Не надо, дядя Андрей! (СИ) - Зверева Марта

— Сука… моя любимая… — выдохнул он следом, тоже не сдержавшись и выплеснувшись внутрь чередой коротких выстрелов.

Медленно стянул мое тело с себя, поддерживая под живот, дернул несколько салфеток со стола, намереваясь вытереть блестящий от моего сока и его спермы ствол, но я отвела его ладонь, упала на колени и обняла ртом еще крепкий член. Вылизала его дочиста, испытывая какую-то щемящую благодарность и нежность за то, что он сделал.

Тем страшнее было то, что произошло следом.

Андрей привел себя в порядок, помог мне встать и подняв в хлам разбитый телефон, не глядя на меня сказал:

— Собирай свои вещи. Все. У тебя полчаса.

Я остолбенела.

Язык прилип к небу.

В каком смысле «вещи»? В каком смысле «все»?

Хотела броситься следом, но он уже скрылся в спальне и запер за собой дверь. Как я ни стучала, он не открывал.

И я отправилась в свою комнату, не осмеливаясь больше возражать.

Андрей появился ровно через тридцать минут. Я на всякий случай переоделась в шорты и футболку и упаковала все, что у меня было в чемодан и спортивную сумку

Он подхватил и то, и другое, и молча понес вниз по лестнице.

Положил в багажник «Гелика», открыл мне дверь переднего пассажирского места и кивнул.

Я залезла туда и пристегнулась дрожащими руками.

Так же молча мы выехали из поселка и понеслись к городу.

То, что дрожало всю ночь внутри, снова проснулось и билось пойманной птицей в горле, не давая выдавить ни слова.

Андрей смотрел перед собой, молча, даже ни разу не оглянувшись на меня.

— Дядя Андрей… — просипела я, уже узнавая районы, по которым мы ехали. — Не надо…

Но он высадил меня у родного подъезда, подхватил багаж и понес наверх, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Квартира дохнула спертым воздухом и тревожным ароматом валокордина.

Андрей уронил сумки прямо в коридоре и вложил ключи и банковскую карту с моим именем мне в ладонь.

— Что…

— Вот деньги. Вот ключи. Квартира будет переоформлена на тебя, как только я приму наследство. Тебе скоро в институт, отсюда ездить ближе.

— Что происходит?.. — Я уже понимала, и слезы мои лились из глаз сами, но хотела услышать от него.

— Живи, Лиза, — как-то неожиданно мягко сказал Андрей и коснулся губами моего лба. — Живи. Будут проблемы, звони.

Я рванулась к нему, попыталась вцепиться в руку, но он вывернулся и ссыпался вниз по лестнице, не давая мне ни единого шанса узнать.

Узнать, за что?!

Всю ночь я выла в этой квартире, пахнущей моей мамой. Моим горем. И моим безоблачным счастьем, оставшимся в прошлой жизни всего-то… всего-то… всего-то…

Я смотрела на дату на телефоне и даже такая тупая овца как я понимала.

Всего-то сорок дней назад.

Тридцать девятая ночь в мире без мамы была слишком темной, чтобы провести ее одной.

Совсем одной, даже без Андрея, без боли от него, без его жадности, нежности, жестокости, непредсказуемости. Без чужого мне «дяди», который пришел однажды забрать мой мир себе и подарить мне новый.

Всего-то сорок дней.

Я выла в белый потолок как волчицы воют на луну.

Кто-то уже стучал по батарее и что-то кричал, но мне было все равно.

Душная ночь собиралась складками вокруг моей шеи и давила, давила тяжелым пыльным своим бархатом, заставляя задыхаться.

Всю ночь я набирала номер Андрея. Нажимала кнопки, шепча цифру за цифрой, не доверяя автодозвону. Но его телефон откликался только долгими гудками, которые срывались в пропасть холодного механического голоса: «Абонент не отвечает».

Мне казалось, что ночь эта длится уже несколько лет. Что все эти годы я так и сижу на полу в коридоре рядом с чемоданом и сумкой, вою в потолок и набираю, набираю номер, который уже ненавижу.

Как он мог? Как он смел? Лучше бы он порвал меня на части этим шипастым хуем, как Луценко, только бы не бросал!

Почему? Ну почему?

Неужели я настолько ужасна, что недостойна быть даже его подстилкой?

Слез больше не было. Ничего не было. Во рту было сухо, язык распух и не помещался между зубами, но я не могла встать даже для того, чтобы доползти до ванной и повернуть кран.

Мама, мамочка, почему меня все бросают? Почему я не нужна даже ебанутому садисту, которому нравится мучить людей? Даже для того, чтобы меня мучить, я не нужна!

Я сжимала кулаки и стучала ими по полу, отбивая их до синяков, но не чувствовала боли.

Запах прошлой жизни обвивал мое горло и я кашляла каждый раз, как чувствовала фантомные ноты маминых духов в нем. Запах крови я ощущала куда сильнее. Крови, дезинфекции, спермы. Запах Андрея.

Он оставался на нем даже под самым ярким одеколоном.

Я тысячу раз жалела, что приняла душ после секса.

Раздвинула ноги и как ненормальная совала в себя пальцы, стремясь найти там хоть немного от него. Хохотала сухим истерическим смехом в пустой квартире.

Утром в дверь легонько стукнули. Пока я собирала расплывшиеся в желе кости, чтобы встать, тот, кто это сделал, уже ушел. Но перед дверью стояла сумка с остатками моих вещей: коробки с едой, купальник, который сушился во дворе, босоножки и… старый ноутбук с телефоном. Ему стало даже все равно, с кем я буду общаться.

Я готова была сорваться и поехать к нему. Валяться в ногах, умолять оставить меня жить хоть в саду под кустом вместо собаки.

Но…

Если бы в этом был смысл.

Даже гордость меня бы не спасла от этого, но понимание, что Андрей еще ни одно свое решение не изменил, ставило крест на этом порыве. Я абсолютно точно знала, что если приеду, то в лучшем случае меня ждут запертые ворота и немой дом, такой же пустой, как гудки в трубке, летящие в никуда.

Еще несколько часов я сидела на полу рядом с открытой дверью и смотрела как в кухонном окне светлеет, слушала, как начинает ездить лифт в подъезде, как люди идут на работу, выгуливать собак, матери вывозят со скрипом коляски из квартир.

А потом настал сороковой день после смерти мамы, и я встала.

Отнесла свои вещи в комнату, сменила постельное белье на кровати. Смахнула пыль со стола и положила туда ноутбук. Нашла в шкафу черные джинсы и футболку. Пришлось отпороть с нее стразы, изображающие сердечко, но монотонная работа мне принесла неожиданное облегчение.

Сходила в мамину спальню и нашла ее огромные, на половину лица очки. Я так над ними смеялась, помню! Теперь они мне пригодились.

На кухне в шкафу отыскала бутылку водки, убрала в матерчатый рюкзак и вышла на улицу, сжимая в руке ключи и карту. Зашла в супермаркет и купила там блины. Почему-то помнила только, что поминают блинами. И цветы в ларьке. Не стала ничего говорить, просто вышла с букетом и сломала лишнюю нечетную розу в руках.

Наверное, надо было позвонить маминым подругам, но никого из них я не любила, да и не знала толком. Они меня тоже не торопились искать все эти дни, так пусть катятся к дьяволу.

Андрея на кладбище не было.

Отчим и мама были похоронены рядом. Хоть и на разных участках. Наверное, он как-то это сумел провернуть.

Я сидела на рыхлой земле, пила водку из горлышка и закусывала блинами.

Мама улыбалась со старой фотографии, я ее помнила, я сама ее снимала в парке.

Розы пахли противно и сладко. Идти мне было не столько некуда, сколько незачем.

АНДРЕЙ

Ярость смыла остатки дурмана, прочистила мозги до кристальной ясности.

Кровь понеслась по жилам, закипая от бешенства. Какая-то тварь посмела наложить свои лапы на МОЕ!

Меня накрыло прозрачной чистотой мыслей, они неслись быстро, быстрее обычного. Все вокруг было словно промыто спиртом. До скрипа, до правды.

Я знал, что должен сходить с ума, но все эмоции легко контролировались. И хотя я понимал, что по сути сейчас должен быть не в себе, это совершенно не мешало действовать хладнокровно. Не забывая, впрочем, скормить моим бешеным зверям в душе достаточно мяса и напоить их кровью.