. Она никогда раньше не спрашивала об этом.

— Что случилось?

— Сломал ключицу.

Она наклоняет голову в сторону.

— Как?

Мои глаза смотрят в ее, пока она смотрит на шрам.

— Авария. Ремень безопасности отстегнулся, и я сломал ее при ударе.

Ее рука замирает на шраме, и ее глаза встречаются с моими. Она смотрит на меня так пристально, что мой пульс учащается.

— Ты солгал.

Мои глаза сужаются от обвинения в ее голосе.