Золотая клетка. Сад (СИ) - "Yueda"

Еба-ать!

— Дамир, что ты делаешь? — шепчу я, когда тот прикладывает мою ногу своей щеке.

— Массаж, — улыбается он и касается лодыжки губами.

От этого простого, лёгкого прикосновения по телу пробегает волна сладкой дрожи. Я едва сдерживаю стон.

— Это не похоже на массаж, — из последних сил сопротивляюсь я.

— Правда? Возможно, я немного увлёкся.

Дамир облизывается и начинает целовать мои пальцы. На ноге. Каждый палец выцеловывает. Пиздец! Я стискиваю зубы, но блядский стон всё равно вырывается наружу, так что приходится зажать себе рот, а потом и вовсе прикусить ладонь. Но ногу не отдёргиваю, позволяю ласкать её. Просто не могу её отдёрнуть. Не хочу!

— Дамир, — выдыхаю я. — Прекрати.

— Останови меня.

Он хищно улыбается и, прикусив мизинец, дорожкой поцелуев поднимается выше к лодыжке, а потом и к голени, и каждый поцелуй вспыхивает маленьким тёплым огоньком. Они плавят меня, расплавляют, проникают внутрь и сливаются с огненной лавой, что бежит по венам, ускоряют её ток, распаляют ещё сильнее, превращают в чистую плазму.

— Останови меня, маленький, — шепчет Дамир, покрывая поцелуями уже внутреннюю сторону бедра. — Скажи «нет» — и я прекращу.

Нет! Нужно сказать «нет». Нужно остановить. Остановиться. Пока не поздно. Пока я хоть что-то ещё соображаю. Назад дороги не будет. Не будет!

Поэтому сейчас нужно…

Но я не хочу. Не хочу останавливаться. Не хочу, чтобы он останавливался. Хочу продолжения. Хочу, чтобы этот прибой накрыл меня с головой и утащил на самое дно. Я просто хочу эту сволочь. Этого охуенного, ни с кем не сравнимого мерзавца. Он мне нравится. Несмотря ни на что, нравится.

И даже больше того.

— Дамир… — беззвучно шепчу я и тянусь к нему, утопаю пальцами в его жёстких волосах.

В ответ слышу утробное урчание и вижу дикий, просто нереальный блеск в глазах.

Всё. Я попался.

— Ма-аленький…

Этот горячий, ласковый шёпот опаляет не хуже поцелуев, заставляя тело предательски трепетать, вынуждая вслушиваться, ловить мельчайшие оттенки этого тёмного бархата, наслаждаться его переливами.

— Солнышко моё…

Разведя полы моего халата и оголив бёдра, Дамир начинает уже откровенно вылизывать ноги, поднимаясь всё выше и выше к самому паху. Я плавлюсь от этого. Растекаюсь тягучей патокой и уже не сдерживаю стоны. Не могу сдерживать. Голос сам рвётся наружу.

И тут Дамир, распутав узел и распахнув мой халат, прекращает истязать ноги сладкой пыткой, отстраняется и нависает надо мной. В полумраке комнаты он кажется совсем тёмной тучей. Только глаза сверкают нереальным, диким светом.

Дракон. Мой личный дракон.

Растягиваю рот в ехидной улыбке.

— Что, массаж хуя решил не делать? Брезгуешь?

— Брезгую? — шепчет он, а глаза разгораются ещё более ненормальным огнём. — Да я всего тебя готов облизать, маленький. Всего! Но дай полюбоваться на тебя, солнышко моё.

Любуется он мной. Ебать! Раздразнил, а теперь любуется. А ну иди сюда, драконья морда!

Поборов совершенно мальчишеское желание притянуть его за уши, я касаюсь гладкой, свежевыбритой щеки, скольжу пальцами по шее, а потом снова зарываюсь в его волосы.

Это действует безотказно.

Дамир рычит, и тут же я оказываюсь под его тушей прижатым к дивану, сильные руки обхватывают меня железными тисками, а язык просто вламывается в мой рот.

Это невыносимо. И приятно, и больно одновременно. Да что ж за дикий дракон такой у меня. Тише, тише. Ты ж меня сожрёшь так.

Глажу его по волосам, по спине, чувствую под ладонью тугие мышцы и ласкаю их, сам ловлю от этих прикосновений непередаваемый кайф. Я и забыл, как это здорово — обнимать его, прижиматься к нему. Я ласкаю его, и безудержный напор сменяется нежностью и медленными ласками. Дамир больше не стискивает меня, а бережно обнимает, не врывается в рот торпедой, а играет с моим языком, сплетается с ним в танце. В сладком и тягучем танце. Млею.

Чуть прикусив нижнюю губу, Дамир проходится поцелуями по щеке и обжигает ухо горячим шёпотом:

— Какое же ты всё-таки у меня солнышко.

Вот что за дурак? Не может без этих своих телячьих нежностей. Или в его случае нужно говорить «крокодильих»?

Облизываю влажные губы и прижимаюсь к Дамиру со всей силы, обвиваю его бёдра ногами, трусь стояком о его стояк. А он, будто бы не обращает внимания на это, принимается вылизывать мою шею, ключицы, так спускается к соскам и играет с ними.

А-ай! Не могу уже! Это невыносимо. Мучитель, ёб твою мать. Зачем же так издеваться?

Но Дамир не обращает внимание на мои стоны и нетерпение, продолжает всё так же играть с моим телом. Ненавижу его за это. Убить, блядь, готов. Сука ты конченная. Паразит! Я ж сейчас расплавлюсь и сдохну, так и не кончив!

Впиваюсь ему в спину, царапаю, стараюсь сделать больно, а он и ухом не ведёт, продолжает выписывать языком какой-то узор на животе. В жопу себе узоры вставь! Хватит издеваться!

Я хватаюсь за труселя стянуть, но запястья тут же оказываются в железных захватах, и мои руки нежно, но очень настойчиво убирают.

— Сво-олочь! — стону я.

А эта сволочь целует в пупок и, отпустив руки, снимает наконец-то с меня бельё. Ме-едленно снимает, осторо-ожно.

Убить тварь!

Но тут я охаю и забываю, как дышать, потому что его блядскобожественный язык, который только что хозяйничал у меня во рту, а потом облизал всего меня, касается головки и начинает облизывать её. Стон, что вырывается из меня, настолько пошлый и сладкий, что я затыкаю себя, зажимаю рот. И кайф тут же прекращается. Дамир отстраняется и смотрит на меня.

— Ярик, — шепчет он, — я хочу слышать, как ты стонешь. Не сдерживай себя, солнышко. Пожалуйста.

Как можно отказать, когда тебя просят таким охуенным голосом? Втекающим в уши и плавящим тебя изнутри голосом! Как? Да никак!

Поэтому я стону, я почти кричу, когда Дамир возобновляет сладкую пытку. Стискиваю его волосы, выгибаюсь, пихаюсь в его рот, а когда же он проникает в меня смоченными пальцами, я и вовсе улетаю в космос и там взрываюсь. А затем тихо парю в сладостном мареве, не думая ни о чём.

Первым, на чём концентрируется взгляд, становится его лицо, его жадные глаза и нежная улыбка. Каким образом он ухитряется сочетать такие разные эмоции не знаю, но вот ухитряется. Сидит сейчас рядом уже раздевшийся и смотрит.

— Массаж хуя охуенный, — усмехаюсь я.

Улыбка Дамира становится шире и хитрее.

— Значит ты признаёшь, что я хороший мастер?

— Мастер — заебись. Признаю. Но…

Я подмигиваю, а затем подскакиваю, приваливаю Дамира спиной к спинке дивана и в считанные секунды оказываюсь у него на коленях. Горячие ладони Дамира тут же сжимают мою задницу.

— Но нужно ещё проверить кое-что, — облизываюсь я.

— Тогда продолжим, маленький…

Не даю ему договорить, впиваюсь в его губы и, приподнявшись с колен, сам насаживаюсь на него, медленно впускаю в себя.

Хочу его. Просто нереально хочу!

* *

Последний глоток воды и ставлю стакан на стол.

Только что я довёл своё солнышко до оргазма. Никогда никому другому не делал минет, а вот ему — запросто. И если он каждый раз будет так стонать, то м-м…

Прищуриваюсь и смотрю на Ярика.

Разомлевшее чудо лежит на диване и улыбается расслабленно и светло. Какой же он красивый сейчас, раскованный и абсолютно мой.

Наконец-то Ярик перестал упрямиться и сопротивляться своим желаниям, потянулся ко мне. Искренне, открыто, как умеет только он. Правда для этого пришлось пойти на небольшую хитрость. Совсем маленькую. Чуть напоить его, так, чтобы просто снять тормоза, которые мешали и ему, и мне. И это сработало. Он не смог устоять, не смог отказаться и затормозить, не захотел закрываться и убегать. Игривый мальчишка, он с радостью повёлся на игру, включился в неё, и отступать уже было поздно.

Склоняюсь над Яриком, любуюсь им.

Так ведь, солнышко? Поздно отступать. Ты никуда больше от меня не убежишь.