Юрий Перов - Прекрасная толстушка. Книга 2

Последний пропуск в Алабино Принцу выписали вес ной, для того чтобы он отвез туда несколько экземпляров своей пухлой цветной газеты.

В эту поездку Принц и договорился с Петей, что будет приезжать в Алабино инкогнито.

Петя пошел на это должностное преступление совершенно бескорыстно. Он даже от жвачки отказался, объясняя это тем, что ребята начнут подозревать неладное… Однако против шоколадки он устоять не мог. Он был, как все дети, сладкоежкой, этот двадцатилетний рыжий солдатик.

В первый свой приезд Принц привез целую сумку спортивной одежды. Когда он в кустах переоделся и вышел к Пете, тот растерянно выматерился. На Принце были щегольские галифе с кожаным подбоем, твидовый английский френч с карманами, зеленый шелковый шарф и фетровая жокейская шапочка с козырьком. В руках у него был изящный хлыст. На ногах высокие сапоги из лоснящейся кожи цвета корочки нарезного батона.

Петя велел ему немедленно снять с себя это. Он сбегал в казарму и принес ему свою старую гимнастерку, линялые тренировочные штаны, сильно ношеные китайские кеды и кепку-восьмиклинку, которую одолжил у Терентьича, ветеринара из вольнонаемных.

С трудом заставив Принца напялить на себя все это немыслимое барахло и критически его оглядев, он удовлетворенно кивнул и сказал, что в таком виде ездить можно. Что так он похож на хулигана и пьяницу колхозного пастуха из соседней деревни. Их даже можно спутать.

Кроме того, он выставил еще одно непременное условие. Принц должен был и приезжать из Москвы в чем-нибудь попроще, чтобы не привлекать внимание местного населения.

Во время прогулок он приказал Принцу молчать, с кем бы он ни встретился. Молчать во что бы то ни стало. Просто изображать из себя глухонемого. А если уж его попытаются поймать и прояснить, то отрываться во весь аллюр. На лошадях, при его выучке и при резвости Алмаза, их не догонят.

Если же будут догонять на машине, то сворачивать в лес, где машина не пройдет, а оторвавшись окончательно, бросать Алмаза, выходить на условное место, где будет спрятана одежда, переодеваться и просачиваться на станцию. Алмаз сам дорогу домой в конюшню найдет.

Если же — в самом крайнем случае — Принца поймают, то он должен взять всю вину на себя. Мол, увел лошадь без спроса, но без злого умысла, а чтобы просто покататься. Принцу ничего не будет, а Петя будет спасен. Принц согласился на все условия.

Таким образом, в Алабино все было улажено: осталось как-то преодолеть московские трудности. Дело в том, что любому иностранцу, будь он дипломатический работник, корреспондент, коммерсант или просто турист, не разрешалось выезжать из Москвы более чем на тридцать километров без особого на то разрешения соответствующих органов.

Теперь, много лет спустя и уже обретя «новое мышление», я полагаю, что Принц мог бы добиться такого разрешения, если бы объяснил товарищам из органов все как есть.

Да и полковые командиры с удовольствием пошли бы ему навстречу, особенно если бы он стал обучать солдатиков новым приемам выездки. Но Принцу хотелось романтики.

Прекрасно относясь к СССР и не делая для страны ничего плохого, он решил поиграть с органами в «казаки-разбойники». Чтобы потом было что рассказывать детям и внукам в длинные зимние вечера…

Дело в том, что он подружился в Москве с одним журналистом-международником, которого мы назовем условно Герасимом или, как звали его друзья, Герой. Этот журналист был одного роста и примерно одной комплекции с Принцем, и в лепке лица у них было что-то общее.

Принц был человек известный в московских журналистских кругах, и в новогоднем «капустнике» был сюжет с пародией на него. На роль исполнителя вызвался Гера как его ближайший приятель. Он специально для этого дела купил в магазине ВТО шикарные усы. Сходство было настолько поразительное, что когда он проделал это в родной редакции да еще надел шляпу Принца и надвинул ее на лоб и начал разговаривать с акцентом, то машинистки приняли его за Принца. Даже та, которой он продиктовал заметку, не заметила подвоха.

Нечего и говорить, что зрители на «капустнике» были в восторге. Громче всех смеялся сам Принц.

Когда возникла необходимость в неразрешенных поездках в Алабино, Принц вспомнил о Гере.

Они встречались в условленном месте, чаще всего это был Дом журналистов. Гера уже сидел там внизу, в пивном баре. Принц приходил туда, передавал Гере ключи от своей машины, права, ключи от квартиры и свою неизменную шляпу. Они некоторое время сидели и пили вместе пиво. По том Гера прощался со знакомыми, заходил на минуточку в туалет, приклеивал усы, надвигал на лоб шляпу Принца и выходил из Дома журналистов.

Вахтерши, стоящие на входе, были всегда настроены на входящих в дом, на их темно-красные книжечки Союза журналистов, а на выходящих не обращали никакого внимания. Если бы мимо них вышли десять совершенно одинаковых Принцев, они бы и бровью не повели. На этом и строился весь расчет.

На улице Гера спокойно садился в машину Принца и ехал к нему домой, заранее предвкушая удовольствие. Дело в том, что в эти карнавальные дни он использовал квартиру Принца для свиданий со своими бесчисленными любовницами. Жена же его была убеждена, что он находится в это время на работе.

Топтуны на серой «Волге» пристраивались ему в хвост и вели его до самого дома. Гера поднимался на седьмой этаж, открывал квартиру Принца и располагался там с немыслимым комфортом, так как Принц предоставлял в таких случаях свой бар и свой холодильник в полное распоряжение двойника.

Вскоре раздавался контрольный звонок Принца, Гера выглядывал на улицу и если видел серую «Волгу» на ее обычном месте, то отвечал на молчание Принца:

— Алло, алло, вас не слышно, перезвоните.

Если же машины не оказалось бы на месте, он должен был бы возмущаться в трубку:

— Что за хулиганство! Перестаньте, пожалуйста, звонить или я заявлю в милицию.

Впрочем, этот текст он так ни разу и не произнес. Машина была всегда на месте.

Потом к Гере приходила его очередная любовница. Потом он ее выпроваживал. Потом откуда-нибудь с вокзала звонил Принц, и Гера, выждав определенную паузу, снова отправлялся в Дом журналистов, где его уже ждал в том же пивном баре Принц. Но усы он отклеивал в машине и шляпу снимал в вестибюле, не доходя до вахтерш.

Топтуны заметить этих перемен не могли, так как останавливали свою машину всегда сзади, на почтительном рас стоянии. Таким образом, он заходил в Дом журналистов уже в виде самого себя. Они с Принцем отмечали удачную операцию и выходили из Дома журналистов уже вдвоем, каждый в своем обличье.