После долго и счастливо (ЛП) - Лиезе Хлоя
Мой взгляд находит Эйдена, читающего его книгу, и моё сердце пропускает удар.
— Много чего, Олли. Очень, очень много чего.
***
Ужин проходит как всегда, когда Бергманы собираются вместе. Громко, хаотично и вкусно.
Запустив руки по локти в мыльную воду, поскольку парни готовили, а значит, женщины моют посуду, я вытираю лоб. Мне немного жарко от мытья посуды и пребывания на солнце.
Мои братья разместились на террасе позади меня, растянувшись своими длинными конечностями и держа в руках пиво. Все немного порозовели от солнца, кроме Эйдена, чья золотистая кожа сияет. Его льняная рубашка расстёгнута на одну пуговицу больше обычного, волосы сделались особенно волнистыми от солёной воды, а когда он подносит ко рту единственную бутылку пива за вечер, уличное освещение отражается от его обручального кольца.
Меня переполняет тоска, расплавленный жар. Я неловко роняю тарелку в воду, обрызгав Уиллу, Зигги, Фрэнки и себя.
— Извините, — бормочу я.
— Уф, — говорит Зигги. — Терпеть не могу наполовину мокрую одежду. Сейчас вернусь.
— Не стоит, Зигс, — говорит Фрэнки. — Дальше мы сами.
Зигги пожимает плечами.
— Тебе не придётся повторять дважды. Меня ждёт книжка.
Повернувшись обратно к воде, я сосредотачиваюсь на тарелках, ополаскивая их, затем передавая Уилле. Когда я понимаю взгляд, она улыбается мне, вытирая миску. Но ничего не говорит.
— Ну? — спрашивает мама, выходя из туалета. — Могу я помочь?
— Иди отсюда, — говорю я ей, когда Фрэнки передаёт мне очередную тарелку, очищенную от остатков еды.
Мама улыбается и целует меня в щёку. Затем идёт на крыльцо и присаживается на папины колени. Я поворачиваюсь к посуде, мои мысли где-то бродят.
Но потом дверь позади нас снова закрывается, и я оборачиваюсь через плечо.
— Эйден, — тихо говорю я.
Он улыбается, ставя своё пиво на стол.
— Дамы, идите расслабьтесь. Я закончу тут.
Уилла и Фрэнки издают протестующие звуки, но Эйден натурально выгоняет их в своей тихой, но грозной манере, которую я видела в те редкие разы, когда пробиралась в аудиторию и видела, как он читает лекции. Вскоре девушки выходят на улицу, присоединяясь к нарастающему шуму моей семьи, а мы остаёмся в тишине.
Ну, это пока попугай не отпускает пошлый комментарий в его адрес. Эйден сердито смотрит на неё через плечо.
— Веди себя прилично.
Эсмеральда ерошит пёрышки, затем отворачивается на своей жёрдочке.
Я прикусываю губу.
— Ты единственный, с кем она так делает.
— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, — бормочет он, вытирая стол, забрызганный водой. — И она этим не ограничивается.
— Правда?
Его щеки розовеют.
— Скажем так, язычок у неё дерзкий.
Отложив полотенце, Эйден встаёт рядом со мной, и от него исходит жар. Он ещё сильнее изумительно пахнет морской водой. Я сжимаю губку в воде, чтобы сдержаться и не уткнуться носом в воротник его рубашки.
— Когда я сказал им пойти расслабиться, я имел в виду и тебя тоже, — тихо говорит он, взглянув на меня.
Я смотрю ему в глаза, такие ярко-синие на фоне загорелой кожи. Такое чувство, будто я вот-вот упаду в них и уже не поднимусь на поверхность.
— Я знаю, — я легонько толкаю его бедро. — Тебя здесь быть не должно. Ты помогал готовить.
— Мне была нужна передышка, — говорит он, закатывая рукава выше. — Я люблю твоих братьев, но чёрт возьми, от них уши вянут.
О Господи. Закатывание рукавов. Предплечья. Вены. Сухожилия. Для меня это как валерьянка для кота. Я зажмуриваюсь, чтобы не разволноваться ещё сильнее.
— Фрейя, мне кажется, эта тарелка уже чистая.
— Хм? — мои глаза распахиваются. — Ага. Точно.
Эйден мягко улыбается.
— Ты в порядке?
— Абсолютно, — я киваю. Я очень далека от порядка. Во мне бурлит столько эмоций, что все они сливаются в одно размытое пятно. Я чувствую жар и головокружение, вот-вот потеряю контроль.
— Так, — руки Эйдена обхватывают мою талию, отчего весь воздух покидает мои лёгкие. Он мягко отводит меня вправо. — Моя очередь мыть. А ты вытирай, ладно?
— Хорошо, — шепчу я.
Мы тихо стоим бок о бок и моем посуду. Наши локти задевают друг друга. Эйден слегка дотрагивается до моих рук, передавая мне тарелки. Последнюю мы чуть не роняем, но Эйден ловит, помогая мне удержать её нормально.
— Извини, — говорит он, взглянув мне в глаза. — Я отвлёкся.
— Ничего, — говорю я ему. — Я тоже.
Эйден смотрит в воду, выдёргивая затычку из слива.
— Ты осознавала, что напеваешь себе под нос?
Я замираю на середине вытирания тарелки.
— Да?
Эйден кивает, слегка улыбаясь и подходя ближе.
— Да.
И каким-то образом я знаю — мы оба понимаем, что эта значит. Эта маленькая привычка, которую я постоянно делала и которая ускользнула в наши худшие моменты, нашла дорогу обратно. Я осознаю, что для него и для меня… это не просто напевание. Это надежда.
— Забыли! — выдает Вигго, ворвавшись с кучей стаканов и десертных тарелок, затем складывает это всё в наполовину осушившуюся раковину. — Чёрт, как же жалко, что кто-то забыл ранее запустить посудомойку. Приятной мойки!
Я недовольно кошусь на Вигго, пока тот уходит, бодро насвистывая.
Эйден снова включает воду и добавляет средство для мытья посуды.
— Лично я не против остаться тут с тобой и наслаждаться тишиной, но ты можешь пойти к ним на улицу, если хочешь.
— Нет, — я качаю головой. — Я останусь, — взглянув на него, я чувствую, как мы тянемся ближе друг к другу… ближе… Глаза Эйдена опускаются к моим губам, а затем он сокращает расстояние и крепко целует меня в губы.
Когда он отстраняется, мы оба поворачиваемся к раковине, стоя бок о бок. Вода льётся. Эйден моет посуду. Я тихо ополаскиваю и вытираю насухо. Затем моё напевание возвращается, уже увереннее и громче.
И когда Эйден уже вытирает раковину, а вода медленной ленивой спиралью уходит в слив, до меня доходит…
В какой-то момент он тоже начал напевать.
Глава 20. Эйден
Плейлист: Brandi Carlile — Heaven
— Где мы? — спрашивает Фрейя.
— Сама посмотри, — я убираю ладонь с её глаз, смотря, как они распахиваются шире и адаптируются к темноте. Она тихо оглядывается по сторонам, изучая окружение.
— Это что?
— Ужин, — говорю я ей.
Фрейя смотрит на меня.
— Это не просто ужин.
Я улыбаюсь и пожимаю плечами.
— Ну, да.
Она притворно прищуривается.
— Это опять грандиозные жесты и пресмыкание?
— А это работает?
Повернувшись к одеялу для пикника, расстеленному на пляже, к крохотным чайным свечкам вокруг него и цветам гибискуса на одеяле, она мечтательно вздыхает.
— Да.
— Хорошо. Тогда да. Я бесстыжее пресмыкающееся с грандиозными жестами.
Её смех такой звонкий, и от этого каждый волосок на моём теле встаёт дыбом. Я кладу ладонь на её спину и подвожу к одеялу.
— Зачем мы приехали сюда на машине? — спрашивает она. — Разве мы не могли сделать это прямо у дома?
Я бросаю на неё взгляд.
— Ты серьёзно думаешь, что у нас выдалась бы хоть минутка спокойствия? Твои братья лепили бы неприличные скульптуры из песка, а потом вместо серенад пели все диснеевские песни, предшествующие первому поцелую пары.
Фрейя хохочет так сильно, что аж похрюкивает.
— Ты их хорошо знаешь.
— О да, ещё как. После Дня Братского Сплочения знаю намного лучше, чем думал.
Фрейя улыбается мне, садясь на одеяло и вытягивая ноги.
— Ты сказал, что провести время с ними было хорошо. Но день был долгим?
Я следую её примеру и сажусь позади неё, вытягивая ноги по бокам от Фрейи.
— Откинься назад, — шепчу я ей на ухо. Она колеблется, затем оглядывается через плечо, посмотрев мне в глаза. Я провожу ладонью по её плечу вплоть до кончиков пальцев.
Она постепенно расслабляется в моих руках, затем кладёт ладони на мои бёдра.
